Людмила Зыкина - Песня
Всего один урок в неделю, к тому же какое жалкое существование он влачит! Смею утверждать, что в большинстве школ крупных городов (в поездках по стране я не упускаю возможности посещать уроки музыки, беседовать с учителями), а в районах и на селе тем более, — уроки пения проводятся кое-как. Резонно спросить — почему? А потому, что этот предмет негласно или полугласно отнесен к числу «необязательных». Ну а раз «необязательно», то и отношение к нему соответствующее. Школьники у нас учат географию, историю, обществоведение и теперь уже правоведение — и это естественно. Без усвоения разносторонних знаний о своей Родине нельзя называть себя гражданином СССР. Почему же урок музыки воспринимается многими как факультативный придаток? Почему от песни русской, которую называют «душой народа», отмахиваются, как от назойливой мухи?
Никому не придет в голову поручить вести урок математики учителю физкультуры. А в отношении урока музыки это, оказывается, возможно. И не только возможно, но сплошь и рядом имеет место. Кроме того, в наставников музыки запросто трансформируются «недогруженные» учителя физики и химии, литературы и биологии.
Побывала я как-то на таком уроке, побеседовала с таким «универсальным» учителем. Пожаловался он мне, что в школе к русской народной песне относятся без интереса, поэтому и ребята считают, что петь и изучать народное творчество «не модно». А когда возникает вакуум, он всегда заполняется, и заполнитель, как правило, оказывается суррогатом. Вот и пропели мне в той школе десятилетние ребятишки — все сорок пять минут! — легковесные эстрадные шлягеры, начиная с многозначительного «А нам все равно» до выученного с «гибкой» пластинки заграничного «Карлсона», поражающего своим «глубокомысленным» текстом (именно текстом, а не стихами):
Карлсон подымает настроенье,
В праздник тормошит.
Ест клубничное варенье
И детей смешит.
Можно, конечно, и посмеяться, когда бы не было так грустно — грустно оттого, сколько огрехов имеет художественное воспитание в нашей школе.
Раз пение — предмет второстепенный, районные и городские отделы народного образования относятся к нему без особого внимания. Опыт лучших учителей — а такие, конечно же, есть — не изучается и не обобщается.
В мае 1974 года ко мне на концерт в Краснодаре пришла группа учителей музыки городских и районных школ. Мы разговорились. Один из них рассказал, что в третьем классе ему приходится не столько обучать мальчишек и девчонок пению, сколько выправлять испорченный вкус ребенка, очень восприимчивого к первым впечатлениям окружающего его мира.
Но самое страшное в том, что значительное число уроков пения вовсе выпадает из-за отсутствия учителей-специалистов.
Прочла я как-то данные по Владимирской области: на 320 средних школ приходится всего 31 педагог пения. Из них со специальным образованием лишь десять. Фактически в девяти из десяти школ области пение вообще не преподают. Другими словами, подавляющее большинство выпускников, получивших аттестат зрелости, покинули школу в эстетическом отношении незрелыми.
У нас как ни в одном другом государстве много делается для воспитания детворы. В целом по стране насчитывается сорок семь театров юного зрителя и сто десять театров кукол! Одних только детских библиотек около семи тысяч. Слов нет, велико место литературы, театра в формировании эстетических взглядов юного поколения. Но почему же в тени остается музыкально-песенное воспитание, которое обладает не меньшим воздействием на души детей, особенно подростков? Ведь пока еще ни одному выдающемуся физику или металлургу, а тем более литератору, не помешало знакомство с музыкой, песней. Скорее наоборот.
Неблагополучное положение с художественным воспитанием в школе, отношение к нему как к делу второстепенному создали соответствующий микроклимат и в семье. Часто можно слышать, как, придя из школы, сын докладывает с порога родителям: «По арифметике 5, по русскому 4, по рисованию и пению — 2». В ответ отец погладит сына по голове и скажет: «Молодец. Главное — считать и писать умеешь. А что двойка по рисованию и пению, то это не беда. Переживем мы с матерью, если не выйдет из тебя художник или артист». Эти слова говорит главный авторитет для ребенка — родитель, воспитывающий его наряду с учителем. «Если отец так говорит, — размышляет ребенок, — и в школе считают примерно так же, значит, это пение, рисование и вправду никому не нужны, значит, можно без них обойтись». Вот вам и сформировано отношение десятилетнего мальчишки к «эстетическим» предметам на годы вперед. Вот и подготовлена исключительно благодатная почва для неуважения к народной песне, для восприятия всякой песенной халтуры под девизом «А нам все равно»!
