Николай Векшин - Небесная канцелярия (сборник)

Что творится? Мы в Содоме.
Вся страна – сплошной бардак.
Нищета с разрухой в доме.
Не Россия, а кабак.

Олигархи, как вампиры,
Кровь народную сосут.
А чиновники в мундирах
Грабят, жульничают, врут.

Раскормились жироморды
У продажного Кремля.
Все мошной трясут. И горды.
И прожорливы, как тля.

Распродали лес и недра,
Разорили города.
Обещанья сыпав щедро,
Воровали без труда.

Пьянство, тлен и запустенье…
Бандитизм, притворство, грязь…
И насилует Россию
Респектабельная мразь.

Однажды средь козлов
Завёлся ушлый лис —
Хитрюга, рыжий вор,
Нахал и оптимист.

Козлам он объяснил,
Что стадо пропадёт
Иль выбьется из сил,
Коль не за ним пойдёт.

Послушные козлы
Назначили его
Начальником своим.
Тут – все за одного.

«Капусту» всю себе
Срубил тот ловкий лис.
Козлы кричали: «М-мне-е…!».
Но лис ведь был артист:

Хвостом своим махнул
И – скрылся у ослов.
Теперь он главный там.
«Капусту» продаёт…

Графская усадьба —
Позабытый дом.
Ставни заколочены.
Пол, покрытый мхом.

Стены обветшалые.
Крыша прогнила.
Комнаты пустынные.
В камнях нет тепла.

А вокруг – крапива,
Травы да бурьян.
И ползёт, как облако,
От реки туман.

Старая усадьба
Средь плакучих ив.
Здесь когда-то жили.
Поминайте их.

Весь птичий двор с утра галдит,
Кудахчет, бьет крылом,
Гогочет, крякает, пищит…
Стремится каждый – в дом.

Ведь в доме – праздник! На столе —
Бутылки, щи, пирог…
Как скучно птицам на дворе!
Скорей все – на порог!

Рядком – гусыни, индюки…
Столпилась стая кур.
Вперёд пролезли петухи —
Ретивы чересчур.

Как много крошек на полу!
И как тепло в сенях!
На шум вошла хозяйка вдруг
С топориком в руках.

И то, что выпало потом
На долю глупых птиц,
Не описать ничьим пером!
Не будет впредь яиц…

На всю деревню дан был пир!
Наелись на сто лет!
Мораль проста: не всяк спеши
На праздничный обед.

Я не люблю тех женщин, у которых
Блудливые скользящие глаза.
Противны мне болтушек разговоры,
Их сплетни, мелочность и лишние слова…

Мне неприятны стервы и кокетки,
Гулящие и шлюхи всех мастей,
Пустые содержанки и гризетки,
Которые задов своих глупей.

Я не терплю увёртки и уловки,
Хитросплетения, уколы и обман.
Скандалы не приветствую. Но всё-таки
И скрытность не люблю у милых дам.

Меня страшит любовный треугольник.
Отвратны меркантильность и расчёт,
А также всхлипы, сопли, слюни, слёзы,
Истерики, капризы… Что еще?

Я ненавижу фальшь и лицемерье,
Вонючие колготки по углам,
Унылый дух, занудность и безделье,
И терроризм упреков тут и там.

Мне не нужны восторги непростые,
Где чувства измеряют по рублю…
Уж не пора ли мне податься в «голубые»?
Я слишком сильно бабство не люблю!

Если ты бездумно прыгнул,
Сиганул без лестницы,
То башку сломаешь мигом.
Думай о последствиях.

Если ты хотел всю водку
Выпить сам (вот бестия!),
Вдруг застрянет водка в глотке?
Думай о последствиях.

Если ты прибавил скорость,
Вскоре будет следствие.
Ведь кювет с дорогой рядом.
Думай о последствиях.

Если ты свой голос личный
Не отдал ответственно,
В Думе сядет шут публичный.
Думай о последствиях.

Если ты полез куда-то
Ловеласом ветреным,
То подцепишь там заразу.
Думай о последствиях.

Если ты жениться хочешь
(Что вполне естественно),
Про рога соседа вспомни.
Думай о последствиях.

Если ты стишки кропаешь
(Графоманство – бедствие!),
Жизнь на буквы разменяешь.
Думай о последствиях.

