Роберт Фрост - Избранное
Так много миль, пока я усну…
24. ДРОЗД ЛЕТОМ.*
Его слыхали все: ведь песню эту
Поёт он в сердце леса, в сердце лета,
И старые стволы, помолодев,
Готовы подхватить его напев
О том, что листья и цветы, старея,
Не вечно будут украшать аллею,
Что в середине лета цветопад
Идёт на убыль, и не так летят
Вишневых лепестков седые стаи,
Что с шорохом подходит листопад,
И солнечные дни скромнее стали,
Другие птицы все уже молчат!
Без слов он спросит: «вот, какая малость…
Что ж делать с тем, что нам ещё осталось?»
25. НЕЗАМЕТНАЯ ПТАХА *
Хотелось мне, чтобы она
Не пела тут возле окна.
Мешая мне.
Я у дверей
В ладоши часто хлопал ей…
Поступок всё-таки дурной:
Мелодию считать виной!
Худое, должен я сказать,
Желанье — песню оборвать…
26. НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ ПЕНЬЕ ПТИЦ ИНЫМ…*
Он верил сам, и многих уверял,
Что вот в саду, заполня все аллеи,
Тут голос Евы целый день звучал –
И птицы стали петь куда звучнее!
Да, может быть мелодиям смогли
Птиц научить — без слов и звуков — волны?
Могли… но не звучавшие вдали,
А те, какими смех её заполнил
Весь сад — она с их пением слилась,
В их голосах — следы древнейших интонаций:
С лесами давняя, живая связь,
Которая не сможет потеряться.
Не будет больше пенье птиц другим:
Так ведь для этого она явилась им!
27. ИСКАТЬ ЗИМОЙ ЗАКАТНУЮ ПТИЦУ *
С востока уходила позолота
И ветры замерли от холодов,
Идя домой по белизне холмов,
Я вдруг заметил вспыхнувшее что-то…
Да, летом тут среди высоких трав
Я шёл, и должен был остановится,
Чтоб певшую так оживлённо птицу
В молчанье слушать, голову задрав
Понятно, что зимой никто не пел.
И дважды обойдя седой ствол клёна,
Увидел я что на верхушке сонной
Единственный лист жёлтый уцелел…
С холма высокого я наблюдал, и
Мороз давно забывший про листву
Добавил к снегу инея кристаллы,
А через всю дневную синеву
Кривой мазок по серым облакам,
Как яркость подновлённой позолоты,
От севера до юга сделал кто-то,
И всё пронзив, звезда возникла там.
28. ОСИНОЕ *
На этих проволочках лаковых и чёрных
Движенье крылышек
прозрачных и проворных…
Самоуверенно жужжит, а злое жало
Как штык торчит -
кому б оно ни угрожало!
Но всё равно эгоцентризм её дурной
Не хуже, чем… да у любой иной иной…
29. УМЫСЕЛ *
Нашёл я паука. он толстый был и белый,
И на цветах, на тех, что синие обычно,
Сухого мотылька, белее мела, ел он,
Мне эти буквы смерти были непривычны,
Ну, как инградиенты ведминского зелья.
Да, утро началось неправильно и странно,
И пенные цветы, и тот паук жестянный,
И крылья мёртвые, белей бумажных змеев…
Зачем же тот цветок, стал белым, а не синим?
И белый мотылёк был позван вечной тьмою?
И для чего паук был бел, как смертный иней?
Быть может тьма вот так и шлёт нам устрашенье?
И умысел её — весь мир сравнить с зимою?
Зачем до мелочей снисходит Провиденье?
30. СВЕТЛЯКИ В САДУ *
Явились звёзд бесчисленных зрачки…
А тут, в саду, так мелки, так легки
Соперничают с ними светляки.
Нет, звёздами в душе — им не бывать,
Ведь сколько звёзды не изображать,
Им, всё же, эту роль не доиграть!
31. СОЗВЕЗДИЕ БОЛЬШОГО ПСА
Великий Сверхпёс
Небесный зверюга
Из-за горизонта
Вскочил упруго,
Без отдыха он,
На задних лапах
Всю ночь пропляшет
Свой путь на Запад.
Пусть я — недопёс,
Но сегодня мы
Будем лаять вместе
Сквозь толщу тьмы.
