Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений

Безвестный юноша, с стадами я бродил
Под тенью пальмовой близ чистой Иппокрены,
Там пастыря нашли прелестные камены,
И я в обитель их священную вступил.

Мне снилось в юности: орел-громометатель
От Мелеса меня играючи унес
  На край земли, на край небес,
Вещая: ты земли и неба обладатель.

Там лавры хижину простую осенят,
В пустынях процветут Темпейские долины,
Куда вы бросите свой благотворный взгляд,
О нежны дочери суровой Мнемозины!

Хвала отцу богов! Как ясный свод небес
Над царством высится плачевного Эреба,
Как радостный Олимп стоит превыше неба –
Так выше всех богов властитель их, Зевес!..

В священном сумраке, в сиянии Дианы,
Вы, музы, любите сплетаться в хоровод
Или, торжественный в Олимп свершая ход,
С бессмертными вкушать напиток Гебы рьяный…

Не знает смерти он: кровь алая тельцов
Не брызнет под ножом над Зевсовой гробницей;
И кони бурные со звонкой колесницей
Пред ней не будут прах крутить до облаков.

А мы все смертные, все паркам обреченны,
Увидим области подземного царя
И реки спящие, Тенаром заключенны,
Не льющи дань свою в бездонные моря.

Я приближаюся к мете сей неизбежной.
Внемли, о юноша! Ты пел «Труды и дни»…
Для старца ветхого уж кончились они!

Сын дивный Мелеса! И лебедь белоснежный
На синем Стримоне, провидя страшный час,
Не слаще твоего поет в последний раз!
Твой гений проницал в Олимп: и вечны боги
Отверзли для тебя заоблачны чертоги.
И что ж? В юдоли сей страдалец искони,
Ты роком обречен в печалях кончить дни.
Певец божественный, скитаяся, как нищий,
В печальном рубище, без крова и без пищи,
Слепец всевидящий! ты будешь проклинать
И день, когда на свет тебя родила мать!

Твой глас подобится амврозии небесной,
Что Геба юная сапфирной чашей льет.
Певец! в устах твоих поэзии прелестной
Сладчайший Ольмия благоухает мед.
Но… муз любимый жрец!.. страшись руки злодейской,
Страшись любви, страшись Эвбеи берегов:
Твой близок час: увы! тебя Зевес Немейской
Как жертву славную готовит для врагов.
  Умолкли. Облако печали
Покрыло очи их… Народ рукоплескал.
Но снова сладкий бой поэты начинали
  При шуме радостных похвал.
Омир, возвыся глас, воспел народов брани,
Народов, гибнущих по прихоти царей;
Приама древнего, с мольбой несуща дани
Убийце грозному и кровных, и детей;
Мольбу смиренную и быструю Обиду,
Харит и легких ор, и страшную Эгиду,
Нептуна области, Олимп и дикий Ад.
А юный Гезиод, взлелеянный Парнасом,
С чудесной прелестью воспел веселым гласом
Весну зеленую – сопутницу гиад;
Как Феб торжественно вселенну обтекает,
Как дни и месяцы родятся в небесах;
Как нивой золотой Церера награждает
Труды годичные оратая в полях.
Заботы сладкие при сборе винограда;
Тебя, желанный Мир, лелеятель долин,
Благословенных сел, и пастырей, и стада
Он пел. И слабый царь, Халкиды властелин,
От самой юности воспитанный средь мира,
Презрел высокий гимн бессмертного Омира
И пальму первенства сопернику вручил.
Счастливый Гезиод в награду получил
За песни, мирною каменой вдохновенны,
Сосуды сребряны, треножник позлащенный
И черного овна, красу веселых стад.
За ним, пред ним сыны ахейские, как волны,
На край ристалища обширного спешат,
Где победитель сам, благоговенья полный,
При возлияниях, овна младую кровь
Довременно богам подземным посвящает
И музам светлые сосуды предлагает
Как дар, усердный дар певца за их любовь.
До самой старости преследуемый роком,
Но духом царь, не раб разгневанной судьбы,
Омир скрывается от суетной толпы,
Снедая грусть свою в молчании глубоком.
Рожденный в Самосе убогий сирота
Слепца из края в край, как сын усердный, водит;
Он с ним пристанища в Элладе не находит…
И где найдут его талант и нищета?

Под знаменем Москвы пред падшею столицей
Он храбрым гимны пел, как пламенный Тиртей;
    В дни мира, новый Грей,
  Пленяет нас задумчивой цевницей.

