Неизвестен Автор - Фламенка
Фламенке быть хотели все.
Как солнце в блеске и красе
Неповторимое, она
540 Сияет в их кругу одна.
Лица ее столь свежи краски,
Во взоре столько нежной ласки,
Столь веселы и сладки речи,
Что слывшая живой до встречи
С ней, или более прекрасной,
Неловкой делалась, безгласной,
Стеснявшейся красы своей,
Мол, чтобы выглядеть милей,
Что толку вон из кожи лезть
550 Там, где такая дева есть.
Всех затмевает и бледнит
Всечасный блеск ее ланит,
Горящих весело и живо.
Чтоб столь была она красива,
Знать, не жалел усилий бог;
Тем, кто ее увидеть мог,
Она желанней лишь была.
Коль красоте звучит хвала
От женщин, верьте слову их.
560 На свете нет трех дам таких,
Чтоб были прочие согласны
Признать, что впрямь они прекрасны.
Нам, дескать, лучше знать, что вам
Звать любо красотою дам:
Мужчинам только бы была
Учтива дама и мила,
И ласков был ее прием,
Но кто неубранной, пред сном
Иль после, мог ее узреть,
570 Тот, коль умен, не станет впредь
Дар слугам жаловать подобный {28}.
Так речью жалобной и злобной
Унизить, умалить хотят
Они господних суть наград
Отмеченным его любовью.
Но у Фламенки на злословье
Нет жалоб, дамы с ней не злы,
Остерегаются хулы,
И сдерживает их лишь то,
580 Что порицать не знают что,
Ибо, найдя хоть тень изъяна,
Они б взялись за дело рьяно.
Окончив трапезу, опять
Помыли руки, с мест вставать
Никто не стал, внесли вино,
Как было там заведено.
Убрали скатерти затем,
Подушек, чтоб досталось всем,
И вееров внесли без счета,
590 И каждый, как кому охота,
Устраиваться мог, и вот
Жонглеров наступил черед:
Привлечь вниманье все хотят
Настройкой струн на разный лад,
Игрой, неслыханной дотоле.
Исполнить новый на виоле
Напев, кансону, лэ, дескорт {29}
Искусней прочих каждый горд.
Лэ жимолости {30} там на вьелле {31}
600 Играют, здесь - лэ Тинтажеля {32};
Там - песнь влюбленным совершенным,
Здесь - сочиненную Ивеном {33}.
То лютни, то виолы чьей-то
Звук слышен, то рожка, то флейты;
Тут - голос жиги; рядом - роты {31};
Один - слова, другой - к ним ноты;
У тех - свирель, с волынкой - эти,
На дудке - тот, тот - на мюзете;
Тот - на мандоле {35}, там - звенят
610 Псалтерий с монокордом {36} в лад;
У тех - театр марионеток;
Жонглер ножами - быстр и меток;
Тот - пляшет с кубком, тот - скользит
Змеей, тот - делает кульбит,
Тот - в обруч прыгает; кого,
Не знаешь, выше мастерство.
Кого ж истории влекли
Про то, как жили короли
И графы, мог узнать о разном;
620 Там слух не оставался праздным,
Поскольку кто-то о Приаме {37}
Вел речь, другой же - о Пираме {38};
Тот - о Парисе и Елене {39},
Ее прельщении и плене;
Там - об Улиссе говорили,
О Гекторе и об Ахилле {40};
О том, как поступил Эней
С Дидоной {41} и как тяжко ей
Остаться было одинокой;
630 Как весть Лавиния {42} с высокой
Послала башни со стрелой,
В чем помогал ей часовой;
О полиниковой затее,
Об Этеокле и Тидее {43};
Еще о том, как Аполлоний
Остался в Тире и Сидоне {44};
Звучал рассказ об Александре {45},
Затем - о Геро и Леаидре {46};
Как Кадм {47}, из дому изгнан быв,
640 Осуществил закладку Фив;
Повествовали о Язоне {48}
И о недремлющем драконе;
О силе, что дана Алкиду {49},
О том, как к гибели Филлиду
Влюбленность в Демофонта гонит {50};
И как Нарцисс {51} прекрасный тонет
В ручье, где отразился он;
Как над Орфеем верх Плутон
Взял {52}, у него жену отняв;
650 Как филистимский Голиаф
Тремя камнями был убит,
Которые пустил Давид {53};
И о Самсоне - как Далила {54}
Его во сне волос лишила;
А также и о том, как много
Сражался Маккавей {55} за бога;
Как Юлий Цезарь {56} мог, шла речь,
Понт в одиночку пересечь,
Творца помочь не попросив,
660 Чтоб знали, что не боязлив.
Про нравы Круглого Стола {57},
Где всем оказана была
Честь королевская за дело
И благородство не слабело:
Тот - про Гавела вел рассказ,
Про рыцаря со львом, что спас
От гибели Люнетту; кто-то
Про заключенье Ланселота
За то бретонкою в тюрьму,
670 Что немила была ему;
Про Персеваля - как верхом
Он появился пред дворцом;
И про Эрека и Эниду,
Про Угонета и Периду;
Про тяготы, что Гувернал
Из-за Тристама испытал;
И про кормилицу, что тело
Фенисы омертвить сумела;
О Незнакомце там Прекрасном
680 Звучал рассказ, а здесь - о красном
Щите, что взял герольд, нашед
Под дверкой тайной; был Гифлет
Помянут; и Калобронан;
И как за то, что грубиян,
Кей-сенешаль немало тягот
У Ле Дельеза вынес за год
В тюрьме; дань отдали Мордрету
И, жертве Вандров злых, д'Ивету,
Оказан коему прием
690 Был Рыболовом-Королем;
О мерлиновой сказ судьбе
Гремел; и как служить себе
Старик-с-Горы Убийц заставил;
И как сам Карл Великий {58} правил
Германией до дней раздела.
Иных история задела
О Хлодвиге и о Пипине {59};
О Люцифере {60}, что в гордыне
Низвергся с высей благодати;
700 Слуга нантейльский вспомнен кстати
И Оливье верденский {61}; спет
Из Маркабрюна {62} был куплет;
И рассказали, как Дедал
Учил летать и как летал
Гордец Икар {63} и утонул.
Все, как могли, старались. Гул
Неумолкающий виольный
И от рассказов шум застольный
Слились над залом в общий гам.
710 Тут говорит король гостям:
"Вы, рыцарственные сеньоры!
В еде оруженосцы скоры,
Велите им седлать коней,
Нам предстоит турнир, живей!
Но перед тем бы я желал
Устроить куртуазный бал,
Начать его велю жене
С Фламенкой, столь любезной мне.
И сам я танцевать готов.
720 Вставайте все, а меж столов
Жонглерам место есть как раз".
И за руки взялись тотчас
Все: дамы, рыцари, девицы
Прекрасны были многих лица.
Вовеки ни Бретань {64} не знала,
Ни Франция такого бала.
Настроивши виолы, двести
Жонглеров заиграли вместе,
По двое на скамейки сев,
730 И танца зазвучал напев
За нотой нота, точно в лад.
Все дамы за собой следят,
Плетут любовных сеть засад,
И что безудержно хотят
Понравиться, скрывают плохо,
Их выдает лукавство вздоха,
Что к небесам летит, иль взгляда.
В любви такая всем отрада
Была, что каждый мнил, что он
740 В рай заживо перенесен.
Не видел свет, даю вам слово,
С тех пор, как есть любовь, такого
Собранья красоты. Услышь
В тот миг король, что и Париж,
И Реймс его врагом захвачен,
Он танца не прервал бы, мрачен,
Ни вид его б не стал унылей.
Бал Радость с Юностью открыли
И дама Доблесть, их кузина.
750 Нашла на Скаредность кручина,
Под землю впору б уползти,
Но встала Зависть на пути:
"Что, дама, за беда? Взгляни,
Танцуют, веселясь, они:
О! о! вся пышность их - обман,
Не каждый день Святой Иоанн.
Они насытились и скачут,
Но кто-то траты их оплачет.
Здесь многие полюбят нас
Чрез месяц лишь, и что сейчас
760 Услада им, сочтут уроном".
- "Добро пожаловать, - со стоном
Ей Скаредность в ответ, - я снова
Жить после ваших слов готова.
Желаю вам все ваши лены {65}
Избавить от любого плена,
И власти подчинить своей
Баронов, графов, королей,
Маркизов, клириков, крестьян,
770 И рыцарей, и горожан.
А что до дам, дарить их вам
Я не хочу: лишаться дам
Не стану, просто так отдав
Вам то, на что у вас нет прав.
Но об избравших рас не спорю
Что толку предаваться горю,
Нам причиненному людьми".
Тут больше тридцати восьми
Оруженосцев оседлали
780 Коней, эмблемы к ним вначале
И колокольцы прикрепив.
К турниру прозвучал призыв.
Окончен бал, что лишь однажды
Увидеть удается; каждый
Оруженосцу снаряженье
Велит нести без промедленья.
А дамы не бегут украдкой,
Но с милой сдержанной повадкой
Идут в веселой череде
790 К окну взглянуть на сцену, где
Сойдутся рыцари в бою,
Чтоб им явить любовь свою.
Хоть н'Арчимбауту то непросто,
Он девять сотен девяносто
Семь пеших рыцарей направил
К двору и королю представил:
На всех чулки из шелка в розах.
И пожеланьем: чтобы слез их
Лишь плен любви отныне стоил,
800 Король, как даром, удостоил,
А королева одарила
Их тем, что то же повторила.
В тот день в доспехах был король
Носивших их достойно столь
Троих бы не нашлось, даю
Вам слово; был к его копью
Рукав, не знаю чей, привязан {66};
Вид королевой не показан,
Что огорчилась, хоть рукав
810 Был вывешен не для забав,
