Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения
* * *
Оркестр запел что-то нежное, нежное,
Что-то гордое, одинокое.
То ли море ко сну отходило безбрежное,
То ли поле просыпалось широкое.
То на веслах шел я по Дону великому,
То с косою отточенной плыл по раздолию.
То журавли надо мною курлыкали,
То я сам свистел соловьем-разбойником.
То спешил на коне в голубые, ковыльные,
Мной открытые новые, нежные дали,
То твои невозможно прелестные, сильные
Крылья белые шею мою обвивали.
* * *
Моя любовь не крик «Спасайте!»,
Не окровавленный заход,
Она как деревце, — посадят,
Польют — оно уже растет!
В ней что-то от росы на травах,
От хвойности густых боров,
От ветерка на переправах
И от привета: — Будь здоров!
Моя любовь — моя забота,
Моя печаль и мой экстаз,
А главное — моя работа,
Она бездельничать не даст!
* * *
Любовь, дороги, странствия —
Вот я чего хочу.
Глядеть в твои прекрасные
Глаза и льнуть к плечу.
Поигрывая веслами,
Идти через пороги
И выходить на росные,
На новые дороги!
Не в клетке нам, любимая,
Томиться канареечной,
Для нас необходимое
Не утлый быт, а вечность.
Широкое шагание
Под ливнем солнца частым,
Большое обладание
Большим и редким счастьем!
* * *
Друг ты мой верный, лебедушка нежная,
Праздник мой, светлое рождество мое,
Кто для нас выдумал неизбежное,
Чтоб целовал я тебя, божество мое!
Чтобы в толпе, где все суетно мечется,
С сетками, с сумками, свежей «Вечеркою»,
Я узнавал из всего человечества
Только тебя, — остальное вычеркивал!
Чтобы ходил, на витрины заглядывал,
Думал, а чем бы тебя мне порадовать.
Что бы такое придумать Заглавное,
Чтобы сияла ты всеми каратами.
Чтобы светилась, как радуга майская,
И излучала свое многолучие,
Чтоб говорила мне ласково-ласково
И пробуждала все самое лучшее!
Самое чистое, самое яркое,
Самое что ни на есть распрекрасное.
Ландыш мой белый, душистая ягода,
Радость моя, мое солнышко ясное!
* * *
Уваженья, вниманья, доверия, скромности —
Вот чего я хочу.
В мир, с его многоликой и сложной огромностью,
Только так я лечу!
Если другом ты близким не узнан, не понят,
Что вся жизнь? Жалкий крах!
Что вся мебель и роскошь с удобствами комнат?
Тлен и прах!
Ты щедра и добра, и в тебе от природы
Добрый голос поет.
Через путь мой нелегкий, через страшные годы
Он мне весть подает.
Я спешу на большую и людную площадь,
Там пылает мой мак.
И во мне разрастаются дивные рощи,
И взмывается флаг!
Я тебя не предам. Ты мне — мать и Россия,
Добрый друг и жена.
И душа моя плещет по-волжски красиво,
Вся тебе отдана!
* * *
Первый снег.
Припорошена озимь снежком.
В лес, в березник,
Идем мы по полю пешком.
Озимь как изумруд.
Зябнут, ежатся усики ржи.
Ты бежишь в сапогах,
Озорно окликая: — Держи!
Вот и лес. Вот и елочка,
Вот и костер.
Вот скамейка лесная
И кем-то сколоченный стол.
Вместо скатерти снег
На обеденном нашем столе,
Яркий, солнечный свет
В путевом хрустале!
Как прохладно вино,
Как твой взгляд неподкупен и смел,
Знаешь ты и сама,
Почему про тебя я запел.
Мы одни. Тишина.
На снегу красногрудый снегирь.
Я люблю этот лес, и тебя,
И певучую русскую ширь.
В царстве белых берез,
В коридорах зимы,
Никого! Тишина.
Только наша любовь! Только мы!
* * *
Зима застала нас в Коломенском,
У чуть замерзшего пруда.
Трава под первый снег хоронится,
Ей там тепло. А нам куда?
В острог прикажете податься,
Взойти на лестничную круть?
Присесть, вздохнуть, поцеловаться?
Со страхом вместе вниз взглянуть?
Увидеть землю, снег, соборы
И зеркало Москвы-реки,
Промолвить заодно с тобою:
— Река, родимая, теки!
Так и решили! Я под крышу
Залез, тебя к себе зову,
Я больше никого не слышу,
Одной тобой теперь живу!
Сидим, любуемся снегами,
Седою древней стариной,
И нет раздоров между нами,
И мы счастливые с тобой!
* * *
Быть с тобою — не срок отбывать, не в тюрьме
сидеть,
Быть с тобою — Вселенную, мир понимать,
Разговаривать с белой порошею, с месяцем
И влюбленно глазами поля обнимать.
Быть с тобою — настраивать сердце на музыку,
На доверие и на большую любовь,
Черпать воздух не комнатою, не фрамугою,
А большими ковшами долин и лугов.
Быть с тобою — не каяться, не виноватиться,
Нет зимы, если любишь! Душа как кристалл.
Как мне нравится темно-вишневое платьице,
Как к лицу твоему цвет сережек пристал!
Быть с тобою — блаженство, полет и парение
Над полями, лесами, сияньем холмов.
Ты — родник мой звенящий, мое утоление,
Мой надежный маяк среди бурь и штормов!
* * *
Лапупя, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, красное солнышко!
Люблю я тебя, лапунюшка,
О тебе моя крепкая думушка,
Быть бы нам с тобой в одном тереме,
Как бы жили мы, как бы пели мы!
Для тебя, моя чистая горлинка,
Занималась бы в тереме зоренька,
Для тебя, моя лебедь белая,
Руки что-нибудь вечно бы делали.
Я дарил бы тебя, чудо-женщина,
Оксамитами, скатным жемчугом,
Сердоликами, аметистами,
А еще поцелуями чистыми.
Ты ступала бы в светлом тереме
Упоенно, легко и уверенно.
Мне бы не за что было гневаться
На тебя, моя красная девица.
Лапуня, моя лапунюшка,
Тихоня, моя тихонюшка,
Встань под мое оконушко,
Взойди ко мне, мое солнышко!
* * *
Голос твой слышу, утренний, свежий,
Ровно в девять, как было обещано,
А за окошком дремлющий, снежный
Лес, и на узенькой тропочке женщина.
Это не ты! И меня не волнуют
Эти сапожки, пальто из ратина,
Кто-то, наверно, и эту целует.
Пусть! Для меня только ты, Алевтина!
Тонко колеблется в трубке мембрана.
Техника речь твою бережно пестует.
Так еще все неосознанно — рано.
Все еще спит, а любовь уже действует.
Сходятся двое на поединок,
Не для убийства, а для возрожденья,
Так у нас все добровольно едино,
Так мне приятны твои возраженья.
Да, не поеду. Да, буду дома.
Буду работать, вести свои борозды.
Елки от крепкого зимнего рома
Клонят к земле свои белые бороды.
Солнышко в соснах вспорхнуло жар-птицею,
Встало, пошло над землей, над Памирами.
Милая! Ты мне мой суд и юстиция.
Можешь казнить, но и можешь помиловать!
* * *
