Леонид Якубович - По чуть-чуть…
Доехали до 27-го километра, свернули с трассы. Дорожка по лесу вьётся. Вдруг – справа вижу кладбище. Так, хорошее дело, думаю. Совсем с ума сошли. Кладбище. Кладбище – это перебор. Хотя от них всего можно ожидать. Сейчас, конечно, остановимся. Он скажет – у меня здесь прадедушка, надо цветочки положить. Я вылезу, тут они все с венками – поздравляем, сегодня девять дней, как мы с тобой не пили!
Я уже приготовился, однако проехали мимо, не останавливаясь. Дорога всё лесом, лесом. Что же всё-таки они придумали? Сейчас завезет куда-нибудь, переоденет в эту тутфту теннисную, сунет в руки две ракетки и вытащит на сцену в сельском клубе на встречу со зрителями. Вот же гад какой! Ну, ладно, я тебе...
Однако додумать, что именно, я не успел. Машина остановилась возле тяжёлых железных ворот. Ворота были зелёные с двумя красными звёздами на обеих створках. Рядом красовалась будка КПП. Вышел мужик в форме. Что-то спросил у Юрки, тот ответил. Мужик сверил номера со списком, ушёл в будку, кому-то позвонил и, видимо, получив разрешение, нажал кнопку. Створки ворот разъехались в разные стороны. Я обалдел. Конечно, а что ещё могло быть? Девять утра. Суббота. Что ещё, кроме концерта в военной части! Да, но при чём тут ракетки? Ракетки-то при чём? Запуск ракеток на Луну, что ли? Надо что-то придумать быстро, а то вляпаюсь по самую маковку.
Меж тем, проехали КПП, дальше мимо каких-то корпусов. И тут передо мной открылся аэродром. Нормальный такой аэродром, но не гражданский, видимо, потому что повсюду стояли самолёты со звёздами на крыльях и на хвостовом оперении. Многие причём были разобраны, с демонтированными двигателями, и прочими деталями. На одном – ковырялись два человека в комбинезонах, отвинчивая ещё что-то полезное. Я онемел. И стал вычислять, куда эти дураки могли запланировать полёт. Надо было позвонить жене, сообщить, что меня не будет. Если, правда, она уже не в курсе.
Заехали на площадку и, наконец, остановились. Юрка сказал: «Я на минутку!» и куда-то ушел. Я вылез из машины. Зрелище было дай Боже. Справа и слева в два ряда стояли самолёты. Большие и маленькие.
Стояли, как по ранжиру. Отдельно ИЛ-72-е, потом ИЛ-76-е, потом АН-24-е. Чуть дальше, тоже в два ряда – АН-12-е. А ещё дальше в поле стояли АН-2-е. За ними виднелись ещё какие-то. Самолётов было, может сто, может больше. А тут, прямо передо мной, шагах в двадцати, три каких-то «малька», но тоже со звёздами на крыльях и в боевой зелёной раскраске. Но, главное, что меня поразило – полное отсутствие людей. То есть вообще ни кого! Было всё – слепило солнце, какие-то жучки ползали по бетонным плитам, самолёты стояли бесконечно справа и слева, даже запах был абсолютно аэродромный: запах травы, смешанный с керосином. Только людей не было. Нигде. Никого. И было оглушительно тихо.
Я опять стал размышлять. То, что розыгрыш – понятно, но почему здесь и что это за место вообще. Вряд ли это концерт – никого же нет, да и арендовать для какой-то фигни целый аэродром они тоже вряд ли смогли бы. Завести меня сюда на запасной, видимо, военный аэродром, переодеть и смыться, чтобы я остался тут в белых носках и кроссовках, без документов. А зачем? Чтобы меня приняли за иностранного шпиона, который пытается украсть нашу государственную тайну, прикидываясь, что ищет военный теннисный корт, чтобы научиться играть? Тоже вряд ли. Улететь я не смог бы... Отправить меня куда-нибудь... Это может быть. Сейчас подойдут лётчики скажут: «Мы за вами!», посадят в самолёт и опять в Тбилиси. Опять чача, опять дедушка в Ереване, опять ужин во Внуково, только уже в трусах!.. Хрен вам! Не буду переодеваться и всё. Хоть режьте, не буду!
Явился Юрка в лётной куртке.
– Слушай, – сказал он, – хочешь в самолёте посидеть? У меня вроде как зачёт. Это ненадолго.
– Ага, – ответил я, понимая, к чему он клонит, – часа два. До Тбилиси. Имей в виду – я пить не буду. И одеваться в ваши напульсники не буду. И с дедушкой-евреем играть в теннис на мацу тоже не буду!
– При чём тут Тбилиси? – Спросил Юрка и закурил. – Не хочешь, сиди тут. Я думал, тебе интересно будет.
И повернулся и зашагал по бетону. Я рефлекторно двинулся за ним, озираясь по сторонам и ожидая подвоха в любую секунду.