Научить ребенка, подростка любить, хранить в памяти народные творения — значит, зажечь в его душе немеркнущий огонь любви к Отчизне, к лучшим, святым традициям ее культуры.
Густав Эрнесакс говорит: «Я придаю очень большое значение пропаганде песни и организации хоров среди детей. Убежден: при всех прочих условиях идейно-воспитательной работы, которые мы имеем сегодня, если мы сумеем «влюбить» маленького человека в музыку, из него не вырастет ни паразит, ни негодяй. Музыка создает известный иммунитет против нравственного убожества. И важнейшая роль тут принадлежит песне»…
Проблема музыкального воспитания требует своего незамедлительного разрешения. И дело здесь не только в регулировании оплаты учителей музыки (данный вопрос, несомненно, должен быть решен). Очень важно преодолеть укоренившееся негативное отношение к музыкальному воспитанию среди самих педагогов; ведь находятся такие, которые доказывают бесполезность уроков пения в наш бурный век. Вот если бы эти «теоретики» прикинули, какой ущерб идейному воспитанию наносит запущенное состояние хорового образования в школах! А кроме того, скольких новых Щедриных (а ведь он начинал с хора) и Мурадели, Гнатюков и Штоколовых, Милашкиных и Биешу не досчитывает из-за этого наша страна! Таланту у нас не дадут погибнуть — это верно. Но важно помочь ему раскрыться в самом зародыше, а для этого должна быть создана для него обстановка «наибольшего благоприятствования», начиная со школы. Ведь на школьных уроках пения вероятность открытия талантов, которые, как известно, не каждый год рождаются, неизмеримо выше.
Конечно, было бы неверно утверждать, что у нас вообще отсутствует музыкальное воспитание. В городах и селах нашей страны сотни детских музыкальных школ, где учатся наиболее одаренные ребята. А с какой глубочайшей убежденностью ведет многомиллионный телелекторий для юных выдающийся композитор и общественный деятель Дмитрий Борисович Кабалевский. Его вдохновенный рассказ о симфонической музыке открывает перед ребятами удивительный мир прекрасного. Школьники приходят на такие концерты-лекции с огромным интересом, зал всегда переполнен. И все же я убеждена: мы делаем в этой области недопустимо мало. Пока не будет осуществлена решительная перестройка всего эстетического образования, пока музыкальное воспитание не будет доведено до каждого учащегося, трудно рассчитывать на реальные плоды в таком государственно важном деле.
Хочется верить, что наступит время, когда благодаря музыке каждый человек, по словам Д. Д. Шостаковича, «увидит жизнь в новых тонах и красках». Когда «музыка еще больше приблизит каждого к тому идеалу совершенства, который является целью нашего коммунистического строительства».
В воспоминаниях народного артиста СССР Бориса Александрова есть любопытный эпизод о становлении Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии. Как-то приехавший на репетицию К. Е. Ворошилов поинтересовался, почему в репертуаре нет таких популярных народных песен, как «Степь да степь кругом», «Вот мчится тройка почтовая» и других. Александров заметил, что кое-кто считает эти песни чуть ли не кабацкими. «Кабацкими? — рассмеялся Ворошилов. — А позвольте спросить: кто в эти кабаки да трактиры хаживал? Театры были для публики «почище», домов культуры и клубов и в помине не было. Шел простой люд в трактир, слушал свои, народные песни, сам их пел».
И если, размышляя о пропаганде народной песни, мы уповаем исключительно на профессиональные хоровые коллективы, выступающие в лучших концертных залах и театрах, ставших после революции доступными для всего народа, то этого явно недостаточно, даже если учитывать культурное обслуживание профессиональными коллективами сельского зрителя. В такой гигантской стране, как наша, основная ответственность за пропаганду русской музыки и песни на селе ложится на клубы и дома культуры. Именно эти учреждения призваны популяризировать песню, прививать народу и в первую очередь молодежи любовь к фольклору, выявлять и растить таланты.
