Омар Хайям - Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия

От козней сердца выть хочу подобно волку.
Я сердце поучал, но не добился толку.
Я ветер умолял: «Возьми его!» Не взял.
Швырнул в огонь, шипит, дымится, да и только.

Оборванный, босой бродяга – это я.
Тот, чья судьба скупа, как скряга, – это я.
Тот, с кем печаль и скорбь ночами неразлучны,
Кто даже смерти ждет, как блага, – это я.

Моя постель – земля. Забыл о теплом крове.
За что казнишь? За то, что воспылал любовью?
Но ведь не только я один тебя люблю, –
Однако у других не камень в изголовье.

Я, ищущий в тебе сомнениям ответ,
Безумней мотылька, летящего на свет.
Есть норы у зверей, у ползающих гадов,
А у меня для сна – и то приюта нет.

В моей любви к тебе безумие таится.
Слезами я плачу за сладкий миг сторицей.
Влюбленные сердца сродни сырым дровам:
Кладешь чурбак в огонь, пылает и слезится.

Не лги себе, Тахир, в душе не суесловь!
Где святость, коль вокруг ручьями льется кровь?
Не пустынь[25] этот мир, нет, не обитель скорби,
Откуда к небесам возносится любовь.

Я плачу по утрам кровавыми слезами,
И вздохи в небеса отбрасывают пламя.
Когда ж приду к тебе, я столько слез пролью,
Что скроется земля под слезными морями.

Твои глаза влекут. Обилен их улов.
И я не избежал расставленных силков.
Средь любящих тебя немало есть достойных,
Немало и пустых, как средь моих стихов.

Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет,
А ум и сердце взял в оковы небосвод,
О небосвод, молю, сними свои оковы,
Достаточен земной невыносимый гнет.

Я в траур погружен, и в том твоя вина,
Посеяны тобой печали семена.
В твоих глазах вопрос: что так меня согнуло?
Непрямота твоя, посулов кривизна.

Стремлюсь к тебе одной, и ни к кому иному
Полезно лишь одно из снадобий больному.
Любовь твоя – огонь, сжигающий меня,
А пепел от него – сладчайшая истома.

Да разве это жизнь, когда ночлега нет,
Когда не раздобыть лепешки на обед?
Есть голова, но в ней рассудок есть едва ли,
Коль телу голова приносит только вред.

Коль в сердце нет любви, оно никчемней праха.
Кто в клочья на себе готов порвать рубаху,
Сгорая от огня неистовой любви,
Тот стоит одного из двух миров Аллаха!

О сердце, ты – корабль, сидящий у лагуны
На рифе, где кипят и пенятся буруны.
Мне говорят: «Тахир, сыграй на таре нам!»
Но разве зазвучат оборванные струны?

Ты головой моей швыряешься давно,
Но не нарушу, нет, обета все равно.
Коль сочетанье звезд к трусливым благосклонно,
Дождусь поры, когда изменится оно.

Я сердце положить готов на твой порог,
Я голову отдать готов мечу в залог.
На что она, когда собою не владею,
Когда от страсти я, безумец, изнемог?

Любовь к тебе слепит и жжет сильней огня,
Лишь горсточку золы оставит от меня,
Но даже если ты любовь под корень срубишь,
Побеги прорастут немедленно из пня.

Создатель, с той поры, как я увидел свет,
Я только и грешу, грешу десятки лет.
Во имя, о творец, двенадцати созвездий,
Молю, закрой глаза! Скажи: «Не видел, нет!»

Я наг. Но кем раздет? Какой жестокой силой?
По чьей вине всю жизнь свожу себя в могилу?
О, дайте, дайте нож! Я вскрою грудь. Хочу
Увидеть, что любовь с душою сотворила.

Когда молюсь творцу, душе на миг светло.
О, если бы мое моленье помогло!
Влачи свою судьбу иль будь изнежен ею,
Смерть – камень, человек – лишь хрупкое стекло.

Коль с дерева плоды свисают за ограду,
Теряет и покой, и сон хозяин сада,
И пусть оно родит алмазы, все равно
Немедленно срубить его под корень надо.

В садах моей души могильные цветы.
Ни поросли надежд, ни завязи мечты.
Безжизненны пески в моем умершем сердце,
В нем даже не растут отчаянья кусты.

О, как твое лицо средь гиацинтов кос
Напоминает куст цветущих алых роз!
Влюбленные сердца в твоих кудрях трепещут,
Запутавшись в сети пленительных волос.

Тюльпаны нежат взор, увы, всего неделю,
Цветут на склонах гор, увы, всего неделю.
Иду из края в край, в отчаянье кричу:
«Любить красавиц – вздор! Они верны неделю!»

О сердце, ты всю жизнь ступаешь по шипам,
Подстерегает рок тебя то здесь, то там.
Когда бы ты могло, как ношу, сбросить тело,
Насколько тяжкий путь казался б легче нам!

Пустыня. Что ни шаг – опасность. Ночь темпа.
Колючая трава в потемках не видна.
Ни проблеска огня. От ноши ноют плечи.
Счастливец, у кого легка была она.

О, если б у меня была одна беда,
Считал бы: светит мне счастливая звезда,
А будь у ложа врач, жена или подруга,
Не счел бы я бедой и ту беду тогда.

Моей душе вручил все скорби этот мир.
Не потому ли я так одинок и сир?
Страдальцам эликсир находят от страданий,
А для меня само страданье – эликсир.

О вероломный мир! Ты стал моей темницей.
Шипами ты сумел в мою полу вцепиться.
Смирясь, тащу арбу печалей и скорбен,
А над моей спиной заносит кнут возница.

О небосвод, не будь коварным палачом!
Пускай не даришь роз, зачем же стал шипом?
Ты на меня взвалил мучительное бремя,
Зачем же делать вид, что ты тут ни при чем?

Нет, роза у могил распутниц не растет,
Когда ж растет, и цвет, и аромат не тот,
Трава не зелена, дички не плодоносят,
Лишь свесят иногда презренья горький плод.

Я на твоем пути усядусь и опять,
Наверное, тебя напрасно буду ждать,
Но время отомстит, и муки ожиданья,
Неверная, тебя заставит испытать.

Ты ароматна так, как ароматен сад,
И пусть твоя любовь таит смертельный яд,
Коль ступишь невзначай на край моей могилы,
Я тотчас оживу, вдохнув твой аромат.

Ни разу я на сбор поклонников не зван.
Ни разу тайный знак тобою не был дан.
Боишься? Но чего? Тебя ведь не убудет.
Не может обмелеть безбрежный океан.

Влюбленные души и сердца не щадят.
Что любящему – рай, нелюбящему – ад.
Кто тратит на любовь разменную монету,
Беднее бедняка, пусть даже и богат.

Не совершай дурных поступков никогда,
Чтоб не пришлось краснеть, сгорая со стыда.
Раскаешься, и все ж молва тебя осудит,
И тесен станет мир от этого суда.