Владимир Высоцкий - Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Песни. Стихотворения

Погода славная,
а это главное,
И мне на ум пришла идейка презабавная, —
Но не о господе
и не о космосе —
Все эти новости уже обрыдли до смерти.

Сказку, миф, фантасмагорию
Пропою вам с хором ли, один ли, —
Слушайте забавную историю
Некоего мистера Мак-Кинли —

Не супермена, не ковбоя, не хавбека,
А просто маленького, просто человека.

Кто он такой – герой ли, сукин сын ли —
Наш симпатичный господин Мак-Кинли, —
Валяйте выводы, составьте мнение
В конце рассказа в меру разумения.

Ну что, договорились? Если так —
Привет! Буэнос диас! Гутен таг!

Ночуешь в спаленках
в обоях аленьких
И телевиденье глядишь для самых маленьких.
С утра полчасика
займет гимнастика —
Прыжки, гримасы, отжимание от пластика.

И трясешься ты в автобусе,
На педали жмешь, гремя костями, —
Сколько вас на нашем тесном глобусе
Весело работает локтями!

Как наркоманы – кокаин и как больные,
В заторах нюхаешь ты газы выхлопные.

Но строен ты – от суеты худеют,
Бодреют духом, телом здоровеют.
Через собратьев ты переступаешь,
Но успеваешь, все же успеваешь

Знакомым огрызнуться на ходу:
«Салют! День добрый! Хау ду ю ду!»

Для созидания
в коробки-здания
Ты заползаешь, как в загоны на заклание.
В поту и рвении,
в самозабвении
Ты создаешь, творишь и рушишь в озарении.

Люди, власти не имущие!
Кто-то вас со злого перепою,
Маленькие, но и всемогущие,
Окрестил безликою толпою.

Будь вы на поле, у станка, в конторе, в классе, —
Но вы причислены к какой-то серой массе.

И в перерыв – в час подлинной свободы
Вы наскоро жуете бутерброды, —
Что ж, эти сэндвичи – предметы сбыта.
Итак, приятного вам аппетита!

Нелегкий век стоит перед тобой,
И все же – гутен морген, дорогой!

Дела семейные,
платки нашейные,
И пояса, и чудеса галантерейные, —
Цена кусается,
жена ласкается, —
Махнуть рукою – да рука не подымается.

Цену вежливо и тоненько
Пропищит волшебник-трикотажник, —
Ты с невозмутимостью покойника
Наизнанку вывернешь бумажник.

Все ваши будни да и праздники – морозны,
И вы с женою, как на кладбище, серьезны.

С холодных стен с огромного плаката
На вас глядят веселые ребята,
И улыбаются во всех витринах
Отцы семейств в штанах и лимузинах.

Откормленные люди на щитах
Приветствуют по-братски – гутен таг!

Откуда денежка?
Куда ты денешься?
Тебе полвека, друг, а ты еще надеешься?
Не жди от ближнего —
моли всевышнего, —
Уж он всегда тебе пошлет ребенка лишнего!

Трое, четверо и шестеро…
Вы, конечно, любите сыночков!
Мировое детское нашествие
Бестий, сорванцов и ангелочков!

Ты улыбаешься обложкам и нарядам,
Но твердо веришь: удивительное рядом.

Не верь, старик, что мы за все в ответе,
Что где-то дети гибнут – те, не эти:
Чуть-чуть задуматься – хоть вниз с обрыва, —
А жить-то надо, надо жить красиво!

Передохни, расслабься – перекур!
Гуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!

Ах, люди странные,
пустокарманные,
Вы, постоянные клиенты ресторанные, —
Мошны бездонные,
стомиллионные —
Вы наполняете, вы, толпы стадионные!

И ничто без вас не крутится —
Армии, правители и судьи.
Но у сильных в горле, словно устрица,
Вы скользите, маленькие люди!

И так о маленьком пекутся человеке,
Что забывают лишний ноль вписать на чеке.

Ваш кандидат – а в прошлом он лабазник —
Вам иногда устраивает праздник, —
И не безлики вы, и вы – не тени,
Коль надо в урны бросить бюллетени!

А «маленький!» – хорошее словцо, —
Кто скажет так – ты плюнь ему в лицо, —
Пусть это слово будет не в ходу!
Привет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!

Жил-был
учитель скромный Кокильон,
Любил
наукой баловаться он.

Земной поклон – за то, что он
Был в химию влюблен,
И по ночам
над чем-то там
Химичил Кокильон.

