Владимир Высоцкий - Песни. Стихотворения

Как спорт – поднятье тяжестей не ново
В истории народов и держав:
Вы помните, как некий грек другого
Поднял и бросил, чуть попридержав?

Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю —
Чего мне ждать: оваций или – свист?
Я от земли Антея отрываю,
Как первый древнегреческий штангист.

Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.

Такую неподъемную громаду
Врагу не пожелаю своему —
Я подхожу к тяжелому снаряду
С тяжелым чувством: вдруг не подниму?!

Мы оба с ним как будто из металла.
Но только он – действительно металл.
А я так долго шел до пьедестала,
Что вмятины в помосте протоптал.

Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.

Повержен враг на землю – как красиво! —
Но крик «Вес взят!» у многих на слуху.
«Вес взят!» – прекрасно, но несправедливо:
Ведь я внизу, а штанга наверху.

Такой триумф подобен пораженью,
А смысл победы до смешного прост:
Все дело в том, чтоб, завершив движенье,
С размаху штангу бросить на помост.

Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга —
Вечный мой соперник и партнер.

Он вверх ползет – чем дальше, тем безвольней, —
Мне напоследок мышцы рвет по швам.
И со своей высокой колокольни
Мне зритель крикнул: «Брось его к чертям!»

Еще одно последнее мгновенье —
И брошен наземь мой железный бог!
…Я выполнял обычное движенье
С коротким злым названием «рывок».

Целуя знамя в пропыленный шелк
И выплюнув в отчаянье протезы,
Фельдмаршал звал: «Вперед, мой славный полк!
Презрейте смерть, мои головорезы!»

Измятыми знаменами горды,
Воспалены талантливою речью, —
Расталкивая спины и зады,
Одни стремились в первые ряды —
И первыми ложились под картечью.

Хитрец – и тот, который не был смел, —
Не пожелав платить такую цену,
Полз в задний ряд – но там не уцелел:
Его свои же брали на прицел —
И в спину убивали за измену.

Сегодня каждый третий – без сапог,
Но после битвы – заживут как крезы, —
Прекрасный полк, надежный, верный полк —
Отборные в полку головорезы!

А третии – средь битвы и беды
Старались сохранить и грудь и спину, —
Не выходя ни в первые ряды,
Ни в задние, – но как из-за еды
Дрались за золотую середину.

Они напишут толстые труды
И будут гибнуть в рамах, на картине, —
Те, кто не вышли в первые ряды,
Но не были и сзади – и горды,
Что честно прозябали в середине.

Уже трубач без почестей умолк,
Не слышно меди, тише звон железа, —
Разбит и смят надежный, верный полк,
В котором сплошь одни головорезы.

Но нет, им честь знамен не запятнать.
Дышал фельдмаршал весело и ровно, —
Чтоб их в глазах потомков оправдать,
Он молвил: «Кто-то должен умирать —
А кто-то должен выжить, – безусловно!»

Пусть нет звезды тусклее, чем у них, —
Уверенно дотянут до кончины —
Скрываясь за отчаянных и злых,
Последний ряд оставив для других —
Умеренные люди середины.

В грязь втоптаны знамена, смятый шелк,
Фельдмаршальские жезлы и протезы.
Ах, славный полк!.. Да был ли славный полк,
В котором сплошь одни головорезы?!

Не заманишь меня на эстрадный концерт,
Ни на западный фильм о ковбоях:
Матч финальный на первенство СССР —
Мне сегодня болеть за обоих!

Так прошу: не будите меня поутру —
Не проснусь по гудку и сирене, —
Я болею давно, а сегодня – помру
На Центральной спортивной арене.

Буду я помирать – вы снесите меня
До агонии и до конвульсий
Через западный сектор, потом на коня —
И несите до паузы в пульсе.

Но прошу: не будите меня на ветру —
Не проснусь, как Джульетта на сцене, —
Всё равно я сегодня возьму и умру
На Центральной спортивной арене.

