Илья Сельвинский - Стихи
Нахмуренный, злой...
А трактор медленно грызет
По нитке шар земной.
Но ниточка уж так строга
И в дымке так тепла,
Как гениальная строка,
Что эпос начала.
1954, МТС Кокчетавской области
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Ночная пахота
В темном поле ходят маяки
Золотые, яркие такие,
В ходе соблюдая мастерски
Планировок линии тугие.
Те вон исчезают, но опять
Возникают и роятся вроде,
А ближайшие на развороте
Дико скосоглазятся — и вспять!
И плывут, взмывая над бугром,
Тропкою, намеченною строго;
И несется тихомирный гром,
Мощное потрескиванье, стрекот.
Словно тут средь беркутов и лис —
Всех созвездий трепетней и чище —
Этой ночью бурно завелись
Непомерной силы светлячища...
На сухмень, на допотопный век,
Высветляя линии тугие,
Налетела добрая стихия,
И стихия эта — Человек.
1954, Кзыл-Ту
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Трактор "С-80"
Есть вещи, знаменующие время.
Скажи, допустим, слово "броневик" —
И пред тобой гражданская, да Кремль,
Да в пулеметных лентах большевик.
Скажи "обрез" — и, матюги обруша,
Махновщина средь зелена вина!
А в милом русском имени "Катюша"
Дохнет Отечественная война.
Тут в каждой вещи — дума и характер.
В любой подробности
оттенок свой:
Вот я гляжу на этот синий трактор,
На флаг его, задорный, заревой,
На гусеничьи ленты в курослепе,
На фары, где застряли ковыли,
На мощное стекло, в котором степи
Как будто сами карту обрели,
И думаю о том, что в этой вещи,
Со стенда залетевшей в глухомань,
Не только мая радостные вести
Коммуны отшлифованная грань.
1954, Боровое
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Цыганская
Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех...
Там, за белой пылью,
В замети скользя,
Небылицей-былью
Жаркие глаза...
Былью-небылицей
Очи предо мной...
Так быстрей же, птицы!
Шибче, коренной!
Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех.
А глаза сияют,
Ласкою маня.
Не меня встречают.
Ищут не меня,
Только жгут без меры
Из-под темных дуг...
Гей, чубарь мой серый,
Задушевный друг!
Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Черные да Серый,
Да медвежий мех.
Я рыдать не стану,
В дурь не закучу —
Я тебя достану,
Я тебя умчу!
Припадешь устами,
Одуришь, как дым...
В полынью с конями
К черту угодим!
Эх вы, кони-звери,
Звери-кони, эх!
Вороны да Серый,
Да медвежий мех...
1954
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Сонет
("Воспитанный разнообразным чтивом…")
Правду не надо любить: надо жить ею.
Воспитанный разнообразным чтивом,
Ученье схватывая на лету,
Ты можешь стать корректным и учтивым,
Изысканным, как фигурист на льду.
Но чтобы стать, товарищи, правдивым,
Чтобы душе усвоить прямоту,
Нельзя учиться видеть правоту
Необходимо сердцу быть огнивом.
Мы все правдивы. Но в иные дни
Считаем правду не совсем удобной,
Бестактной, старомодной, допотопной —
И гаснут в сердце искры и огни...
Правдивость гениальности сродни,
А прямота пророчеству подобна.
1955
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
* * *
("Счастье — это утоленье боли...")
Счастье — это утоленье боли.
Мало? Но уж в этом все и вся:
Не добиться и ничтожной доли,
Никаких потерь не понеся;
Гнев, тоска, размолвки и разлуки —
Все готово радости служить!
До чего же скучно было б жить,
Если б не было на свете муки...
1961
Норвежская мелодия
Я с тоской,
Как с траурным котом,
День-деньской
Гляжу на старый дом,
До зари
В стакан гремит струя,
(О, Мария,
Милая моя...)
2Корабли сереют
Сквозь туман,
Моря блик
Сведет меня с ума.
Стой! Замри,
Скрипичная змея!
(О, Мария,
Милая моя...)
3Разве снесть
В глазах бессонных соль?
Разве есть
Еще такая боль?
О миры
Скрежещется ноябрь!
(О, Мария,
Милая моя...)
4Кончен грог.
Молочницы скрипят.
Скрипку в гроб,
Как девочку, скрипач.
Звонари
Уходят на маяк.
(О, Мария,
Милая моя...)
5День как год,
Как черный наговор.
Я да кот,
И больше никого,
Примири
Хоть с гибелью меня,
О, Мария,
Милая моя!
1932, Пароход "Пронто" (Норвегия), пролив Лаперуза
Илья Сельвинский. Избранные произведения.
Библиотека поэта (Большая серия).
Ленинград: Советский писатель, 1972.
Ленин
Политик не тот, кто зычно командует ротой,
Не тот, кто усвоил маневренное мастерство, —
Ленин, как врач,
Слушал сердце народа
И, как поэт,
Слышал дыханье его.
1966
Русская советская поэзия.
Под ред. Л. П. Кременцова.
Ленинград: Просвещение, 1988.
Страшный суд
Б. Слуцкому
В этот день в синагоге
Мало кто думал о боге.
Здесь плакали,
рыдали,
Рвали
ворот
на вые,
Стенали и просто рычали,
Как глухонемые.
Когда же сквозь черный ельник
Юпитер взглянул на порог,
В рыдающей молельне
Взвыл бычачий рог.
Был в этом древнем вое
Такой исступленный стон,
Как будто всё вековое
Горе выкрикивал он!
Всю тоску и обиду,
Мельчайшей слезинки не пряча,
Глубже псалмов Давида
Выхрипел рог бычачий.
Пока он вопил от боли,
Пока он ревел, зверея,
На улицу вышли евреи,
Не убиваясь более:
Теперь от муки осталась
Тихая усталость.
Их ждали уже катафалки,
Щиты библейской легенды,
Искусственные фиалки,
Смолистые елки, ленты.
Взглянув на пустые гробы,
Поплелся раввин гололобый;
Одеты в суконные латы
И треуголки Галлии,
Подняв на плечи лопаты,
Факельщики зашагали;
Сошел с амвона хор,
Спустились женщины с хор —
И двинулись толпы в застенок
К бывшему "Лагерю смерти",
Дабы предать убиенных
Тверди.
Но где же трупы, которые
Грудой, горой, мирами
Лежали у крематория,
Отмеченные номерами?
Где пепел хотя бы? Могила?
И вдруг — во взорах отчаянных
Оплывы сурового мыла
Блеснули в огромных чанах.
Глядите и леденейте!
Здесь не фашистский музей:
В отцов тут вплавлены дети,
Жены влиты в мужей;
Судьба, а не бренные кости,
Уйдя в квадратные соты,
Покоится тут на погосте
В раю ароматной соды.
Ужели вот эта зона
Должна почитаться милой?
Но факельщики резонно
В гроба наложили мыла,
И тронулись бойкие клячи,
За ними вороны нищие.
Никто не рыдает, не плачет...
Так дошли до кладбища.
