Олег Ладыженский - Мост над океаном
В Сибири, в Кувейте –
Неважно.
Дурными вестями,
Пустыми горстями
Тряси, как скелет на погосте –
Костями,
А встанем, не встанем,
Замерзнем, растаем,
Прочтем или перелистаем –
Неважно.
Простые, как правда,
Как грязь на Эль Прадо,
Как утро похмельное
После парада,-
Мы с вами, мы рядом,
По сотне раз кряду,
А рады нам или не рады –
Неважно.
Разбейся о ветер,
Раскройся в ответе,
Стань самой бессмысленной
Шуткой на свете,
Вкус хлеба – в поэте,
Боль неба – в поэте,
А пренебрегут иль заметят –
Неважно.
* * *
О пощаде не моли – не дадут.
В полный голос, немо ли – не дадут.
Божья мельница, мели
Страшный суд!
Дайте сдохнуть на мели! – не дадут.
Хочешь жалости, глупец? – не дадут.
Хочешь малости, скопец? – не дадут.
Одиночество в толпе.
В ските – блуд.
Хочешь голоса, певец? – не дадут.
Разучившийся просить – не прошу,
Без надежды и без сил – не прошу.
Шут, бубенчиком тряси!
Смейся, шут!
Подаянья на Руси – не прошу.
Кто не с нами, значит, враг, – говорят.
Кто не плачет, тот дурак, – говорят.
Вольны соколы парят
По три в ряд.
Мне бы вскачь, да тут овраг, говорят…
Грязь под ногтем у Творца – это я.
Щит последнего бойца – это я.
Бремя сына, скорбь отца,
Выражение лица,
Смысл начала и конца – это я.
МЕЧТА
Когда-нибудь я сделаюсь седым.
Как лунь.
Как цинк.
Как иней на воротах.
Как чистый лист мелованной бумаги.
И седина мне мудрости придаст.
Когда-нибудь морщины все лицо
Избороздят,
Как пахарь острым плугом
Проводит борозду за бороздой.
Я буду сед, морщинист и прекрасен.
Когда-нибудь я стану стариком.
Ссутулюсь,
Облысею,
Одряхлею,
И это время лучшим назову
Из всех времен моей нелепой жизни.
Когда-нибудь, потом, когда умру,
Когда закончу бунт существованья,
Я вспомню этот стих –
И рассмеюсь.
В конце концов, у каждого свои
Мечты…
ДОЛГИ
С мира – по нитке,
С бора – по ели,
С меры верните,
Что не доели,
С дома – по дыму,
С жизни – по году,
Впрок, молодыми,
С пира – по голоду,
С морды – по хохме,
С детства – по Родине,
С крестного хода –
Выкрик юродивого,
Смертник, скотина,
Грешное крошево,
Дай десятину,
Дай по-хорошему!
* * *
Отрожайте свое –
относите, отмучьтесь, отплачьте!
Отражайте себя –
не друзей, не врагов, не меня!
Возражайте всегда –
несогласьем судьбу озадачьте,
И отстанет судьба,
крепколобых упрямцев кляня.
Бремя сильных – укол.
Нанести, отразить, сделать выпад.
Бремя слабых – укор.
Отступить, бросить взгляд, упрекнуть.
Бремя гордых – обрыв.
Чашу горькой над пропастью выпить,
Чтоб с хмельной головой
не упасть, а шагнуть в тишину…
* * *
Тех, кого считают сильным,
Почему-то не жалеют:
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Им положена гитара,
Да еще пустой троллейбус,
Да еще… А впрочем, хватит,
Слишком много одному.
Те, кого считают сильным,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее –
Им нести чужую жалость,
Да еще… А впрочем, хватит –
А не то не донесут.
МАЛЬЧИКАМ
Мальчики взрослеют, вырастают,
В угол их давно уже не ставят,
Надоело им играть в войну.
Начитавшись Брэдбери и Кларка,
Мальчики беседуют о кварках
И глядят в ночных аллеях парков
На большую желтую луну.
Мальчикам не занимать силенок,
Мальчики выходят из пеленок,
Мальчикам ветров набат соленый
Нужен в пресной жизни городской –
Им необходима доля риска,
Как вчера нужна была ириска,
И порой в глазах мелькает искрой
Предвкушенье зрелости мужской.