32. ДВОЕ СМОТРЯТ НА ДВОИХ
Любовь их, может быть, и завела бы
По склону, по крутой тропинке дальше,
Но всё равно б они остановились:
Ночь близилась — пора и повернуть,
Припомнились промоины да камни,
А в темноте всё это… Вдруг — стена
Полуразрушена, плющом увита,
Колючей проволокой… И они
Остановились, всё своё стремленье
Вложив в заветное "туда нельзя"…
Там в сумерках тропинка растворялась,
И если камень скатится по ней,
То сам собой, без чьих-нибудь усилий…
Они вздохнули: "Вот и всё, наверно?
Спокойной ночи, лес…" Но нет, не всё:
Под елкой там стояла олениха.
На них она смотрела через стену,
На том же расстоянье от стены,
Что и они. В её зеркальном мире
Они глядели на неё, она же -
На них… Недвижное так плохо видно:
Как будто бы два вертикальных камня
В её глазах туманных отразились,
А страха не было в них и следа.
Так что-то странное, но — безопасно…
И не задумавшись, она вздохнула
И медленно куда-то вдоль стены…
"Ну вот и всё. Чего ж ещё желать-то?"
Но нет, не всё: Храпящий долгий звук
Не дал им шелохнуться. Из-за елки
На них олень воззрился через стену,
На том же расстоянье от стены,
Что и они… Да нет, не олениха -
Олень рогатый, с мощными ноздрями.
Он вопросительно смотрел на них:
"Ну почему же вы так неподвижны?
А может быть вы вовсе не живые?"
И тут они почувствовали вызов:
Но протяни ладонь — и волшебство
Разрушится… Он тихо повернулся
И медленно куда-то вдоль стены…
Так двое видели двоих. Ну разве
Не всё равно с чей стороны смотреть?
"Ну уж теперь-то всё?" И было всё.
Они ещё стояли неподвижно,
Какая-то огромная волна
Накрыла их. Непрошенную милость
Явила жизнь, заставив их поверить:
Земля ответит на любовь любовью…
33. МЕДВЕДЬ
Медведь облапил деревце, и грубо
Прижал к себе, и вишни, словно губы,
Как будто на прощанье целовал…
И ветви в небо отпустив, упал,
Спихнул валун из каменной ограды,
И покатившись вниз, на дно оврага,
Задел колючей проволокой бок,
Оставив на колючках шерсти клок.
Так, вольно двигаясь сквозь лес зеленый,
Медведь гуляет, клеткой не стеснённый.
В просторном мире славно жить зверям -
Во всей Вселенной тесно мне и вам.
Мы как медведи в узкой клетке бродим,
Весь день в бессильной ярости проводим,
Не отдыхая, шаркая, стуча,
Зачем-то нерешительно мотая,
Башкою от плеча и до плеча…
Закрыв глаза и морду задирая,
Садимся на фундаментальный зад,
И в небо мутные глаза глядят.
То в звездах роемся, то в микромире,
Надеясь, что пространство станет шире.
Труд безнадёжен, но зато упрям.
Ну как ещё не надоело нам
В экстазе, вряд ли искреннем, качаться,
То с тем, то с этим греком соглашаться,
Когда нам начинает вдруг казаться,
Что в нём-то мы сумели разобраться…
И все равно, ты хоть броди, хоть стой —
Вид трогательный, жалкий и пустой.
34. КТО ДЕРЕВНЮ ЗНАЕТ…*
И дом сгорел, чтоб возвратить
Полночным небесам сиянье.
Одна кирпичная труба –
Как пестик после осыпанья
Всех лепестков… Невдалеке
Конюшня чудом уцелела,
Ей воля ветра повелела
Стать памятью о хуторке.
Ворота в торцевой стене
Теперь коней вовнутрь не впустят,
И торопливый стук копыт
Не слышен больше в летней грусти.
В разбитых окнах птиц возня,
Похожая на вздохи наши,
Когда мы думаем — и зря! -
О прошлом, навсегда пропавшем.
А птицам что! Цветёт сирень,
Вяз обгорелый и корявый
Раскинул над колодцем тень,
Да столбик с проволокой ржавой…
И птицам, в этом грусти нет:
Есть место для гнезда? Отлично!
Но кто деревню знает, тот
Не станет утверждать, что вот
И солнцу это безразлично!
35. ЗВУЧАНИЕ ДЕРЕВЬЕВ *
Порой приходит мне на ум
С чего мы и в ночи и днём
Всё терпим этот вечный шум,
За дверью или над окном?
Их слушая по целым дням,
Теряем меру временам,
Теряем всю возможность мы
Сравнить минуты и года:
Мы слышим то, что в них звучит,
Что об уходе всё твердит,
Но не уходит никогда.
Оно звучит для нас и в нас,
То, что и старше и мудрей,
Что не уйдёт в какой-то час,
Поняв всей сущностью своей,