Меж тем как воины вдоль Идут по полям,
Завидя вдалеке твои, о Рейн, волны,
    Мой конь, веселья полный,
От строя отделясь, стремится к берегам,
  На крыльях жажды прилетает,
  Глотает хладную струю
  И грудь, усталую в бою,
  Желанной влагой обновляет…

О радость! я стою при Рейнских водах!
И, жадные с холмов в окрестность брося взоры,
  Приветствую поля и горы,
И замки рыцарей в туманных облаках,
  И всю страну, обильну славой,
  Воспоминаньем древних дней,
  Где с Альпов вечною струей
  Ты льешься, Реин величавый!
Свидетель древности, событий всех времен,
О Реин, ты поил несчетны легионы,
  Мечом писавшие законы
Для гордых Германа кочующих племен;
  Любимец счастья, бич свободы,
  Здесь Кесарь бился, побеждал,
  И конь его переплывал
  Твои священны, Реин, воды.

Века мелькнули: мир крестом преображен,
Любовь и честь в душах суровых пробудились.
  Здесь витязи вооружились
Копьем за жизнь сирот, за честь прелестных жен;
  Тут совершались их турниры,
  Тут бились храбрые – и здесь
  Не умер, мнится, и поднесь
  Звук сладкой трубадуров лиры.
Так, здесь под тению смоковниц и дубов,
При шуме сладостном нагорных водопадов,
  В тени цветущих сел и градов
Восторг живет еще средь избранных сынов.
  Здесь всё питает вдохновенье:
  Простые нравы праотцов,
  Святая к родине любовь
  И праздной роскоши презренье.

Всё, всё – и вид полей, и вид священных вод,
Туманной древности и бардам современных,
  Для чувств и мыслей дерзновенных
И силу новую, и крылья придает.
  Свободны, горды, полудики,
  Природы верные жрецы,
  Тевтонски пели здесь певцы…
  И смолкли их волшебны лики.
Ты сам, родитель вод, свидетель всех времен,
Ты сам, до наших дней спокойный, величавый,
  С падением народной славы,
Склонил чело, увы! познал и стыд и плен…
  Давно ли брег твой под орлами
  Аттилы нового стенал
  И ты уныло протекал
  Между враждебными полками?

Давно ли земледел вдоль красных берегов,
Средь виноградников заветных и священных,
  Полки встречал иноплеменных
И ненавистный взор зареинских сынов?
  Давно ль они, кичася, пили
  Вино из синих хрусталей
  И кони их среди полей
  И зрелых нив твоих бродили?
И час судьбы настал! Мы здесь, сыны снегов,
Под знаменем Москвы с свободой и с громами!..
  Стеклись с морей, покрытых льдами,
От струй полуденных, от Каспия валов,
  От волн Улеи и Байкала,
  От Волги, Дона и Днепра,
  От града нашего Петра,
  С вершин Кавказа и Урала!..

Стеклись, нагрянули за честь своих граждан,
За честь твердынь, и сел, и нив опустошенных,
  И берегов благословенных,
Где расцвело в тиши блаженство россиян,
  Где ангел мирный, светозарный
  Для стран полуночи рожден
  И провиденьем обречен
  Царю, отчизне благодарной.
Мы здесь, о Реин, здесь! ты видишь блеск мечей!
Ты слышишь шум полков и новых коней ржанье,
  «Ура» победы и взыванье
Идущих, скачущих к тебе богатырей.
  Взвивая к небу прах летучий,
  По трупам вражеским летят
  И вот – коней лихих поят,
  Кругом заставя дол зыбучий.

Какой чудесный пир для слуха и очей!
Здесь пушек светла медь сияет за конями,
  И ружья длинными рядами,
И стяги древние средь копий и мечей.
  Там шлемы воев оперенны,
  Тяжелой конницы строи
  И легких всадников рои –
  В текучей влаге отраженны!
Там слышен стук секир – и пал угрюмый лес!
Костры над Реином дымятся и пылают!
  И чаши радости сверкают,
И клики воинов восходят до небес!
  Там ратник ратника объемлет;
  Там точит пеший штык стальной;
  И конный грозною рукой
  Крылатый дротик свой колеблет.

Там всадник, опершись на светлу сталь копья,
Задумчив и один, на береге высоком
  Стоит и жадным ловит оком
Реки излучистой последние края.
  Быть может, он воспоминает
  Реку своих родимых мест –
  И на груди свой медный крест
  Невольно к сердцу прижимает…
Но там готовится, по манию вождей,
Бескровный жертвенник средь гибельных трофеев,
  И богу сильных Маккавеев
Коленопреклонен служитель алтарей:
  Его, шумя, приосеняет
  Знамен отчизны грозный лес;
  И солнце юное с небес
  Алтарь сияньем осыпает.

Все крики бранные умолкли, и в рядах
Благоговение внезапу воцарилось,
  Оружье долу преклонилось,
И вождь, и ратники чело склонили в прах:
  Поют владыке вышней силы,
  Тебе, подателю побед,
  Тебе, незаходимый свет!
  Дымятся мирные кадилы.
И се подвигнулись – валит за строем строй!
Как море шумное, волнуется всё войско;
  И эхо вторит крик геройской,
Досель неслышанный, о Реин, над тобой!
  Твой стонет брег гостеприимный,
  И мост под воями дрожит!
  И враг, завидя их, бежит,
  От глаз в дали теряясь дымной!..