Леонид Кременцов - Русские поэты XIX века: Хрестоматия
Поэт создал широко известный в свое время студенческий гимн «Из страны, страны далёкой» и не менее известную песню «Пловец».
ЭЛЕГИЯ
Ещё молчит гроза народа,
Ещё окован русский ум,
И угнетенная свобода
Таит порывы смелых дум.
О, долго цепи вековые
С рамен отчизны не спадут,
Столетья грозно протекут, —
И не пробудится Россия!
1824
МОЛИТВА
Молю святое провиденье:
Оставь мне тягостные дни,
Но дай железное терпенье,
Но сердце мне окамени;
Пусть, неизменен, жизни новой
Приду к таинственным вратам,
Как Волги вал белоголовый
Доходит целый к берегам!
1824
* * *Не вы ль убранство наших дней,
Свободы искры огневые!
Рылеев умер, как злодей! —
О вспомяни о нём, Россия,
Когда восстанешь от цепей
И силы двинешь громовые
На самовластие царей!
1826
ПЕСНЯ
Из страны, страны далекой,
С Волги-матушки широкой,
Ради сладкого труда,
Ради вольности высокой
Собралися мы сюда.
Помним холмы, помним долы,
Наши храмы, наши селы,
И в краю, в краю чужом,
Мы пируем пир веселый
И за родину мы пьем.
Но с надеждою чудесной
Мы стакан, и полновесный,
Нашей Руси – будь она
Первым царством в поднебесной,
И счастлива и славна!
1827
К НЯНЕ А.С. ПУШКИНА
Свет Родионовна, забуду ли тебя?
В те дни, как, сельскую свободу возлюбя,
Я покидал для ней и славу, и науки,
И немцев, и сей град профессоров и скуки,
Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражен суровою судьбой,
Презрев людей, молву, их ласки, их измены,
Священнодействовал при алтаре камены, —
Всегда приветами сердечной доброты
Встречала ты меня, мне здравствовала ты,
Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника-поэта,
И мне сопутствовал приятель давний твой,
Ареевых наук питомец молодой.
Как сладостно твое святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство;
С каким радушием – красою древних лет —
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам, и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас – добра и весела —
Про стародавних бар пленительным рассказом:
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе – и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотный,
И легкие часы летели беззаботно!
1827
ПЛОВЕЦ
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено.
Смело, братья!
Ветром полный
Парус мой направил я:
Полетит на скользки волны
Быстрокрылая ладья!
Облака бегут над морем,
Крепнет ветер, зыбь черней,
Будет буря: мы поспорим
И помужествуем с ней.
Смело, братья! Туча грянет,
Закипит громада вод,
Выше вал сердитый встанет,
Глубже бездна упадет!
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.
Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Смело, братья, бурей полный
Прям и крепок парус мой!
1829
* * *Когда умру, смиренно совершите
По мне обряд печальный и святой,
И мне стихов надгробных не пишите,
И мрамора не ставьте надо мной.
..................................................
Во славу мне все чашу круговую
Наполните блистательным вином,
Торжественно пропойте песнь родную
И пьянствуйте о имени моем.
Всё тлен и миг! Блажен, кому с друзьями
Свою весну пропировать дано,
Кто видит мир туманными глазами
И любит жизнь за песни и вино!..
1829
ВОДОПАД
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!
Вон пловец! Его от брега
Быстриною унесло;
В синий сумрак водобега
Упирает он весло…
Тщетно! Бурную стремнину
Он не силен оттолкнуть;
Далеко его в пучину
Бросит каменная круть!
Мирно, гибели послушный,
Убрал он свое весло;
Он потупил равнодушно
Безнадежное чело;
Он глядит спокойным оком…
И к пучине волн и скал
Роковым своим потоком
Водопад его помчал.
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!
1830
МОРСКОЕ КУПАНИЕ
Из бездны морской белоглавая встала
Волна, и лучами прекрасного дня
Блестит подвижная громада кристалла,
И тихо, качаясь, идет на меня.
