Натан Альтерман - Радость бедных
Против зеркала в раме из меди
Свет свечи твоей бедной нетлен.
Смотрят ночи, как злые соседи,
На тебя из укрытий и стен.
Мы с кротом к дому скрытно проникли,
Чтоб украсть, словно колос,тебя,
Но застыли не видя, поникли,
Ослеплённые нимбом огня.
*
Я не зря тебе в верности клялся,
Мне в тоске землю рыть суждено:
Твоей жизни во тьме добивался.
Ведь живой – он мираж, колдовство.
Что в тебе есть? Зачем унижался,
Как идёшь, как стоишь, вспоминал.
Дорожил мелочами, боялся,
Счастлив был за тебя и дрожал:
О тебе моя мысль, и под небом
От той мысли дрожу я в ночи:
Только б ты не осталась без хлеба,
Миски супа и света свечи.
Я б хотел целовать твои руки –
Слаб и стар, как стара твоя мать.
И на мне твоя бедность и муки.
Ни спасенья, ни сна мне не знать.
Ты и боль головы моей лысой,
Ты и скорбь моих длинных ногтей.
От тоски не уйти ненавистной,
От заботы и думы моей.
Ибо никнешь уже, словно колос,
И осада вокруг на холмах.
Я и крот, мы слепы, дыбом волос,
И застыл в нас убийственный страх.
Отражаясь, колеблясь, двоится
Свет свечи за зеркальным стеклом,
И ты видишь во тьме наши лица,
Знаешь, мы от тебя не уйдём.
Потому, что весь мир наш раздвоен,
И вдвойне мы скорбим оттого,
Что нет дома без мёртвого в доме,
И нет мёртвых, забывших его.
Чудо – жизнь наша в доме унылом,
Мёртвых мыслями полнится он,
Чей настойчивый взгляд из могилы
На жилища живых устремлён.
7. Пир (субботняя трапеза)
Вот бокал вина, свечи рядом.
Хлеб восславит молитва твоя.
Обвела ты пустой дом свой взглядом,
Твёрдо зная, что гость твой – я.
Приди, Радость, гостьей к столу бедняка!
Будь свят этот день вовек!
Как свет, что лежит на лице бедняка,
Трепещет в душе человек.
Твои руки белы, как прежде,
Но браслета нет и следа.
Белый фартук скрывает одежду,
А моя, та всегда бела.
Садись рядом, Радость,всем место есть тут!
Будешь с нами и есть, и пить.
Сто, девочка, ласковых слов тебя ждут,
Но некому их повторить.
Всё вино на столе осталось,
Хлеб не тронут. Платок в руках.
Только сердце твоё надрывалось,
И от радости пира в слезах.
Ибо радость сильна на пиру бедняка.
Вовек будет свят этот день!
Недвижно, без звука сияет бокал,
Дрожат на лице свет и тень.
Свечи гаснут с бокалами рядом,
Лишь вино сохраняет покой.
Обвела дом пустой свой взглядом
И заплакала: праздник какой!
И сказала: "Как ты, Радость бедных, сильна!
Тебя вынести сил наших нет.
Знать, и здесь не для радости жизнь нам дана,
И с собой не возьмёшь на тот свет."
8. Просьба о прощении
Исчезла краса твоя, дочь.
Нести груз несчастий невмочь.
Бежит утешение прочь.
И ни звука! Да будет ночь!
Без предела беда росла,
Изнуряла и смерть несла.
Я смотрел, как течёт слеза,
И не мог отвести глаза.
Страх и стыд ты прошла без слов.
Больше вынесла, чем Иов.
Как мертвец, одна в мире снов.
Жалок тот, кто судить готов.
Я злой речью тебя утомил,
Мелочами тебе докучал.
К горлу ужас беды подступил.
"До конца я с тобою," - сказал.
Но молчала ты тише могил,
Так, как город в осаде молчал.
Я жесток. Ты устала, больна,
Исчерпала все силы до дна.
Сын уснул. Ты сидишь у окна,
И никто не придёт. Одна.