* * *
Нет людей неинтересных –
Скучных, равнодушных, пресных,
Слишком глупых, слишком честных,
Не было и нет.
Это просто мы ослепли
Роемся в холодном пепле,
Ищем: океан ли, степь ли?
Россыпь ли планет?..
МОЙРЫ
Я не умею петь, как Паваротти,
И не умею пить, как дядя Сеня,
Я не мастак на скользком повороте
Сиять улыбкой, будто день весенний,
Моя нога короче, чем Ван Дамма,
А нос длиннее, чем Ален Делона,
И если дама в полном смысле дама,
Меня она изгонит из салона.
Живу взахлеб, нелепо, торопясь,
Убитый и убийца, Брут и Цезарь…
А Клото нить не успевает прясть,
Лахесис – проследить, Атропос – резать.
* * *
Боль – серебряный голубь.
Клюв его ярко-алый,
В черной бусине глаза –
Ночь, бессонница, бред.
В ране он копошится,
Тихо, томно воркуя,
Боль – серебряный голубь.
Не люблю голубей.
* * *
Сгорело имя.
Живу с изъяном.
Беда.
Пожар.
Чужих – своими.
Врагов – друзьями.
Не ем с ножа.
Бью – холостыми.
Вослед – не взглянем.
Дыра – в холсте.
Сгорело имя.
Я безымянен.
Я – ваша тень.
Без имени –
Ни слова в простоте.
Пожар.
А жаль…
* * *
Воздастся по вере,
В молитве и в блуде.
Пускай вы не звери,
Но разве мы люди?
Вы – были.
Мы – будем.
Вы – стены и будни.
Мы – праздник и двери.
ПЕЙЗАЖ
Деревья плыли в фейерверк
Искусника-дождя,
А день распался и померк
Немного погодя,
И вечер встал на пьедестал,-
Но праздника он не застал
И в реку кинулся с моста,
Чтоб глупой гибелью вождя
Закончился четверг.
ВЕРЛИБР ПЕРВЫЙ
Когда умирает один поэт,
Одной песней в мире становится меньше,
Одной звездой в небе становится меньше,
Одним безумьем под небом становится меньше,
И становится меньше в полях и долинах
На один скромный цветок весной.
В этом, пожалуй, есть свой пафос,
Но нет утешенья.
Только песни звучат, сотрясая горы,
И звезды в небе не иссякают,
И рассудка под небом не стало больше
За счет сокращенья числа безумцев,
А цветы в долинах смеются над вечностью,
И хохочут над вечностью цветы в полях.
В этом тоже, наверное, есть свой пафос,
Но мало смысла.
Я не умею делать мудрые выводы,
Иначе я бы радовался великой радостью,
Поэтому я радуюсь просто так,
А выводы оставляю вам.
ВЕРЛИБР ВТОРОЙ
Зачем я делаю то, что делаю,
И то, чего можно было не делать,
И то, что сделали бы другие,
И то, о чем пожалею вскоре,
И всякое прочее, имя коему –
Легион?
Зачем я мучаюсь тем, чем мучаюсь,
И тем, что пыль, ерунда, пустяковина,
И тем еще, что серьезней вечности,
Костлявой вечности с улыбкой черепа,
И тем, смешным, но смешным для избранных,
И всяким мучаюсь, имя коему –
Легион?
Зачем я вздорен, тщеславен, мелок,
Талантлив, весел, печален и радостен,
Зачем прекрасен, зачем уродлив,
Зачем танцую в юдоли скорби,
И раздражаю случайных зрителей,
Имя которым, как ни крути –
Легион?
Зачем я спрашиваю, если не хочу,
Чтобы мне однажды ответили?
ЭСКИЗЫ
Лежит человек, сну доверясь,
Лежит тяжело, как строка.
Лучом, перерубленным дверью,
Упала, повисла рука.
А вена похожа отчасти
На чей-то неначатый путь,
И тихо в районе запястья,
Как цель, пробивается пульс.
II
Трамвай пустой, трамвай ночной
Идет себе сквозь снег,
Как будто вновь проводит Ной
По хлябям свой ковчег,
И светофора яркий зов,
Прорвавший хлопьев строй,