Пронесите меня, чтоб никто ни гугу:
Кто-то умер – ну что ж, всё в порядке, —
Закопайте меня вы в центральном кругу,
Или нет – во вратарской площадке!

…Да, лежу я в центральном кругу на лугу,
Шлю проклятья Виленеву Пашке, —
Но зато – по мне все футболисты бегут,
Словно раньше по телу мурашки.

Вижу я всё развитие быстрых атак,
Уличаю голкипера в фальши, —
Вижу всё – и теперь не кричу как дурак:
Мол, на мыло судью или дальше…

Так прошу: не будите меня поутру,
Глубже чем на полметра не ройте, —
А не то я вторичною смертью помру —
Будто дважды погибший на фронте.

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…
Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, —
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,
        я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою
                   на краю…

Сгину я – меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, —
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,
        я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою
                   на краю…

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, —
Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые —
Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!

Я коней напою,
        я куплет допою —
Хоть мгновенье еще постою
                   на краю…

Все года, и века, и эпохи подряд
Всё стремится к теплу от морозов и вьюг, —
Почему ж эти птицы на север летят,
Если птицам положено – только на юг?

Слава им не нужна – и величие,
Вот под крыльями кончится лед —
И найдут они счастие птичее
Как награду за дерзкий полет!

Что же нам не жилось, что же нам не спалось?
Что нас выгнало в путь по высокой волне?
Нам сиянье пока наблюдать не пришлось, —
Это редко бывает – сиянья в цене!

Тишина… Только чайки – как молнии, —
Пустотой мы их кормим из рук.
Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук!

Как давно снятся нам только белые сны —
Все иные оттенки снега занесли, —
Мы ослепли – темно от такой белизны, —
Но прозреем от черной полоски земли.

Наше горло отпустит молчание,
Наша слабость растает как тень, —
И наградой за ночи отчаянья
Будет вечный полярный день!

Север, воля, надежда – страна без границ,
Снег без грязи – как долгая жизнь без вранья.
Воронье нам не выклюет глаз из глазниц —
Потому что не водится здесь воронья.

Кто не верил в дурные пророчества,
В снег не лег ни на миг отдохнуть —
Тем наградою за одиночество
Должен встретиться кто-нибудь!

Жили-были в Индии с самой старины
Дикие огромные серые слоны —
Слоны слонялись в джунглях без маршрута, —
Один из них был белый почему-то.

Добрым глазом, тихим нравом отличался он,
И умом, и мастью благородной, —
Средь своих собратьев серых – белый слон
Был, конечно, белою вороной.

И владыка Индии – были времена —
Мне из уважения подарил слона.
«Зачем мне слон?» – спросил я иноверца,
А он сказал: «В слоне – большое сердце…»

Слон мне сделал реверанс, а я ему – поклон,
Речь моя была незлой и тихой, —
Потому что этот самый – белый слон
Был к тому же белою слонихой.

Я прекрасно выглядел, сидя на слоне,
Ездил я по Индии – сказочной стране, —
Ах, где мы только вместе не скитались!
И в тесноте отлично уживались.

И бывало, шли мы петь под чей-нибудь балкон, —
Дамы так и прыгали из спален…
Надо вам сказать, что этот белый слон
Был необычайно музыкален.

Карту мира видели вы наверняка —
Знаете, что в Индии тоже есть река, —
Мой слон и я питались соком манго,
И как-то потерялись в дебрях Ганга.

Я метался по реке, забыв еду и сон,
Безвозвратно подорвал здоровье…
А потом сказали мне: «Твой белый слон
Встретил стадо белое слоновье…»

Долго был в обиде я, только – вот те на! —
Мне владыка Индии вновь прислал слона:
В виде украшения для трости —
Белый слон, но из слоновой кости.

Говорят, что семь слонов иметь – хороший тон, —
На шкафу, как средство от напастей…
Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон —
Пусть он лучше не приносит счастья!