Будет месть за красу твою, дочь,
За несчастья, чья тяжесть невмочь,
Но не будет живого – помочь,
А мне скажут: "Тише, ты: ночь!"
2
1. Песнь лжи
Домам суждено рухнуть,
Не век суждено им стоять.
Глазам суждено потухнуть,
Не век суждено им сиять.
Старый вновь молодость не обретёт,
Тот, кто проснулся, вовек не заснёт.
Не от страха, от радости ты восклицаешь.
Всё лживо, лживо – ты, девочка, знаешь.
Радость – пасть в битве на равных,
Горе – жить, подлость терпя.
Радость – спросить: кто враг мне?
Горе – спросить: кто судья?
Счастлив, кому уже больше не встать,
Горе бежавшим: вовек им не спать.
Не от страха, от радости ты восклицаешь.
Всё лживо, лживо – ты, девочка, знаешь.
Луна с солнцем сгинут не скоро,
А наши дни сочтены.
Кружит над отцами ворон,
И будут рабами сыны.
Отец: Я бы в сыне продолжил путь.
Сын: Мне б, как тебе, навсегда уснуть.
Не от страха, от радости ты восклицаешь.
Всё лживо, лживо – ты, девочка, знаешь.
Сильны дикари, злобны были.
Стал за ночь наш брат стариком.
До вечера в грудь его били
И в спину до ýтра потом.
А утром он лёг, чтоб не встать никогда.
И видевший это уснёт навсегда.
Не от страха, от радости ты восклицаешь.
Всё лживо, лживо – ты, девочка, знаешь.
2. Песнь радости глаз
[9]
Пришла злоба издалека,
И готовит страх засаду.
Ночь, - сказали, - будет горька.
Дню, - сказали, - не будешь рада.
Злоба зрела и страх не спал,
Строят козни, чуть утро встало.
Их сломить тебя Бог создал,
И снести их силы дал Он.
В этом доме, чей крах недалёк,
Ты к субботе чепцом косы скрыла.
Каждый в комнате нищей скребёшь уголок,
Пока стены стоят и стропила.
О желанная вечная мать
Всех живых, предназначенных тленью!
Ты поставлена грань охранять
Между жизнью и вечным забвеньем.
Тебя жажду всем телом, душой.
Но к тебе устремлён напрасно.
И беззвучно порхает твой смех надо мной.
Я, глухой, его слышу ясно.
Да, я знаю, настанет пора,
Будешь сломлена этой бедою.
И сотрут твою радость, и скажут: "Пора!"
Но пока радость глаз со мною.
3. Песнь света
Опасности нет ничего ясней.
Лицо твоё открыто ей судьбою.
И каждая душа в свой срок между ножей
Лицо врага увидит пред собою.
Блажен, кто в доме взгляд мог видеть гордый твой,
Где траур и опасности повсюду.
Я потерял тебя, но, как арфист слепой,
Плутать в тебе, ликуя, долго буду.
Как нож в руке твоей сверкает!
Так в бронзе свеч огонь играет.
Ты, как невеста в цвете дней, -
В наряде, скроенном с размахом
Несчастьем дня, вечерним страхом,
Как для веселья и гостей.
Но и, когда под звон браслетов,
Смеясь, плясала ты для нас,
Рождая хор похвал, приветов,
Среди друзей, в потоках света,
Ведь каждый раз, ведь каждый раз,
Как птица мчит, к гнезду спеша,
О дочь, о дочь!
Искала нож твоя душа,
О дочь, о дочь!
Конец твой близок. Имени лишён,
Он смотрит, непреклонный, цепким глазом.
Как профиль царский на монете, он
На вехах твоей жизни виден сразу.
Жизнь на краю полна, сильнее человек.
Открыто всё, вся паутина в клочья!
На острие ножа нам не стареть вовек.
Как он, сияет твоя юность, дочка.
Как нож в руке твоей сверкает!
Так в бронзе свеч огонь играет.
Так ждёт невеста жениха.
Так в зеркале в лучах заката,
Как пред мечом стоишь одна ты
В сиянье глаз и их греха.
Ты сердцу не даёшь пророчить
Что сбудется – пусть не сейчас,