Раз Путин сказал, значит, будет.
Народ убедился давно.
Любую проблему обсудит
Премьер наш, любимый за то.

Где надо – советом поможет.
Пожар если – станет тушить.
В медведя стреляет! Но всё же
Медведевым он дорожит.

С трибуны легко выступает,
Заветные сыпет слова…
И сладко народ замирает.
И катится славы молва.

Расставив своих однокашек
На все ключевые посты,
Он самых лояльных какашек
Поставил на службу страны.

Уверенно, крепко, вальяжно
Он в кресле кремлёвском сидит.
Страна вымирает? Не важно!
Ведь главное – в телеке вид.

Он весь положительный вроде,
Не то, что Распутин-подлец,
Который урод был уродом,
Нашедший бесславный конец.

Раз Путин не гад, как Распутин,
То пусть управляет и впредь!
Но только противно чего-то
На рожу его мне смотреть.

В бесконечной бескрайней Вселенной,
Средь галактик мерцающих звёзд,
Есть планета, где все совершенны.
Там царят доброта и любовь.

Там никто не предаст, не осудит.
Каждый – друг и опора другим.
Ведь живут эти странные люди
Среди смыслов познаний глубин.

Вот поэтому нет одиноких,
Не бывает ни войн, ни вражды.
Мне в просторах отсюда далёких
Эти люди, как воздух, нужны.

Как без них тяжело и тоскливо!
На планете Земля я чужой.
Снег идёт… Значит, гроздья рябины
Наклонятся, прощаясь со мной.

Стихи Слагать Совсем-Совсем Серьёзно?
Да Даже Дюже Девственный Дурак,
Который Кичится Куплетами Курьёзно,
Творит, Терзает Темы Только Так.

Поэтому Пиши, Поэт, Про Пиво.
Шути, Шмонайся, Широко Шагай.
Безумствуй Бодро, Благостно, Бодливо.
Веселье В Виршах Всяко Выбирай!

Не Ной. Нытьё Никчёмное Не Нужно.
Ехидность – Есть Естественность Ежа.
Чудилам Чванство Чопорное Чуждо.
Живи Же, Жизнелюбием Жужжа.

Почки на деревьях распускаются.
Осенью нагрянула весна!
В невпопад природа просыпается.
Да и мне сегодня не до сна.

Что-то стало как-то колобродно.
В голове – беспечность и мечты.
Кувыркнуться хочется свободно
И сбежать от дел и суеты.

Мне понятно, что совсем недолго
Будет этот праздник на душе.
Осень неизбежна и холодна.
И зима накатит. И вообще…

Но в любую стынь и непогоду
Я могу спеть песенку про то,
Что весна – в любое время года,
Если бес колотится в ребро.

Говорят, стих построен на рифме.
Глупо спорить. Но всё же поэт
Ритму очень обязан. И тут же
Я сонет вам поставлю в пример.

Сам Гораций не жаловал рифму,
Он гекзаметр в ямб не совал.
Подымал, как Сизиф он каменья.
В утомленье устал, как Вольтер.

Сэр Уильям, запавши на пьесы,
Театрал был. Творил чудеса.
И принцессы-балбесы, пришедши,
Телесами трясли, как всегда.

Вот и я, как Шекспир иль Гораций,
Весь в прострации, жду всех на пир,
Где паяцем Стихиры пиарюсь.
На конце нету рифм? Но есть ритм!

Скакал куда-то Дон-Кихот когда-то.
И где-то вдруг принцессу углядел.
Поскольку был он вроде не женатый,
То так влюбился, что офонарел.

В порывах чувств, стеная и страдая,
Он сочинил любовный мадригал:
«О, Дульцинея! Чистая! Святая!
Тебя всю жизнь я трепетно искал!»

Она была изрядно аппетитна,
Роскошные имела телеса.
Для рыцарей проезжих знаменитых
Творила на кроватях чудеса.

И, обнажившись перед Дон-Кихотом,
Она призывно бросилась в постель.
Но рыцарь не врубился отчего-то.
И продолжал сонетов канитель.

Он восторгался искренне и нежно.
Она, от нетерпения вспотев,
Все позы перепробовав прилежно,
Сбежала вскоре с Санчо-Пансой в хлев.

Себя я не равняю с Дон-Кихотом.
И в санчо-пансы вроде не гожусь.
Но обхожу за десять поворотов
Всех дульциней. И этим я горжусь.