Геннадий Алексеев - Стихотворения

по улицам бродит Понтий Пилат
и каждому встречному
сует под нос свои руки

удивительно! — говорят встречные —
руки идеально чистые
даже под ногтями бело!

еще бы! — говорит Пилат —
мне пришлось постараться
ведь народ кричал:
Варавву! Варавву!
и смятение увеличивалось

поразительно! — говорят встречные
 такие чистые руки
 а вымыты они без мыла!
 э! — говорит Пилат —
 если бы у меня был хоть маленький обмылыш
 я бы ни секунды не колебался
 ведь народ кричал:
 распни! распни его!
 и все было ясно

потрясающе! — говорят встречные —
прошло столько лет
а руки все чистые!

а как же! — говорит Пилат —
стараюсь не пачкать
все ведь должны убедиться
что я умыл руки

буря
 страшная буря
 ветер чудовищной силы
 гонит огромные волны
 буря
 невиданная буря
 в стакане воды!
     так сказал человек
     имени которого не знаю

возьмите
 возьмите поскорее их головы
 их тела
 их руки и ноги
 их благие намерения
 и злые умыслы
 возьмите —
 возьмите их всех, окаянных!
     так сказал человек
     имя которого не назову

не возмущаюсь чужим совершенством
 только своим
 не утомляюсь чужими трудам
 только cвоими
 не обжигаюсь чужими словами
 только своими
 не погружаюсь в чужое отчаянье
 есть и свое
     так сказал я
     не стараясь быть слишком глупым

все мы что-то сказали
и замолкли
     слово серебро
     а молчание золото
но была одна тонкость
     каждый из нас
     молчал
     по-своему

окно открыто
в окне на крюке
 висит самоубийца в зимнем пальто
/воротник из цыгейки/
     какое-то чувство типа ужаса
    охватывает меня

окно открыто
 в окне на вешалке
 висит зимнее пальто
 /проветривается/
     какое-то чувство похожее на облегчение
     возникает во мне

окно закрыто
на окне висит сетка
с какой-то снедью
/чтобы не испортилась/
     какое-то чувство, напоминающее голод
     щекочет мне внутренности

окно закрыто
 за окном на крюке
 висит самоубийца в трусах и в майке
 /с улицы он плохо виден/
 там
 над крышей
 за крестом телеантенны
 там
 там
 в вечернем
 но еще голубом небе
 движется светлая точка
     и радость
     непонятная радость
     врывается в сердце

но самолет летит быстро

и там
 над крышей
 за крестом телеантенны
 там
 там
 на том самом месте
 уже пустая голубизна
     и тоска
     непонятная тоска
     вгрызается в сердце

но там
 там
 над крышей
 появляется белое облако
     и я успокаиваюсь —
     пусть хоть оно

Всего-то
 только и было —
     Большая Медведица над лесом
    большое солнце над морем
    и высокие горы где-то на юге

всего-то
 только и есть —
    глубокая чаша
    налитая до краев
    старинная красивая чаша

всего-то
только и надо —

    взять эту чашу
     и выпить

ибо и тебя
 не миновала чаша сия
 и тебя
 как видишь

— вы что — стоите?
     — стоим
 - а давно ли стоите-то?
     — издревле
 - а твердо ли стоите?
     — куда уж тверже!
 - а на чем стоите-то?
     — на головах.
 - а что вы делаете ногами?
     — болтаем ими в воздухе
 - а что вас заставляет стоять?
     — упрямство
 - а много ли вас стоящих?
     — большинство
 - а долго ли стоять намерены?
     — вечно!

— ну, молодцы!

а вот я — тенистое дерево
 я стою посреди пустыни
 на моих ветках расселись птицы
 их великое множество
 и они поют не умолкая

как я еще не оглох
не понимаю

в числе прочего
 был зверь пьющий воду
 /жажда его измучила/
 и была благодарность
 в глазах пьющего зверя
 /он пил из моих ладоней/
 и были капли
 стекавшие по морде пьющего зверя
 /зверь пил жадно и неаккуратно/
 и конечно
 мне было жалко
 измученного жаждой зверя
 /хотя зверь и был хищным/

а напившись
 благодарный зверь укусил меня за руку
 и я понял
 что это хищный человек
 /ни один зверь так не поступит
 ни один!/

но я не рассердился
я люблю хищных людей

я люблю вот этого
     которые впился в мое колено
я люблю и вот этого
     который дожевывает мое ухо
я люблю даже этого
     который перегрызает мне глотку

о как я полюблю вон того
     который сожрет меня целиком
    вместе с пуговицами!

пуговицы ему не помеха
я надеюсь

люблю
 когда рушится
 цветущий мир моего благополучия
 люблю смотреть
 на его дымящиеся развалины
 люблю
 долго по камушку
 восстанавливать разрушенное
 и не люблю
 когда меня отвлекают от работы
 дурацкими вопросам:
 зачем-де восстанавливать
 все равно все разрушится

люблю
бессмысленный труд

роясь в каталоге ужасов
 перебираю все ужасы древности
           все ужасы средневековья
          все ужасы современности
 но того ужаса
 который мне нужен
 в каталоге нет

есть ужас величия
           но это не тот ужас
есть ужас успеха
           но и это не тот ужас
есть ужас предельного счастья
           но это совсем не тот ужас

когда капля дождя
стекает по стеклу
я слежу за ней с ужасом

это тот самый ужас
он необъясним

шкуру неубитого медведя
делили человек сорок
     каждому достался кусочек
     с гулькин нос
но медведь остался в живых

не долго думая
 он снял с себя шкуру
 и отдал ее делившим
    но те не взяли
    совесть-то у них была

и больше никогда
          никогда
          никогда
 они не делили шкуру живого медведя
сначала убивали медведя
а потом уж и делили

всех медведей перебили
только тот
первый
и выжил

шкура его
 по-прежнему хороша