Елизавета Полонская - Стихотворения и поэмы

Грозовой ночью, ночью мая,
Счастливая, ты примешь плод,
Но где-то в городе иная
С проклятьем семя понесет.

Родится мальчик у тебя,
Родится сын у той,
Но тесно связана судьба
Детей между собой.

Гремит война, бежит война, —
Отгородись, отгородись!
Твой тихий дом — твоя стена.
Поберегись, поберегись!

Он дремлет на плече твоем,
Ребенок, сын, кумир,
И свет от лампы над столом
Струит покой и мир.

А тот, как сорная трава,
Растет на пустырях.
Таит ребячья голова
Обиды, злобу, страх.
И голод, с детства друг,
Учитель и отец,
И он вступает в круг
Отчаянных сердец.

Уходит прочь войны отлив,
Легко границы поборов,
Война уходит, обнажив
Стальные ребра городов.

И меж развалин, по кострам,
Цыганской вольностью пьяны,
Там сходятся по вечерам
Наследники твоей страны.

И, сбросив штору у окна,
Увидишь ты, удивлена:
Подросток чахлый там живет
И греет тощий свой живот.

Ему открыты все
Дороги на грабеж,
И двери всех домов
Ему закрыты сплошь.

И снова всё, как было встарь:
Вернулся хлеб, вернулся псарь.

А ты — лелеешь сына
И молодеешь вновь,
Переживая с ним
И книги и любовь.

Как две черты должны сойтись
На некой крутизне,
И как стремится камень вниз, —
Твоя судьба придет к тебе!..
Не удержать и не помочь.
Твой сын уйдет и выйдет в ночь.

Забыла ты о том, чужом.
Но за стеной твоей с ножом
Стоит отверженный и ждет,
Пока счастливый сын пройдет,
Чтоб уложить его в постель
Помягче материнской груди,
Чтоб спела песенку метель,
Какой не напевают люди,
Чтоб тело нежное, тобой
Взлелеянное год за годом,
Толкнул тяжелою ногой
Ночной прохожий мимоходом.

Тогда в твой тихий дом придут
И на пол бережно положат
Большую куклу, мерзлый труп,
На сына твоего похожий.

И легче ли тебе, сестра,
Что и того, убийцу, — тоже
Шесть пуль законных спать уложат
На снег тюремного двора?
Над трупом сына
Рыдай, счастливая жена,
Рыдай и повторяй: «Он жив», —
И ночи проводи без сна,
И, низко голову склонив,
Скажи: «Моя вина».

В Нэпа четвертый год кто
Станет писать без аванса?
В честь Серапионовских братьев то
Я начинаю стансы.

Вулкан Фудзи-яма извергнул дым,
Земля затряслась в Иокогаме:
Всеволод Иванов въехал в Крым
Верхом на чортовой маме.

А славный Зощенко в тот же час, —
Друзья, торопитесь отныне! —
Немедленно въехал на Парнас
На небольшой «Дрезине».

Лунц взял Берлин, и хоть разбит
Отчасти был при этом,
Но он поправится и победит
Прочие части света.

Все титулы Федина кто сочтет,
Все главы его романа?
Везде ему воздают почет,
В Москве и даже в Рязани.

Прямые пути для широких натур,
Будь сапожник иль граф ты:
Николай Никитин via Рур
Стал редактором «Правды».

Груздев Илья высоко вознесен
(Плод еженощных бдений):
Рекомендует учебники он
Трудшколам второй ступени.

Старое старится, молодое растет,
Кто же теперь поверит,
Что Веня Каверин вновь перейдет
Из мастеров в подмастерья?

Слава, о Тихонов, отец баллад,
Начальник обширного рода!
Дал в Пролеткульте «Мертвый солдат»
Семьдесят тысяч приплода.

Миша Слонимский стал глубок —
В шахты залез Донбасса.
Из-под земли он приволок
Идеологию класса.

Слониха беременна девять лет,
Такова слоновья порода.
Федин родил не слоненка на свет,
А «Города и годы».

Скромность всех добродетелей мать
И дочь хорошего тона.
Знаю, Полонскую будут ругать
Здорово Серапионы.

Война варила людей в котле
(В приварок чугунный шел горох),
Огнем прожигала, студила в земле…
Кто мог — выживал, умирал — кто мог.
А кто оставался целым и жил,
Тот был пищеварке отчаянной мил.
Хилое тело и рыбья кровь —
Власти конец и конец поколенья.
Но юность встает из кипящих котлов —
Она без изъяна и без сожаленья.

Видишь: Марс сегодня красен,
Пахнут улицы бедой,
Берегись, твой путь опасен
Под чудесною звездой.

Скрытой тенью в сумрак никни,
Да на мостике не стой,
Чтоб с Метеха не окликнул
Ротозея часовой.

Месяц ползает по крышам,
Обходя Шайтан — базар.
Легкой поступью неслышной,
Поднимись на Авлабар.

Постучи неслышным стуком
У показанных ворот.
Не любовную докуку
Утолишь…

Как будто сад раскинутым
Стоит в долине город,
А улицы, в долине той,
Уходят прямо в горы.

У нас еще задумалась
Весна — идти иль нет,
А здесь на пышных улицах
Веселый летний цвет.

А солнце жарит с высоты,
Палит огнем пожарным.
От солнца этакого ты
Сойдешь с ума, товарищ!

А хлеба здесь не родится,
Жрет булки весь народ.
Буржуев здесь не водится, —
Их вывели в расход.

Вина здесь не убавится,
Хоть пей с утра до вечера,
А бабы здесь — красавицы,
Но, малость, недоверчивы.

Когда-нибудь, наверное,
Устроим для народа,
Чтобы во всех губерниях
Была как здесь погода!

Ты написан бурой краской.
Меж двумя морями мост.
Там на карте гор кавказских
Не увидишь пышный рост.

А посмотришь глазом зорким
Город есть такой, Тифлис.
Ходят ослики по горкам
Осторожно вверх и вниз.

По вместительной плетенке
Тащат с каждой стороны,
Луком, дынями и грушей
Тяжело нагружены.

Звонким голосом погонщик
Приглашает покупать,
Но мальчишки могут тоньше
И пронзительней кричать.

Если солнце жарит спину,
Помани-ка их сюда, —
В толстых глиняных кувшинах
Есть прохладная вода.

Крик и говор на базарах,
Пахнет серой над Курой,
В тесноте кварталов старых
Не проходит верховой.

Жмутся улицы по склонам,
Крыша, крыша лезет вслед.
Там крылечкам и балконам
Нет конца и счета нет.

День-деньской печет как в печке,
Не найдешь тенистый сад.
Кипарисы словно свечки,
В землю воткнуты, торчат.

Ну, а все-таки тифлисцам
Не сидится по домам,
Даже дома спать ложится
Неохота, видно, там.

Спят на улице немало,
А под голову — рука,
Нет прохладней одеяла,
Мягче нет пуховика.