Федор Тютчев - Полное собрание стихотворений

Прекрасный день его на Западе исчез*,
Полнеба обхватив бессмертною зарею,
А он из глубины полуночных небес —
Он сам глядит на нас пророческой звездою.

Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, Свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?..
Блеснет твой луч и оживит
И сон разгонит и туманы…
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и в сердце ноет, —
Кто их излечит, кто прикроет?..
Ты, риза чистая Христа…

          Есть в осени первоначальной
  Короткая, но дивная пора —
          Весь день стоит как бы хрустальный,
          И лучезарны вечера…

  Где бодрый серп гулял и падал колос,
  Теперь уж пусто всё — простор везде, —
          Лишь паутины тонкий волос
          Блестит на праздной борозде.
  Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь —
И льется чистая и теплая лазурь
    На отдыхающее поле…

Смотри, как роща зеленеет,
Палящим солнцем облита,
А в ней — какою негой веет
От каждой ветки и листа!
Войдем и сядем над корнями
Дерев, поимых родником, —
Там, где, обвеянный их мглами,
Он шепчет в сумраке немом.
Над нами бредят их вершины,
В полдневный зной погружены,
И лишь порою крик орлиный
До нас доходит с вышины…

Когда осьмнадцать лет твои
И для тебя уж будут сновиденьем, —
С любовью, с тихим умиленьем
И их и нас ты помяни…

В часы, когда бывает
Так тяжко на груди,
И сердце изнывает,
И тьма лишь впереди;
Без сил и без движенья,
Мы так удручены,
Что даже утешенья
Друзей нам не смешны, —
Вдруг солнца луч приветный
Войдет украдкой к нам
И брызнет огнецветной
Струею по стенам:
И с тверди благосклонной,
С лазуревых высот
Вдруг воздух благовонный
В окно на нас пахнет…
Уроков и советов
Они нам не несут,
И от судьбы наветов
Они нас не спасут.
Но силу их мы чуем,
Их слышим благодать,
И меньше мы тоскуем,
И легче нам дышать…
Так мило-благодатна,
Воздушна и светла
Душе моей стократно
Любовь твоя была.

Она сидела на полу
И груду писем разбирала —
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала —

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела —
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…
О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо-пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно-грустно стало мне,
Как от присущей* милой тени

Когда, что звали мы своим,
       Навек от нас ушло
И, как под камнем гробовым,
       Нам станет тяжело, —
Пойдем и бросим беглый взгляд
       Туда, по склону вод,
Куда стремглав струи спешат,
       Куда поток несет.
Одна другой наперерыв
       Спешат-бегут струи
На чей-то роковой призыв,
       Им слышимый вдали…
За ними тщетно мы следим —
       Им не вернуться вспять…
Но чем мы долее глядим,
       Тем легче нам дышать…
И слезы брызнули из глаз —
       И видим мы сквозь слёз,
Как всё, волнуясь и клубясь,
       Быстрее понеслось…

Душа впадает в забытье,
       И чувствует она,
Что вот уносит и ее
       Всесильная волна.

Осенней позднею порою
Люблю я царскосельский сад,
Когда он тихой полумглою,
Как бы дремотою, объят
И белокрылые виденья*
На тусклом озера стекле
В какой-то неге онеменья
Коснеют в этой полумгле…
И на порфирные ступени
Екатерининских дворцов
Ложатся сумрачные тени
Октябрьских ранних вечеров —
И сад темнеет, как дуброва,
И при звезда́х из тьмы ночной,
Как отблеск славного былого,
Выходит купол золотой…

  Грустный вид и грустный час —
  Дальний путь торопит нас…
  Вот, как призрак гробовой,
  Месяц встал — и из тумана
  Осветил безлюдный край…
         Путь далек — не унывай…

  Ах, и в этот самый час,
  Там, где нет теперь уж нас,
  Тот же месяц, но живой,
  Дышит в зеркале Лемана*…
  Чудный вид и чудный край —
         Путь далек — не вспоминай…

Родной ландшафт… Под дымчатым навесом
         Огромной тучи снеговой
Синеет даль — с ее угрюмым лесом,
         Окутанным осенней мглой…
Всё голо так — и пусто-необъятно
         В однообразии немом…
Местами лишь просвечивают пятна
         Стоячих вод, покрытых первым льдом.
Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья —
         Жизнь отошла — и, покорясь судьбе,
В каком-то забытьи изнеможенья,
         Здесь человек лишь снится сам себе.
Как свет дневной, его тускнеют взоры,
         Не верит он, хоть видел их вчера,
Что есть края, где радужные горы
         В лазурные глядятся озера́…

Есть много мелких, безымянных
Созвездий в горней* вышине,
Для наших слабых глаз, туманных,
Недосягаемы оне…
И как они бы ни светили,
Не нам о блеске их судить,
Лишь телескопа дивной силе
Они доступны, может быть.

Но есть созвездия иные,
От них иные и лучи:
Как солнца пламенно-живые,
Они сияют нам в ночи.
Их бодрый, радующий души
Свет путеводный, свет благой
Везде, и в море и на суше,
Везде мы видим пред собой.
Для мира дольнего отрада,
Они — краса небес родных,
Для этих звезд очков не надо,
И близорукий видит их…

На небе месяц — и ночная
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще всецело
Ночным сияет торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений,
Ночь испарится над землей,
И в полном блеске проявлений
Вдруг нас охватит мир дневной…