Анна Попова - Обыкновенная любовь

Джульетте четырнадцать или пятнадцать.
Домашняя девочка в синем пальтишке.
Романы не мнятся, Ромео не снятся.
Ей жить не по книжкам. Ей жить бы потише.
Ромео раскован. Ромео подтянут.
Любитель брейкданса. Адепт бодиарта.
Ромео пробьется — хотя бы локтями.
Ромео глядит со спортивным азартом
На скромных Джульетт, на отчаянных Юлек.
Ромео раскован. Ромео рисковый.
Воскресное утро. Глухой переулок.
Целуются двое. Роман подростковый.
А после Джульетта поплачет в подушку.
Пойдёт за Париса. И станет счастливой.
Усталый Ромео, вздыхая натужно,
Привыкнет взбираться на пятый без лифта.
Супруга у двери уже караулит:
Давай, мол, зарплату, покуда не пропил.
— Не много ль тебе, ненасытной утробе?
— Да если бы мне! На пальтишечко Юле.
Я синее ей приглядела пальтишко,
На улице, глянь-ка, то дождик, то ветер…
На фронте семейном сегодня затишье.
Сравнялось четырнадцать новой Джульетте.

Не для трактата сюжет, не для хроники.
Маленький фарс со злодеем и жертвой.
Жили да были стеклянные слоники,
Мирно паслись на хромой этажерке.
Были ценимыми, были любимыми…
К влаге привычны и к пыли терпимы,
Гордо вздымали могучие спины,
Солнце держа золочёными бивнями.
Не по размеру была иерархия,
Каждый — особенный. Воздух и камень.
Лунные блики ловили боками,
С блика на блик мотылек перепархивал.
И, вдохновляясь нечастыми встречами
С феей-тряпицей из тёмного фетра,
Хором читали, причастные к вечности,
Рунные знаки на старой салфетке.
Каждый другому — питомец да баловень,
Каждый другому — наставник да ментор,
Мудро взирали на мелочи палые
С дивной горы высотою в два метра.
Да, в нарушение норм соционики
Жили в ладу Дон-Кихот и Есенин,
Гамлет с Габеном. Стеклянные слоники
Дружно над пропастью общей висели,
Над суетой и домашними сварами,
Над непонятной, невнятной эпохой…
…Трех детвора отнесла в антикварную.
Младшего папа по пьяни разгрохал.
Не для трактата сюжет, не для хроники.
Маленький фарс со злодеем и жертвой.
Жили когда-то стеклянные слоники,
Вместе паслись на хромой этажерке.

Я умру без тебя? Или всё-таки нет?
Или выйду гулять перед сном — и уйду
По весеннему насту, по хрупкому льду
На одну из безводных ничейный планет.
Я умру без тебя? Или всё-таки нет?
Или выйду из книг погулять — и уйду
В ежедневный надрыв, в суету, в ерунду,
В судьбоносные шопинг и жарку котлет.
Я уйду в телесплетни, в шитьё и в игру
У соседей на нервах. Сломаю иглу,
Что в яйце. Хэппи-энд узаконит печаль.
На безводной планете посею овёс
И взращу его плачем и песнями звёзд…
Или просто умру без тебя. Выручай.

Тишина.
Тишина — тоньше комариного писка,
даже сверчки молчат, будто в сомнении:
петь иль не петь?
Вот на окне поднимается штора-кулиска.
В театрике нашем опять представление.
Приходи посмотреть!
На кухонной сцене кипят повседневные страсти.
Слава цедит слова, как сквозь мелкое сито.
Плачет мама.
Отрешенно молчит о своём усталый мим Настя.
Сезон театральный открыт. Окно открыто.
Снова — драма.
Мы снова играем жизнь.
И снова играем в жизни.
Фразы хрупкие упрямо громоздим в горку,
только держись.
Что там ваш Гамлет-принц? Мы изощрённо-капризней,
а в репликах каждый — ну просто Гарсиа Лорка…
Занавес.
Бис!

Горизонт покривился… Эх, синус — не синус?..
Проще: смайлик, мордашка дурацкая.
У Петровых сегодня особая акция
под названьем «Семейное счастье на вынос».
Делят мебель и деньги, посуду и книги,
делят счастье, что в браке накоплено.
Делят счастье на части. Разбито, раздроблено…
Делят яростно. Плачут. Заходятся в крике.
Ну а в небе — как будто в насмешку —
облака притворились ромашками.