Вот, словно в раздумьи, она отступила,
Вот берег она под себя подкатила,
И выше сама поднялась и падёт;
И громом и пеной пучинная сила,
Холодная, бурно меня обхватила,
Кружит, и бросает, и душит, и бьёт,
И стихла. Мне любо. Из грома, из пены
И холода – легок и свеж выхожу,
Живее мои выпрямляются члены,
Вольнее живу, веселее гляжу
На берег, на горы, на светлое море.
Мне чудится, словно прошло моё горе,
И юность такая ж, как прежде была,
Во мне встрепенулась, и жизнь моя снова
Гулять, распевать, красоваться готова
Свободно, беспечно, – резва, удала.
1840
ГЕНИЙ
Когда, гремя и пламенея,
Пророк на небо улетал —
Огонь могучий проникал
Живую душу Елисея[6]:
Святыми чувствами полна,
Мужала, крепла, возвышалась,
И вдохновеньем озарялась,
И Бога слышала она!
Так гений радостно трепещет,
Свое величье познает,
Когда пред ним гремит и блещет
Иного гения полет;
Его воскреснувшая сила
Мгновенно зреет для чудес…
И миру новые светила —
Дела избранника небес!
А.И. Полежаев
(1804–1838)
Александр Иванович Полежаев был внебрачным сыном богатого пензенского помещика, которого впоследствии сослали на каторгу за убийство крепостного.
Полежаев учился в Московском университете, когда в 1826 г. по личному распоряжению Николая Первого за поэму «Сашка» его отдали в солдаты. Десять лет вел Полежаев страшную неравную борьбу с жестоким произволом. Тюрьма, карцер, ссылка не сломили его. В 1837 г. за самовольную отлучку из полка Полежаева подвергли тяжелому телесному наказанию. Он умер в военном госпитале. «Когда один из друзей его явился просить тело для погребения, – рассказывает Герцен, – никто не знал, где оно… Наконец он нашел в подвале труп бедного Полежаева, – он валялся под другими, крысы объели ему одну ногу». Н.П. Огарев утверждал: «Мы не знаем больше трагической жизни и больше рокового конца».
Поэтическое наследие Полежаева составляют произведения разных жанров: поэмы («Видение Брута», «Кориолан», «Эрпели», «Чир-Юрт»), песни («Зачем задумчивых очей…», «У меня ль, молодца…»), но лучшими, без сомнения, должны быть признаны стихотворения, представляющие своеобразный лирический дневник его многострадальной жизни, – «Песнь погибающего пловца», «Ещё нечто» и др. Здесь полнее и ярче всего воплотились его излюбленные художественные идеи – тираноборчество, непримиримость и сила протеста, обличение деспотизма. В русской поэзии Полежаев воспринимается как ближайший последователь декабристов и предшественник Н.А. Некрасова.
ЕЩЕ НЕЧТО
Притеснил мою свободу
Кривоногий штабс-солдат:
В угождение уроду
Я отправлен в каземат.
И мечтает блинник сальный
В чёрном сердце подлеца
Скрыть под лапою нахальной
Имя вольного певца.
Но едва ль придется шуту
Отыграться без стыда:
Я – под спудом на минуту,
Он – в болоте навсегда.
ПЕСНЬ ПЛЕННОГО ИРОКЕЗЦА
Я умру! на позор палачам
Беззащитное тело отдам!
Равнодушно они
Для забавы детей
Отдирать от костей
Будут жилы мои;
Обругают, убьют
И мой труп разорвут!
Но стерплю! Не скажу ничего,
Не наморщу чела моего,
И, как дуб вековой,
Неподвижный от стрел,
Неподвижен и смел
Встречу миг роковой
И, как воин и муж,
Перейду в страну душ.
Перед сонмом теней воспою
Я бесстрашную гибель мою,
И рассказ мой пленит
Их внимательный слух
И воинственный дух
Стариков оживит;
И пройдет по устам
Слава громким делам.
И рекут они в голос один:
«Ты достойный прапрадедов сын!»
Совокупной толпой
Мы на землю сойдем
И в родных разольем
Пыл вражды боевой.
Победим, поразим
И врагам отомстим!
Я умру! на позор палачам
Беззащитное тело отдам!
Но, как дуб вековой,
Неподвижный от стрел,
Я, недвижим и смел,
Встречу миг роковой.
1828