Любовь Столица - Голос Незримого. Том 1

Словно червленые репы и луковицы золотые,
Древних церквей купола крепко сидят на Руси —
В зелени озими с ярью и в черни ели с сосною,
Вздумаешь счесть – не сочтешь, а обойти – обойдешь.
Тут и смиренные пустыни, и величавые лавры,
И позабытый погост, и приснопамятный кремль.
Страннички и/дут горами, долами… Вон, скит уж зазвал их —
У прозорливца совет на житие испросить.
Вышли – обитель взманила к целебным мощам приложиться,
Там уж, рукою подать, – с чтимой святынею град.
Всюду – в подземных пещерах, подле святого колодца,
Близ позолоченных рак, возле замшенных могил —
Видны русые кудри, суровые платы, котомки,
Тропы ж по дебрям родным – в клетках от частых лаптей.
Шли тут болтливые бабы, шли тут молчальники-старцы,
Сборщик, слепец с водырем, дева, оратай больной.
Все-то недуги и беды размыканы, уняты вами,
Псков, Соловки, Валаам, Боровск, Саров и Афон!
Дай-ка свое гореваньице я унесу во скитанье,
Сгинет кручина моя, пропадом боль пропадет.
Пущей смолистой пойду ли – зегзица вдруг закукует:
Разве на разум вспадет горькую быль вспоминать?
Выйду ли в топи цветистые – духом медвяным потянет…
Где тут в слезах исходить ясным умильным очам?
Вот, навстречу бредут богомолки. Я, старицы, с вами!
Вашу путину принять мне на себя вмоготу:
Ноги мои неутомны, обветрен мой лик горемычный,
Хлеб лишь со мной да сулья. – Будут мне дали легки!
Нас Богородица-Матушка в белых туманах проводит,
В черную непогодь Спас Милостивец охранит!

Спится мне, боярышне, грезится
В роще, где всполóхнулась зéгзица…
Вся опочивальня – зеленая,
А постеля – солнцем червленная,
Мох – перина мягкая, взбитая,
Незабудки – думка расшитая.
Надо мною, мамушки старые,
Гнутся сосны думные, хмарые
И, тряся изумрудною кикою,
Бают сказку – правду великую.
А березки – девушки сенные,
Под фаты укрывшись кисейные,
Шелестом весенним баюкают,
О смотринах, свадьбе шушукают.
И блюдут покой мой постельники —
В охабнях своих бархатных ельники.
Ах, как сладко, сладко мне дремлется…
Их посулам ласковым внемлется…
– Он придет, твой суженый – князь,
В золотой кафтан нарядясь,
И, склонившись к изголовию,
Одарит тебя любовию…
Княжий лик – что алый восток,
Волоса – медвяный цветок.
Станет душу он растрогивать…
Жемчуга твои расстегивать…
Он начнет томить – целовать,
Изомнет цветную кровать
И под пологом березовым
Припадет вдруг к персям розовым…
Пробудясь от вешнего сна,
Станешь ты – младая жена,
Застыдясь, падешь к изножию
И прославишь тайну Божию.

Вот – у холма терема золоченые,
Скирды резные, стога обточёные.
Видится гридница светлая – сад.
Все воротá нараспашку стоят.
В сени вошла и потупила очи я:
Всюду багрец, червленец, узорочие!
Всюду плодовых дерев поставцы,
Братины ульев, небес изразцы.
Клонится, ронится вишенье алое,
Копятся, топятся меды стоялые,
В воздухе пенится хмель огневой,
По лугу стелется луч парчевой.
Все мы здесь – братчина буйная, сильная,
Ждут нас осенние яства обильные,
Ясное красное солнышко – князь
По небу ходит, радушно смеясь.
– Милости просим вас, гости незваные,
Сесть зачинать столованье желанное!

Яблоки спелые,
Белые, млелые
Полными блюдами
К губам придвинулись.
Пьяные, рдяные
Браги духмяные
Дремой, причудами
В голову кинулись.
Скушала с грядки я
Сладкие, вадкие
Маковки сонные,
Стручья имбирные,
Выпила чаркою
Яркою, жаркою
Соки зеленые,
Здравицы пирные.

Сердце недужится,
Кружится, вьюжится…
Ферязь атласная
Вздохом трепещется…
Гридни красивые,
Рынды гулливые,
Вольница страстная
Взору мерещится…

Мною, коварною —
Марною, зарною,
Всякий погубится —
Кто полюбуется.
Ей вы, хоробрые,
Молодцы добрые,
Кто мне полюбится —
Тот поцелуется!