Всё разбросано, смято и смешано.
Погадай, погадай, погадай — на вчерашнее.

Белая зала и праздничный стол.
Белый веночек.
Белое платье — новейший фасон…
…Утречко доброе! Мужу — рассол.
Где прошатался всю ночь ты?!
Дрых, что ль, без просыпу мордой в газон?
Белые вина за белым столом.
Белое, белое кружево слов…
…Сдохла машина? К чертям этот лом!
Нету котлеток. Рассольник и плов.
Вина и воды, ситро и…
И — Мендельсон, Мендельсон, Мендельсон
в звоне хрустальном, в блеске кристаллов…
…Дети болеют, все трое…
Бой под Полтавой устроишь
тем, в автоцентре? Герой без кальсон!
Утро осеннее. Брачный сезон.
Как я устала…

Ты сильная тетка, привыкла авоськи таскать
и мужа вытаскивать волоком из передряг.
Душа каменеет, на камне гнездится тоска,
сквозь камень любовь прорастает — убогий сорняк.
Тая беспокойство до лучших (до худших?) времён,
ты близких своих направляешь спокойной рукой,
увесистым словом и даже, бывает, ремнём.
Завязаны будни и праздники в узел тугой.
У дочки не ладится с парнем, у сына синяк,
и плачется вечно подруга — мол, нету плеча.
Домашним борщом заедаешь несчастье-печаль
и чай ледяной попиваешь, как добрый коньяк.
Подруга малюет лицо и за модой следит,
вон, юбку пошила с воланом смешным позади.
На куртку твою не позарится пьяный бандит,
зато в ней тепло, хоть все утро по рынку ходи.
Мечтается дочке: богатенький муж, кадиллак…
Ты тоже мечтала, да только не помнишь, о чём.
И тлеет избушка, и конь закусил удила,
и дождь ошалевший последние астры сечёт.

У Марь Иванны крепкая семья,
в супружестве она двадцатый год…
…Бывает, муж напьётся, как свинья,
и в кухне пиво жрёт — баклуши бьёт.
У Марь Иванны красное пальто,
и новая прическа ей идёт…
…А новый босс — ну просто скот скотом,
соседка — стерва, деверь — идиот.
У Марь Иванны — множество подруг,
гостей и визитёров полон дом…
…Стирай да гладь не покладая рук,
И всё равно — бомжатник и содом.
У Марь Иванны — вечная весна
и ни намёка нет на седину…
…Как хорошо, что есть на свете хна,
она удержит вечную весну!

Всю ночь смотрел футбол —
А там опять ничья!
Начальник вечно зол —
Судьба невольничья!
Измаялась жена
По шапке норковой.
А дочка влюблена,
А тот — из Горького.
В кармане кошелёк
Бомжово-тощенький.
И как всегда не в срок
Примчалась тёщенька.
Пивко в ларьке опять
Почти кипящее…
В мечту бы убежать
Из настоящего!
Туда б все мужики
Ушли-уехали…
Предзимние деньки.
Судьба с прорехами.

Шелуха в кармане —
Семечек останки.
Едет Ваня к Мане,
К Маньке-хулиганке.
Скачут перелески
Словно в дикой пляске.
Поделиться не с кем
Ожиданьем ласки.
В душной электричке
Не до откровений.
Каждый по привычке
Коротает время.
Клинтона и Буша
Обличает кто-то,
Кто-то бьет баклуши,
Борется с зевотой.
Кто-то пиво хлещет,
Жаль, что нет закуски,
И в беседе блещет
Непечатным русским.
Кто куплеты тонким
Голоском выводит.
Кто поверх котомки
Дрыхнет на проходе…
Едет Ваня к Мане,
Едет без опаски —
Ловко от мамани
Навострил салазки.
Служба контрразведки
Мама у Ванюши:
Вкрадчивость левретки,
Доберманьи уши.
Мигом примет меры,
Если что учует.
Хватка бультерьера:
Схватит — замордует.
Едет Ваня к Мане
В ближнюю деревню.
Едет на свиданье
К Марьюшке-царевне.
Маня у окошка
Заждалась, поди-ка.
На столе лукошко —
Свежая клубника.
На столе грибочки,
Водочка в стакане…
Впереди — две ночки…
Едет Ваня к Мане.