Но, мученик науки, гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он – алхимик-шарлатан, —
И из любимой школы в два счета был уволен,
Верней – в три шеи выгнан, непонятый титан.

Титан
лабораторию держал
И там
творил и мыслил, и дерзал.

За просто так – не за мильон —
В двухсуточный бульон
Швырнуть сумел
все, что имел,
Великий Кокильон.

Да мы бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле!
Но случай не позволил плевать на Кокильона:
Однажды в адской смеси заквасилось желе.

Бульон
изобретателя потряс, —
Был он —
ничто: не жидкость и не газ.

И был смущен и потрясен,
И даже удивлен.
«Эге! Ха-ха!
О эврика!» —
Воскликнул Кокильон.

Три дня он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал…
Вдруг произнес он внятно: «Какая чертовщина!..» —
И твердою походкою он к дому зашагал.

Он днем
был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нем
кипели страсти по ночам.

И вот, на поиск устремлен,
Мечтой испепелен,
В один момент
в эксперимент
Включился Кокильон.

Душа его просила и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна, —
Проверить состоянье таинственного тела —
Узнать, что он такое: оно или она.

Но был
и в этом опыте изъян:
Забыл
фанатик намертво про кран.

В погоне за открытьем он
Был слишком воспален —
И миг настал,
когда нажал
На крантик Кокильон.

И закричал, безумный: «Да это же – коллоид!
Не жидкость это, братцы, – коллоидальный газ!»
Вот так, блеснув в науке, как в небе астероид,
Взорвался – и в шипенье безвременно угас.

И вот
так в этом газе и лежит,
Народ
его открытьем дорожит.

Но он не мертв – он усыплен, —
Разбужен будет он
Через века.
Дремли пока,
Великий Кокильон.

А мы, склонив колени, глядим благоговейно, —
Таких, как он, немного – четыре на мильон:
Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна —
Вот три великих мужа, – четвертый – Кокильон!

Когда лакают
Святые свой нектар и шерри-бренди —
И валятся на травку и под стол, —
Тогда играют
Никем непобедимые «медведи»
В кровавый, дикий, подлинный футбол.

В тиски медвежие
Попасть к нам – не резон,
Но те же наши лапы – нежные
Для наших милых девочек и жен.

Нам выпадает карта —
От травмы до инфаркта.
Но выпадает карта —
Мы ангелы азарта!

Вперед к победе!
Соперники растоптаны и жалки —
Мы проучили, воспитали их.
Но вот «медведи»
Приобретают свежие фиалки —
И навещают в госпитале их.

Тиски медвежие
Не выдержит иной,
A в общем мы – ребята нежные
С пробитою, но светлой головой.

Нам выпадает карта —
От травмы до инфаркта.
Мы ожидаем фарта,
Мы – дьяволы азарта!

А нам – забили!
Не унывают смелые «медведи» —
Они не знают на поле проблем!
А на могиле
Все наши Мэри, Дороти и Сэди
Потоки слез прольют в помятый шлем.

В тиски медвежие
К нам попадет любой,
А впрочем, мы – ребята нежные
С травмированной детскою душой.

Нам выпадает карта —
От травмы до инфаркта.
Мы ожидаем фарта,
Мы – ангелы азарта!

И пусть святые,
Пресытившись едой и женским полом,
На настоящих идолов глядят, —
«Медведи» злые
Невероятным, бешеным футболом
Божественные взоры усладят.

Тиски медвежие
Смыкаются, визжат…
Спасите наши души нежные —
Нетронутые души медвежат!

Семь дней усталый старый Бог
В запале, в зашоре, в запаре
Творил убогий наш лубок
И каждой твари по паре.

Ему творить – потеха, —
И вот себе взамен
Бог создал человека
Как пробный манекен.

Идея эта не нова
И не обхаяна никем —
Я докажу как дважды два:
Адам – был первый манекен.

А мы – ошметки хромосом,
Огрызки божественных генов, —
Идем проторенным путем —
И создаем манекенов.

Лишенные надежды
Без мук родить – живых,
Рядим в свои одежды
Бездушных кукол восковых.

Ругать меня повремени,
А оглянись по сторонам:
Хоть нам подобные они,
Но не живут подобно нам.

Твой нос расплюснут на стекле,
Глазеешь – и ломит в затылке, —
А там – сидят они в тепле
И скалят зубы в ухмылке.