По ржаным дремливым нивам
Златогривым переливом
Я плыву с серпом рогатым,
Полосатым вея платом,
Словно лебедь в окияне!
Встав поране, при тумане, —
Солнцем вызлачу волосья!
И в колосья – желтохвостье
Я по груди окунаюсь,
Расплескаюсь, разыграюсь…
Тело тонет, ноет, стонет
И лебяжью шею клонит,
Но бежит, как молнья в туче,
Серп колючий и свистучий
И палит, и жжет, и режет.
Уши нежит острый скрежет!
И растет в руке дебелой,
Темной, голой сноп тяжелый.
Не избыть мне ярой силы!
Был бы милый – охватила
Шею б смуглую перстами,
Жгла б устами да косами —
И серпом – красой лукавой —
Сноп кудрявый, величавый —
С плеч головушку сняла бы!
Али бабы сердцем слабы?
Ты распойся, тонкий голос!
Вейся, волос! Гибни, колос!
Разгорайся, ожерелье!
Будет зелье для веселья!

В леса завороженные,
Огнем-цветком зажженные,
Идти мне в эту ночь,
Коль стало спать невмочь!
Крадусь тропой залучистой,
Росистою, излучистой,
Шумлив речной костер,
Гневлив полночный бор.
Коса моя тягучая,
Горючая, сверкучая
Ползет за мной, как змей,
Среди матерых пней.
Ты, кочедыжник пламенный,
Гори, как уголь, для меня!
Цвети, свети, летай,
Мне в руки счастье дай!
Но темен куст трепещущий…
Кудесит месяц блещущий…
Стою я на горе
В рубашке-серебре.
Нога моя исколота,
А грудь чиста, как золото,
И маковый венок
Бледней червонных щек.
К чему мне корни черные
И травы наговорные,
Коль деет чудеса
Одна моя краса?
Бессонные, мудреные
Глаза мои зеленые,
Как зелье, всякий клад
Найдут, приворотят!
Замки с дверей порушатся,
Кубышки поиссушатся,
Шелками вся увьюсь,
Алмазами ульюсь!
Тебя же, дев утешника,
Разумника, насмешника,
За сердце схватит вдруг,
Как выступлю я в круг.
Чужая, а красавица.
Как вешняя трясавица,
Замучу, зазноблю!
Полюбишь, коль люблю.

Я – сапог сафьянный в стремя,
Шапку алую на темя —
И скачу,
Что лечу,
По невыжатым равнинам,
По нескошенным ложбинам,
Чрез овраг
В буерак,
На лесной зеленый остров,
Где раздолье дичи пестрой —
Лебедям
И гусям.
Ветер с сердцем буйным ладит,
Золотые кудри гладит.
Рыжий конь —
Как огонь!
Не сидится сокол-птице
На строченой рукавице,
Чует взмах
В облаках,
Лебедь белую приметил,
Поднялся, и яр и светел,
К ней летит
И когтит.
Эх ты, ласковая воля,
Молодая наша доля!
Так в кусту
На лету
Девку красную настигнуть,
Чтоб не вспомнила и крикнуть,
Полюбить
И забыть…
По бурьянам, по туманам,
Синим прядая кафтаном,
Поскакал
И пропал…

Сидит Василиса
В оконце точеном.
Коса ее вьется,
Как стерлядь златая,
Из глаз ее льется
Река голубая.
На белой рубахе —
Цветные оплечья,
Сребряные бряхи…
И грусть человечья
На лике мудреном
С улыбкой слилися.

Чудит Василиса
В морской своей веси:
Как князь полоненный
Полюбится дивной
За речь, за поклоны,
За медные гривны
На алой одежде,
За лик простоватый,
Румяный, пригожий, —
И сад, и палаты
Рукою кудесьей
Ему возвелися.

Пойдет Василиса
В далекое царство,
А друг-то лукавый
Забудет, не взглянет —
Голубкою, павой,
Змеей она станет,
Людские хоромы
Слезой озолотит,
Укором, утомой
Супруга воротит:
Волшба и лекарства
Премудрой далися.

Живет Василиса,
А сведает горе,
Взгрустнет по сусальной,
Лазуревой зыби,
По воле русальной,
По мамушке – рыбе,
И косыньку вынет
Из шитой повязки,
И милого кинет
Без думы, без ласки…
Уйдет она в море:
Ее заждалися.

Ты признай ее, как явится
Стая девиц-лебедей —
Будет мудрая красавица
Из тринадцати чудней:
Неулыба,
Лик скуластый,
Словно рыба
Дышит часто,
Только щеки —
Белы, полны,
Взор глубокий —
Синь, как волны.

Парчевой огромный солнечник
Над цветным ее венцом,
Будто вызревший подсолнечник
Над узорчатым крыльцом.
Серьги виснут
Ей по плечи,
Зуб в них втиснут
Человечий
Жемчужиной
Дорогою,
Пух утиный —
Под полою.

Вот – утрет ширинкой тонкою
Алый, сахарный свой рот,
Вот – серебряной гребенкою
Вдоль пробора проведет,
И завьется
Рай зеленый,
Где колодцы
Золочены,
Хвост павлиний —
Возле грядок,
В туче синей —
Ленты радуг.

А вздохнет с усмешкой грустною,
С несказанною тоской,
Пригорюнится искусною —
В перстнях – холеной рукой,
И прервется
Путь, где шел ты,
Развернется
Бархат желтый, —
Сев, не встанешь,
Всё забудешь,
Жив не станешь,
Счастлив будешь.