Кирилл Померанцев - Спор с безжалостной судьбой: Собрание стихотворений

За половину жизнь перевалила
И выдохшейся странницей бредёт.
Но, что прошло, не стало сердцу мило,
И не милее то, что настаёт.

А та мечта, что не сумела сбыться
И навсегда осталась только сном,
Сияет, как огни из окон «Ритца»
В глухую ночь на площади Вандом.

И всё-таки я верю в чудо.
И всё-таки я чуда жду:
Из ничего, из ниоткуда,
На счастье или на беду —
Уж я не знаю, как случится,
Да и не всё ли мне равно —
Ворвётся глупая жар-птица
В моё мансардное окно.
И с ней — созвездий миллиарды,
Сорвавшись, хлынут напролом,
И рухнет вся моя мансарда
С её мансардным барахлом.

Иль проще: подводя итоги
Калейдоскопу бед и лет,
Слетит ли как-нибудь с дороги
Взбесившийся мотоциклет,
И канут в бездну ледяную
Надежды, радости, печаль…

А окровавленную сталь
Свезут на свалку городскую.

И ты когда-то в ужасе спросил
О смысле, о бессмыслице, о Боге.
Осенний день блаженно моросил,
Кружились листья на большой дороге…

Как листья, осыпаются года
И кружатся в огне воспоминанья.
И ночь ложится — нежно, как всегда,
Сквозь сумрак негасимого сознанья.

Как будто на белой упавшей звезде,
Зелёная ёлка стоит на кресте.

Весёлые свечи на ёлке горят,
И звёзды цветные развешаны в ряд.

Закрой же глаза и открой их потом —
И станет зелёная ёлка крестом,

Огромным крестом в мировой пустоте,
И розы венком расцветут на кресте.

Как звёздные тени, ложатся
Осенние листья в саду.
И мне начинает казаться,
Что сам я по звёздам иду.

И звёзды горят под ногами,
Как будто сквозь холод и зло
Осеннее тихое пламя
На скорбную землю сошло.

Как много прожито, как мало пережито…
Жизнь тянется, как в церкви лития.
И кажется, что вот уже раскрыты
Державные врата небытия.

И имена когда-то дорогие
Мы повторяем, словно в полусне —
Как будто снова в юности, в России,
В несущей нас над пропастью ладье.

Как отвратительно стареть
Так невпопад, так неумело,
И, сгорбившись, у печки греть
Своё слабеющее тело.

И всё же верить и любить,
Как будто молодость всё длится,
И ничего не позабыть,
И ничему не научиться.

Как унизительно убоги
Все наши склоки и дела,
И смехотворны эти тоги
Вершителей добра и зла.

Но перед царственным закатом
Смиренно голову склоним:
Нет правых. Все мы виноваты,
Все миром мазаны одним.

Какая нежность в утреннем тепле,
В ещё не поднимавшемся тумане.
Как в голубой, чуть розоватой мгле
Причудливы бесформенные зданья.

А я твержу ненужные слова
О смысле, о бессмыслице, о страхе,
И кружится невольно голова,
Под топором лежащая на плахе.

Каникулы, солнце, Савойя…
Шагаю, цветок теребя.
Но что же мне делать с собою,
Куда убежать от себя?
Укрыться от собственной тени,
Что вместе со мною пришла,
Закрыла луга и селенья,
На самое небо легла?!

Когда-нибудь — о, я уверен в этом! —
В глухую ночь открою я окно
И вдруг увижу: серебристым светом
До горизонта всё освещено.

Как будто в тишине природы спящей
Нездешний занимается рассвет.
И это будет не от звёзд сходящий,
Но к звёздам поднимающийся свет.

Когда с годами выучимся мы
Стареть и ничему не удивляться,
И знать, что от сумы и от тюрьмы
Никто из нас не вправе отрекаться.

Что все мы жалкие слепые бедняки,
Развратники, растратчики и воры,
Растратившие жизнь на пустяки,
На ничего не стоящие споры, —

Тогда, быть может, в ледяном поту,
В отчаянье, не знающем названья,
Сквозь эту глухоту и немоту
Сверкнёт и нам последнее сиянье —
Звезда, сорвавшаяся в пустоту.

Когда цветут парижские каштаны
Над головой влюблённых и зевак,
Мне кажется — блаженная нирвана
Сошла на мир сквозь повседневный мрак.

И царствует святое безразличье
Над поясом научной мерзлоты.
Какой восторг! Какое сверхвеличье!
О, человек, когда б ты знал, КТО ты!

Конечно, умирать не хочется,
Конечно, надоело жить…
Но час придёт и не отсрочится —
Свечу придётся потушить.

И вот предстанет жизнь прошедшая:
Земная радость и печаль…
О, юность, юность сумасшедшая,
Тебя одну мне будет жаль.

Кто вызвал в этот мир меня
Из пустоты небытия
И бросил в нищету и холод,
И смысл в страдании нашёл?
Я видел всё, я всё прошёл:
Надеялся, когда был молод,
Потом надеяться устал,
Потом и верить перестал.
О, страшный мир! Так, леденея,
Года последние бегут.
Так листья осенью желтеют
И, с веток падая, гниют.

Ложится вечер в нежности неясной,
Двоится память в сумерках времён.
И Божий мир, по-новому прекрасный,
Как будто заново был сотворён.

И нет уже ни радости, ни горя,
Прозрачный опускается покой
На землю, на утихнувшее море,
На память о тебе, на облик твой.

Любая чушь, любое приключенье
Под старость представляются сложней.
Всё хочется добраться до корней,
Найти всему своё предназначенье.

Но только на предельной высоте —
В блаженнейшем из снов, в святом смиренье —
Все вопрошенья, все недоуменья
В божественной сольются простоте.

Люблю перекрёсточный веер
Штурмующих дали дорог —
Дорог, уходящих на север,
На запад, на юг, на восток.

Люблю их графически строгий,
Ритмически песенный лад:
Дороги, повсюду дороги,
Дороги вперёд и назад.

Дороги в безвестье, в не знаю,
Дороги, как линии рук…
Давай, я тебе погадаю,
Мой воображаемый друг.

Давай, мы с тобой помечтаем,
Давай, мы с тобой улетим.
В Италию. Хочешь в Италию?
В Неаполь, в Милан или в Рим?

Давай, превратимся в движенье,
В поэзию, в солнечный блик:
Ведь ты — моё воображенье.
А я — твой послушный двойник.

Люблю, приближаясь к итогам,
Под жизни стихающий шум
В вечернюю мглу по дорогам
Бездумно лететь наобум.