Вон тот кретин в халате
Смеется над тобой:
Мол, жив еще, приятель!
Доволен ли судьбой?

Гляди – красотка, – чем плоха:
Загар – и патлы до колен!
Ее – закутанный в меха —
Ласкает томный манекен.

Их жизнь и вправду хороша:
Их холят, лелеют и греют,
Они не тратят ни гроша
И плюс к тому не стареют.

Пусть лупят по башке нам,
Толкают нас и бьют, —
Но куклам-манекенам
Мы создали уют.

Они так вежливы – взгляни!
Их не волнует ни черта.
И жизнерадостны они,
И нам, безумным, не чета.

Он никогда не одинок —
В салоне, в постели, в бильярдной, —
Невозмутимый словно йог,
Галантный и элегантный.

Хочу такого плена —
Свобода мне не впрок!
Я вместо манекена
Хочу прожить денек!

На манекенские паи
Согласен, даже на пари.
В приятный круг его семьи
Желаю, черт меня дери!

Я предлагаю смелый план
Возможных сезонных обменов:
Мы, люди, – в их бездушный клан,
А вместо нас – манекенов.

Но я готов поклясться,
Что где-нибудь заест, —
Они не согласятся
На перемену мест.

Из них, конечно, ни один
Нам не уступит свой уют —
Из этих солнечных витрин
Они без боя не уйдут.

Сдается мне, они хитрят —
И, тайно расправивши члены,
Когда живые люди спят,
Выходят в ночь манекены.

Машины выгоняют —
И мчат так, что – держись!
Бузят и прожигают
Свою ночную жизнь.

Такие подвиги творят,
Что мы за год не натворим,
Но возвращаются назад, —
Ах, как завидую я им!

Мы скачем, скачем вверх и вниз,
Кропаем и клеим на стенах
Наш главный лозунг и девиз:
«Забота о манекенах».

Недавно был – читали? —
Налет на магазин, —
В них сколько ни стреляли —
Не умер ни один.

Его налогом не согнуть,
Не сдвинуть повышеньем цен…
Счастливый путь, счастливый путь!
Будь счастлив, мистер манекен!

Но, как индусы, мы живем
Надеждою смертных и тленных,
Что если завтра мы умрем —
Воскреснем вновь в манекенах.

Так что не хнычь, ребята, —
Наш день еще придет, —
Храните, люди, свято
Весь манекенский род!

Болезни в нас обострены —
Уже не станем мы никем…
Грядет надежда всей страны —
Здоровый, крепкий манекен!

Вот это да! Вот это да!
Сквозь мрак и вечность-решето
Из зала Страшного суда
Явилось то – не знаю что.

Играйте туш!
Быть может, он —
Умерший муж
Несчастных жен,

Больных детей
Больной отец,
Благих вестей
Шальной гонец!

Вот это да! Вот это да!
Спустился к нам – не знаем кто, —
Как снег на голову, сюда
Упал тайком – инкогнито!

Но кто же он —
Хитрец и лгун?
Или – шпион,
Или колдун?

Каких дворцов
Он господин,
Каких отцов
Заблудший сын?

Вот это да! Вот это да!
И я спросил, как он рискнул —
Из ниоткуда в никуда
Перешагнул, перешагнул?

Он мне: «Внемли!» —
И я внимал,
Что он с земли
Вчера сбежал,

Решил: нырну
Я в гладь и тишь, —
Но в тишину
Без денег – шиш!

Мол, прошмыгну
Как мышь, как вошь, —
Но в тишину
Не прошмыгнешь!

Вот это да! Вот это да!
Он повидал печальный край, —
В аду – бардак и лабуда, —
И он опять – в наш грешный рай.

Итак, оттуда
Он удрал,
Его Иуда
Обыграл —

И в «тридцать три»,
И в «сто одно».
Смотри! Смотри!
Он видел дно!

Он видел ад,
Но сделал он
Свой шаг назад —
И воскрешен!

Вот это да! Вот это да!
Прошу любить – играйте марш!
Мак-Кинли – маг, суперзвезда,
Мессия наш, мессия наш!

Владыка тьмы
Его отверг,
Но примем мы —
Он человек!

Душ не губил
Сей славный муж,
Самоубий-
Ство – просто чушь!

Хоть это де-
Шево и враз —
Не проведешь
Его и нас!

