Редьярд Киплинг - Избранные стихи из всех книг
И виноваты не поэты, а бег времени, что стихи такого рода все дальше и бесповоротнее, хотя вполне законно, переходят в разряд поэзии для детей; возможно, это происходит по причине их некоторой картонности, видной взрослым очень явственно на фоне живого и многогранного стиха самого Киплинга.
Николай Тихонов. Самое известное из его стихотворений — «Баллада о гвоздях» с ее довольно абстрактными моряками — отличается от киплинговских баллад именно этой самой абстрактностью, произошедшей оттого, что Киплинг своих героев брал из наблюдений над жизнью, а Тихонов — из книг Киплинга и Стивенсона. Но интонация иных строк, и даже отрывистый его синтаксис, от киплинговских мало отличимы:
Спокойно трубку докурил до конца.
Спокойно улыбку стер с лица:
«Команда во фрунт, офицеры вперед!»
Сухими шагами командир идет.
И снова равняются в полный рост:
«Якорь наверх! Курс — Ост».
Далее: «Баллада об отпускном солдате» или «Баллада о синем пакете» (в обеих балладах стержень — свершение невозможного, и во втором случае — даже более того: свершение, ставшее и вовсе бесполезным!)
Затем две книги «Орда» и «Брага». Обе полностью написаны под влиянием Киплинга. Зачин первого же, «программного», стихотворения в «Орде» уже говорит недвусмысленно о происхождении всей книги:
Праздничный, веселый, бесноватый,
С марсианской жаждою творить,
Вижу я, что небо не богато,
Но про землю стоит говорить!
Обратим внимание на тихоновскую поэтику, хотя бы только на построение фразы в строфе, или на роль ритмических пауз, создающих в звучании стиха напряжение суровой и жесткой интонации:
Пулемет задыхался, хрипел, бил.
С флангов летел трезвон.
Одиннадцать раз в атаку ходил
Отчаянный батальон.
(«Баллада об отпускном солдате»)
Кажется, если поместить это стихотворение среди «Казарменных баллад», то немало читателей не заметит, что тут затесались вовсе не киплинговские стихи. Причем не только в балладах, но и в лирике Тихонова нередки строки, напоминающие Киплинга:
Люди легли, как к саням собаки,
В плотно захлестнутые гужи.
Если ты любишь землю во мраке
Больше чем звезды — встань и скажи.
(«Еще в небе предутреннем и горбатом…»)
Или из более поздних стихов:
… Мы жизнь покупаем не на фунты,
И не в пилюлях аптечных:
Кто, не борясь и не состязаясь,
Одну лишь робость усвоил,
Тот не игрок, а досадный заяц:
Загнать его дело пустое!
Когда же за нами в лесу густом
Спускают собак в погоню,
Мы тоже кусаться умеем, притом
Кусаться с оттенком иронии…
(«Листопад»)
И это все притом, что английского Тихонов вовсе не знал! Какие переводы из Киплинга до работ А. Оношкович-Яцыны (1921) он мог читать? Только ремесленные поделки О. Чюминой (90-е годы XIX века)?
Далее: Ирина Одоевцева, которая балладную интонацию, да, впрочем, и сам жанр баллады прямо от Киплинга получила. К тому же еще (чем она и отличается резко от Гумилева), есть у нее совершенно киплинговское стремление говорить о повседневности, хотя и придавая ей иногда романтический колорит (как в «Молли Грей», стилизованной под английские фантастические баллады). Но чаще — это все же интонации бытовые, пришедшие прямо из «Казарменных баллад», как, например, в ее «Балладе об извозчике»:
Небесной дорогой голубой
Идет извозчик. И лошадь ведет за собой.
Подходят они к райским дверям:
«Апостол Петр, отворите нам!»
Раздался голос святого Петра:
«А много вы сделали в жизни добра?»
«Мы возили комиссара в комиссариат,
Каждый день туда и назад…»
Невольно вспоминается аналогичная сцена у тех же Райских Врат из «Томлинсона» Киплинга:
Вот и Петр Святой стоит у ворот со связкою ключей.
«А ну-ка на ноги встань, Томлинсон, будь откровенен со мной:
Что доброе сделал ты для людей в юдоли твоей земной?»
Тихонов и Одоевцева — именно с этих двух поэтов вообще началось бытование «киплинговской» баллады в России. Но вот Одоевцева, в отличие от Тихонова, английский язык знала хорошо, и по ее собственным словам «Киплинга читала с раннего детства». Более того (как рассказывала она автору этих строк), именно она, Ирина Одоевцева, и натолкнула свою подругу, Аду Оношкович-Яцыну, на идею переводить стихи Киплинга, с чего все и «пошло есть»…
А вот еще Эдуард Багрицкий (тоже неплохо знавший английский и немало переводивший стихов с него):
Так бейся по жилам, кидайся в края
Бездомная молодость, ярость моя,
Чтоб звездами брызнула кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться вселенной навстречу….
(«Контрабандисты»)
Или:
На плацу открытом
С четырех сторон
Бубном и копытом
Дрогнул эскадрон….
........................
Степь заместо простыни
Натянули — раз!
Саблями острыми
Побреют нас…
(«Разговор с комсомольцем Дементьевым»)
Вл. Луговской:
Итак, начинается песня о ветре.
О ветре, обутом в солдатские гетры,
О гетрах, идущих дорогой войны,
О войнах, которым стихи не нужны,
Идет эта песня, ногам помогая….
(«Песня о ветре»)
М. Голодный, баллада-монолог «Верка Вольная»:
…Куртка желтая бараньей кожи,
Парабеллум за кушаком,
В подворотню бросался прохожий,
Увидав меня за углом…
............................
Гоцай, мама, орел или решка,
Умирать, побеждать — все к чертям!
Вся страна, как в стогу головешка,
Жизнь пошла по железным путям…
Павел Антокольский:
Не тьма надо тьмой подымалась,
Не время над временем стлалось,
Из мрака рожденное тельце несли пеленать в паруса…
(«На рожденье младенца»)
или его же «Баллада о парне из дивизии 'Великая Германия'»:
Парня выбрали по росту среди самых низколобых,
На ночь заперли в казарму. Сны проверили в мозгу…
или такие строки:
Макбет по вереску мчится. Конь взлетает на воздух,
Мокрые пряди волос лезут в больные глаза,
Ведьмы гадают о царствах. Ямб диалогов громоздок.
Шест с головой короля торчит, разодрав небеса…
(«Эдмунд Кин»)
Константин Симонов (тоже, как и Киплинг, военный журналист). И хотя он вовсе не знал ни одного иностранного языка, однако уж он-то буквальный подражатель Киплинга, начиная с самых ранних собственных стихов:
Никак не можем мы смириться с тем,
что люди умирают не в постели,
что гибнут вдруг, не дописав поэм,
Не долечив, не долетев до цели,
Как будто можно, кончив все дела…
(«Всю жизнь любил он рисовать войну»)
Сразу видно и откуда пошли такие баллады, как его же «Рассказ о спрятанном оружии». Тут сюжет взят у Р. Л. Стивенсона из его знаменитого «Верескового меда» (в переводе С. Маршака), а построение стиха и вся интонация киплинговская. Ну, и почти все стихи из книги «С тобой и без тебя», где так называемый «лирический герой» вышел из Киплинга, едва успев кое-как переодеться в форму советского офицера. Или, наконец, баллада «Сын артиллериста» с ее рефреном:
