Олег Ладыженский - Ах, за речкой-рекою… (сборник поэзии)

Ну а если вдруг – инопланетяне,

Ну а вдруг спасут, прилетят, впрягутся?

И не морщат швы, и в мотне не тянет,

И метеорит не страшит тунгуса…

Над моей Землей не висит тарелка,

Но надежда брезжит. Жаль, редко-редко.

Как меня ни обвиняют,

Все никак не обвинят,

На гроши не разменяют,

По рублю не раззвонят.

Тех, которых по рублю,

Я по праздникам люблю.

Постой, мгновенье, на миг промедли,

Дай прикоснуться к хрустальной грани,

А там – хоть в омут, а там – хоть в петлю,

А там – в забвенье, на радость дряни,

Ах, в голубое, да над лесами…

Сыграл с судьбою в одно касанье.

Вот и ветер к ночи стих,

И звезда над горизонтом…

Что молчишь, приятель стих,

Из каких таких резонов?

За окном шуршит трава,

В мире кончились слова.

Старенький бог почивает на облаке,

Крошки в седой бороде.

В этом домашнем, непраздничном облике

Он пребывает везде.

В ветре, в травинке, в надкусанном яблоке,

В ворохе будничных дел.

Не проси,

чтоб явился в полной силе,

кудри – отблеск тучи синей,

взор – огни.

Многие о том просили –

Где они?

Никогда я не был на Ямайке,

Не пил рому с черной иностранкой

Просидел всю жизнь в трусах и майке,

Попивая пиво под таранку.

И не надо втуливать мне майсы —

Корчитесь от зависти, ямайцы!

Что, принц, читаете? Слова, слова, слова.

Моя рапира, как всегда, права,

Но и клинок Лаэрта правду ценит.

Могильный холм, зеленая трава.

Ах, милый принц, простясь на авансцене,

Что нам оставите? Слова, слова, слова.

Он не был положительным героем,

Он даже главным не был – третий план.

Заплачь над ним, прошу тебя, заплачь,

Хотя бы покажи, что ты расстроен.

Все тщетно. С перекошенным лицом

Рыдают над заглавным подлецом.

Люблю тебя, моя богема,

Ловлю тебя на каждом слове.

Чего тебе? Гематогена?

Нет, скажешь. Крови!

Ах, кровь! Как это эрогенно…

Люблю тебя, моя богема.

Я смотрел, как уходит эпоха:

Шаг за шагом, один за другим.

В интернете сказали: «Нам похуй…»

Боже правый, глупцам помоги.

Шла эпоха, пешком в небеса,

Мимо тех, кому жить полчаса.

Обобщений пламенных боюсь,

А они приходят все равно:

Говорят, я развалил Союз

И Россию продал заодно.

В зеркало смотрелся – вот-те на!

В профиль – натуральный Сатана…

В восхищеньи от мира, что красив как заря,

Оправдаем вампира, обелим упыря,

Негодяя возлюбим, за убийцу горой –

С виду люди как люди, каждый первый – герой!

…в подворотне стояли, каждый первый – дебил.

Нас бы в фэнтези, я бы даже их полюбил!

А кругом сплошные скептики,

А кругом сплошные циники –

Словно трупы в пошлых кепочках

Во гробах расселись цинковых.

Ах, кружавчики на гробиках,

Ах, морщинки в тухлых лобиках…

Что же, и мы подведем итоги,

Все, что ни есть, подбиваем разом:

Жили бы в Риме – носили б тоги,

Жили в Китае – косили б глазом.

Жили бы в сыре – отъели кусочек,

Знали бы прикуп – так жили бы в Сочи.

Не пишите продолжений про Ассоль,

Не примеривайтесь к чуду с топором,

Ваш читатель сразу просит рифму «соль»,

Рифму «горечь», «безнадежность» и «погром».

Ах, не вам за алым парусом бежать!

Не умеете вы чудо продолжать.

Февраль, зима, нелепый дождь,

Как обрусевший идиш.

Спроси меня: «Куда идешь?»,

Пойдем со мной – увидишь.

За безымянный поворот,

Туда, где безнадежность врёт.

Честь в наше время не в чести –

Не банк, не «Челси».

Иди, братан, и не свисти,

Что, самый честный?

Есть пиво к жирному лещу…

Иду, братан, и не свищу.

Мы никогда не возвращаемся

Туда, где в обществе вращаемся,

Мы без последствий прекращаемся,

Мы утекаем, как вода.

Своим невозвращеньем счастливы,

Мы не уходим никогда.

Утро в лесу сосновом,

Зыбкая кутерьма.

Ритм – всему основа,

Лентами свет и тьма.

Топаю не спеша,

Пахнет смолой душа.

Хорошо писать про шутов,

Тех, которые в колпаках,

Про шутов – считай, ни про что,

Не останешься в дураках.

Про героя писал Шота

Руставели. Я – про шута…

Сбились с курса, проиграли бой,

Недовольны миром и собой,

Пьем портвейн да жалуемся богу:

Дескать, сдулся шарик голубой.

Тычет пальцем в дядек – ё-моё! —

Шантрапа, не знавшая боёв.

Марк Шагал не шагал, а летал

То над Витебском, то надо мною.

Я к нему повернулся спиною –

Не спасло. За оградой – плита,

Сен-Поль-де-Ванс. Два года до ста

Оставались. Туман – пеленою.

Ну, сломали. Ну, недолго было целым.

Всмятку лбы.

Обоюдно постояли под прицелом

В пик пальбы.

Как назвать, братва, без лексики обсценной

Сбой судьбы?

Я взываю к тебе из-под толщи растрепанных будней,

Из-под гнета недель, из-под пресса слежавшихся дней,

Я надеюсь, что мы пусть недолго, но все еще будем,

Просто будем, и все. Даже если мы будем на дне.

Там, где сердцу беда и, конечно же, горе уму,

Я взываю к тебе, не вполне понимая, к кому.

Как на камень коса, так и робость находит на смелость.

Беспардонен и вежлив, галантен и дьявольски груб,

Иногда понимаю, какая я все-таки мелочь,

Иногда понимаю, какой же я все-таки рубль.

Из младенчества в старость шагаю, друзья, налегке,

Сам с собой говорю, сам собою бренчу в кошельке.

В час, когда на взлёте осень,

В день, когда дожди стеною,

В год, где ангел крылья носит,

Как оружье, за спиною,

В век, который только начат,

В миг, который столько значит…

Да разве могут дети Гугла,

Чей мозг оправлен в хрустале,

Хоть раз представить Землю круглой

Без поисковых костылей?

А мы, ища себе угла,

Глядим: кругла! И без Гугла!..

Осень ястребом пала на плечи – дожди, беспокойство,

По асфальту кружит желтый лист, спотыкается, пляшет,

Ищет света, тепла, летних дней – безнадежное свойство

Мертвецов шевелиться доводит до дрожи. Как страшен

Этот лист в пальцах ветра. Как страшен, как ярок, как жуток –

Между пляской и грязью летучий зазор, промежуток.

Я был плохим, теперь я стал хорошим,

Ура-ура.

Насыпь мне, дядя, горстку хлебных крошек

На снег двора.

Ни пуха, дядя, на твои галоши,

И ни пера.

Самурай двадцать первого века,

Менеджер растакого звена,

Рассыпает добра семена

В интернете – дорвался, калека!

И летит через виртокомпост:

Перепост, недопост, перепост…

Лицом к лицу, с оружием в руках —

Так встретить смерть достойней, вероятно,

Чем перед сворой судей в париках,

Сгорая от чахотки в рудниках,

На эшафоте… Но стократ приятней

Костлявую оставить в дураках.

В одиночку или строем,

Проходимец и герой –

Мир по-разному устроен,

Первый плох? Ищи второй.

Жопа – рай для геморроя,

В ней ликует геморрой.

Едет девочка на коньках,

Едет леди на коньяках,

Едет шмара на кое-как –

Хоть на чем, хоть куда, а едет.

Подержать бы ее в руках —

Эту девочку, шмару, леди.

Слияние воззрений с океаном

Проходит безболезненно. Вода

Смывает горечь боли и стыда,

Даруя радость дзенского коана,

Который говорит, не говоря,

О смыслах неземного букваря.

Сидит, хлебнув пивка, за компом,

Жмет целлюлит в иных местах,

Стеная: «Я в сыром окопе

С гранатой жду фашистский танк!»

И уж не скажешь: ах ты, дрянь…

А вдруг он прав? А вдруг и впрямь?!

Подарите мне минуту тишины,

Помолчите шестьдесят простых секунд,

По часам я это время засеку,

Вдох и выдох, и спасибо, пацаны.

Похожие книги на "Ах, за речкой-рекою… (сборник поэзии)", Олег Ладыженский читать полностью, без сокращений.

Виктория Угрюмова - Имя богини

Брет Гарт - Компаньон Теннесси

Айн Рэнд - Атлант расправил

Инесса Волкова - Идеальная

Кристофер Мур - Ящер страсти