Вот это да! Вот это да!
Вскричал петух, и пробил час!
Мак-Кинли – бог, суперзвезда, —
Он среди нас, он среди нас!

Он рассудил,
Что вечность – хлам, —
И запылил
На свалку к нам.

Он даже спьяну
Не дурил,
Марихуану
Не курил.

И мы хотим
Отдать концы, —
Мы бегством мстим —
Мы беглецы!

Вот это да! Вот это да!

Мы рвем – и не найти концов.
Не выдаст черт, не съест свинья.
Мы – сыновья своих отцов,
Но – блудные мы сыновья.

Приспичило и припекло —
Мы не вернемся, видит бог,
Ни государству под крыло,
Ни под покров, ни на порог.

Вранье —
ваше вечное усердие!
Вранье —
безупречное житье!
Гнилье —
ваше сердце и предсердие!
Наследство – к черту: все, что ваше, – не мое!

К черту сброшена обуза —
Узы мы свели на нуль:
Нет у мамы карапуза,
Нет ни колледжа, ни вуза,
Нету крошек у папуль.

Довольно выпустили пуль
И кое-где и кое-кто
Из наших дорогих папуль —
На всю катушку, на все сто!

Довольно тискали вы краль
От января до января,
Нам ваша скотская мораль
От фонаря – до фонаря!

Долой —
ваши песни, ваши повести!
Долой —
ваш алтарь и аналой!
Долой —
угрызенья вашей совести!
Все ваши сказки богомерзкие – долой!

Выжимайте деньги в раже,
Только – стряпайте без нас
Ваши купли и продажи:
Нам – до рвоты ваши даже
Умиленье и экстаз!

Среди заросших пустырей
Наш дом – без стен, без крыши – кров, —
Мы – как изгои средь людей,
Пришельцы из других миров.

Уж лучше – где-нибудь ишачь,
Чтоб пóтом с кровью пропотеть,
Чем вашим воздухом дышать,
Богатством вашим богатеть.

Плевать
нам на ваши суеверия!
Кромсать
все, что ваше, проклинать!
Как знать,
что нам взять взамен неверия?
Но наши дети это точно будут знать!

Прорицатели, гадалки
Напророчили бедлам, —
Ну а мы уже на свалке —
В колесо фортуны палки
Ставим с горем пополам.

Так идите к нам, Мак-Кинли,
В наш разгневанный содом!
Вы и сам – не блудный сын ли?
Будет больше нас, Мак-Кинли!
Нет? Мы сами к вам придем!

По миру люди маленькие носятся, живут себе в рассрочку, —
Плохие и хорошие, гуртом и в одиночку.

Хороших знаю хуже я —
У них, должно быть, – крылья!
С плохими – даже дружен я,
Они хотят оружия,
Оружия, оружия
насилья!

Большие люди – туз и крез —
Имеют страсть к ракетам,
А маленьким – что делать без
Оружья в мире этом?

Гляди – вот тот ханыга —
В кармане денег нет,
Но есть в кармане фига —
Взведенный пистолет.

Мечтает он об ужине
Уже с утра и днем,
А пиджачок обуженный —
Топорщится на нем.

И с ним пройдусь охотно я
Под вечер налегке,
Смыкая пальцы потные
На спусковом крючке.

Я целеустремленный, деловитый,
Подкуренный, подколотый, подпитый!

Эй, что вы на меня уставились – я вроде не калека!
Мне горло промочить – и я сойду за человека.

Сходитесь, неуклюжие,
Со мной травить баланду, —
И сразу после ужина
Спою вам про оружие,
Оружие, оружие
балладу!

Большой игрок, хоть ростом гном, —
Сражается в картишки,
Блефуют крупно в основном
Ва-банк большие шишки.

И балуются бомбою, —
У нас такого нет,
К тому ж мы – люди скромные:
Нам нужен пистолет.

И вот в кармане – купленный
Обычный пистолет
И острый, как облупленный
Знакомый всем – стилет.

Снуют людишки в ужасе
По правой стороне,
А мы во всеоружасе
Шагаем по стране.

Под дуло попадающие лица,
Лицом к стене! Стоять! Не шевелиться!

Напрасно, парень, за забвеньем ты шаришь по аптекам, —
Купи себе хотя б топор – и станешь человеком!

Весь вывернусь наружу я —
И голенькую правду

Спою других не хуже я
Про милое оружие,
Оружие, оружие
балладу!

Купить белье нательное?
Да чёрта ли вам в нем!
Купите – огнестрельное, —
Направо за углом.