Подошли к одному из трёх самолётиков, который на фоне огромных ИЛ-ов, казался килькой рядом с китами. Из него вылез человек в лётном комбинезоне, спрыгнул на землю, о чём-то поговорил с Юркой, поглядел на меня и кивнул головой. Я тоже кивнул, на всякий случай. Юрка сказал: «Знакомься, это мой инструктор» и, вроде как забыл про меня. Они стали разговаривать на каком-то «птичьем» языке, что-то сверяя по бумажкам.
Затем они оба стали медленно бродить вокруг самолётика, трогая его то там, то тут, постукивая по бортам и трогая какие то тросики, заглушки, заклёпки... Потрогали винт, заглянули в радиатор... Присели, посмотрели на стойки шасси. «Нормально» – сказал Юрка, второй кивнул. Я тоже присел... Пошли дальше... Я брёл за ними в некотором отдалении, ожидая, что сейчас они вдруг дернут за что-нибудь, самолётик враз развалится и этот, в комбинезоне, начнёт орать, что это я сломал нашу последнюю секретную разработку и что теперь нам труба, потому что без неё нам нипочем не победить Америку. Потом приедет якобы милиция или КГБ, потом меня запрут в кутузку, наденут теннисную форму и заставят играть с зэками «на понял-понял». Потом объявят, что меня депортируют в США, привезут во Внуково, а там, естественно, ужин в трусах.
Ничего этого не произошло. Они кончили бродить вокруг самолета, Юрка полез в кабину, а этот, в комбинезоне, рукой показал мне куда ставить ногу. Я поставил. Он меня легонько подтолкнул в зад, и я оказался на крыле. Юрка из кабины открыл мне дверцу, и я полез внутрь на заднее сидение.
Меня пристегнули, напялили на голову наушники, спросили, не беспокоит ли? Я отрицательно покачал головой, думая о своём. Юрка, обернувшись, показал мне на кнопочку в переборке, дескать, захочешь поговорить с нами – нажми, и отвернулся.
Неожиданно в самолётике оказалось уютно. Четырёхместная кабина была даже просторной, тем более что сзади сидел я один. Самолётик был похож по размерам на УАЗик с крылышками.
Юрка с инструктором сидели впереди и, видимо, молились. Во всяком случае, Юрка держал в руках пластиковую карточку, медленно читал по ней абзац за абзацем и, после каждого что-то там трогал руками на панели, а этот, рядом, ему поддакивал. Потом они надели наушники. Юрка щёлкнул тумблером, одним... другим. В ушах у меня зашипело.
– Хорошо слышно?.. Я тебя спрашиваю, тебе хорошо меня слышно?.. Ты оглох, что ли?!
Я с большим интересом наблюдал их затылки, думая о том, почему этот справа позволяет Юрке так грубо с собой разговаривать?
Тут он обернулся, постучал себя пальцем по лбу, и я понял, что это он ко мне обращался.
– Ты меня слышишь или нет, я тебя спрашиваю?
Я кивнул.
– Кнопку нажми!
Я нажал.
– Говори!
– Что говорить?
– Что-нибудь!
– Пошли отсюда, хватит дурака валять.
Он пожал плечами и отвернулся.
Этот, справа, нагнулся вперед, что-то там покрутил и опять откинулся на сидение. Юрка щёлкал тумблерами. Потом опять вытащил пластиковую карточку, и они опять стали молиться.
И я услышал в наушниках…
«Двери, люки?.. Закрыты, законтрены... Пожарный кран?.. Открыт... Кран воздушной сети?.. Открыт... Маяк?.. Да?.. УКВ?..».
И дальше, и ещё что-то в том же духе.
– Запрашивай! – произнес инструктор, и я вообще перестал понимать о чём это они.
– Дымок, вышка! – послышался в ушах Юркин голос. – Ноль два ноль пятнадцать!
– Ноль два ноль пятнадцать, отвечаю «Дымок».
– Ноль два ноль пятнадцать. Доброе утро. Контроль связи, запуск на стоянке.
– Ноль два ноль пятнадцать, связь в норме. Давление семьсот сорок девять. Запуск разрешаю.
– Ноль два ноль пятнадцать, информацию принял, семьсот сорок девять на приборе, запускаюсь!
Что это было? О чём это они? И кто это кому говорил? И о чём, главное? О чём всё это было? То, что меня дурят, было ясно, но как? Предположим, эту ересь он выучил, предположим, этот справа якобы инструктор, в доле и поэтому кивает, но кто ему отвечал? Вот что интересно. Ведь кто-то же понимал эту бредятину, раз отвечал! И что значит «запускаюсь»? Куда это запускаюсь? В космос, в запой, в загул – куда? Ладно, поглядим, что дальше. Надолго его не хватит, это же ясно.
– Впереди слева свободно!
– Запускаюсь!
– Слева готов!
– Справа готов!
Я хотел сказать, что сзади я не готов, только спереди, но не успел.
Взревел двигатель, что-то хлопнуло и затем загудело мощно и ровно.
Юрка защелкал тумблерами, подергал какие-то ручки, понажимал какие-то кнопочки и посмотрел на инструктора. Тот кивнул головой.
– Ноль два ноль пятнадцать! Прошу «предварительный»!