Ну, начинайте! Ну же!
Стрелять учитесь все!
В газетах про оружье —
На каждой полосе.

Вот сладенько под ложечкой,
Вот горько на душе:
Ухлопали художничка
За фунт папье-маше.

Ату! Стреляйте досыту —
В людей, щенков, котят, —
Продажу, слава господу,
Нескоро запретят!

Пока оружье здесь не под запретом,
Не бойтесь – всё в порядке в мире этом!

Не страшно без оружия – зубастой барракуде,
Большой и без оружия – большой, нам в утешенье,
А маленькие люди – без оружия не люди:
Все маленькие люди без оружия – мишени.

Большие – лупят по слонам,
Гоняются за тиграми,
А мне, а вам – куда уж нам
Шутить такими играми!

Пускай большими сферами —
Большие люди занимаются, —
Один уже играл с «пантерами»,
Другие – доиграются…

У нас в кармане «пушечка» —
Малюсенькая, новая, —
И нам земля – подушечка,
Подстилочка пуховая.

Кровь жидкая, болотная
Пульсирует в виске,
Синеют пальцы потные
На спусковом крючке.

Мы, маленькие люди, – на обществе прореха.
Но если вы посмотрите на нас со стороны —
За узкими плечами небольшого человека
Стоят понуро, хмуро дуры – две больших войны.

«Коль тих и скромен – не убьют» —
Всё домыслы досужие, —
У нас недаром продают
Любезное оружие!

А тут еще норд-ост подул —
Цена установилась сходная, —
У нас, благодаренье господу,
Страна пока свободная!

Ах, эта жизнь грошовая,
Как пыль, – подуй, и нет! —
Поштучная, дешевая —
Дешевле сигарет.

И рвется жизнь-чудачка,
Как тонкий волосок, —
Одно нажатье пальчика
На спусковой крючок!

Пока легка покупка – мы все в порядке с вами,
Нам жизнь отнять – как плюнуть, – нас учили воевать!
Кругом и без войны – война, а с голыми руками —
Ни пригрозить, ни пригвоздить, ни самолет угнать!

Для пуль – все досягаемы, —
Ни черта нет, ни бога им,
И мы себе стреляем и
Мы никого не трогаем.

Стрельбе, азарту все цвета,
Все возрасты покорны:
И стар, и млад, и тот, и та,
И – желтый, белый, черный.

Опять сосет под ложечкой.
Привычнее уже
Убийца на обложечке,
Девулька в неглиже.

Наш мир кишит неудачниками
С топориками в руке
И мальчиками с пальчиками
На спусковом крючке!

Вот твой билет, вот твой вагон —
Всё в лучшем виде, – одному тебе дано
В цветном раю увидеть сон —
Трехвековое непрерывное кино.

Всё позади, – уже сняты
Все отпечатки, контрабанды не берем;
Как херувим, стерилен ты,
А класс второй – не высший класс, зато – с бельем.

Вот и сбывается все, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Земной перрон! Не унывай!
И не кричи – для наших воплей он оглох.
Один из нас поехал в рай, —
Он встретит Бога там – ведь есть, наверно, Бог!

Ты передай ему привет,
А позабудешь – ничего, переживем:
Осталось нам немного лет,
Мы пошустрим – и, как положено, умрем.

Вот и сбывается все, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Не всем дано поспать в раю,
Но кое-что мы здесь успеем натворить:
Подраться, спеть, – вот я – пою,
Другие – любят, третьи – думают любить.

Уйдут, как мы, в ничто без сна
И сыновья, и внуки внуков в трех веках…
Не дай господь, чтобы – война, —
А то мы правнуков оставим в дураках!

Вот и сбывается все, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Тебе плевать и хоть бы хны:
Лежишь, миляга, принимаешь вечный кайф, —
И нет забот, и нет вины, —
Ты – молодчина, это место подыскав.

… Разбудит вас какой-то тип
И впустит в мир, где в прошлом – войны, вонь и рак,
Где побежден гонконгский грипп, —
На всем готовеньком ты счастлив ли, дурак?!

Вот и сбывается все, что пророчится:
Уходит поезд в небеса – счастливый путь!
Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
Не умереть, а именно – уснуть!

Итак, прощай, – звенит звонок!
Счастливый путь! Храни тебя от всяких бед!
А если там и вправду – Бог,
Ты все же вспомни – передай ему привет!