Уильям Йейтс - Стихи. (В переводах разных авторов)
Are wronging your image that blossoms a rose in the deeps of my
heart.
The wrong of unshapely things is a wrong too great to be told;
I hunger to build them anew and sit on a green knoll apart,
With the earth and the sky and the water, re-made, like a casket of gold
For my dreams of your image that blossoms a rose in the deeps of my heart.
Влюбленный о розе в своем сердце.Все плохо и все изломано, изношено и старо:
Скрип деревянной телеги, ребенка горькие слезы,
Поступь тяжелая пахаря, слякоть и снег у дорог -
Все искажает в сердце моем твой образ цветущей розы.
Форм искаженных, явлений не выразить ложных строк;
Я хочу на зеленом холме выстроить заново эти грезы,
С небом, землей и водой воссоздать, как золотой чертог,
Ради того, чтобы в сердце моем жил твой образ цветущей розы.
"ПЕРЕКРЕСТКИ" (1889)
Песня счастливого пастуха
В лесах Аркадских — тишина,
Не водят нимфы круг веселый;
Мир выбросил игрушки сна,
Чтоб забавляться Правдой голой, -
Но и она теперь скучна.
Увы, пресыщенные дети!
Все быстротечно в этом свете:
Ужасным вихрем сметены,
Летят под дудку сатаны
Державы, скиптры, листья, лики…
Уносятся мелькнув едва;
Надежны лишь одни слова.
Где ныне древние владыки,
Бранелюбивые мужи,
Где грозные цари — скажи?
Их слава стала только словом,
О ней твердят учителя
Своим питомцам бестолковым…
А может, и сама Земля
В звенящей пустоте Вселенной -
Лишь слово, лишь внезапный крик,
Смутивший на короткий миг
Ее покой самозабвенный?
Итак, на древность не молись,
В пыли лежат ее свершенья;
За истиною не гонись -
Непрочно это утешенье;
Верь только в сердце и в судьбу
И звездочетам не завидуй,
Следящим в хитрую трубу
За ускользающей планидой.
Нетрудно звезды перечесть
(И в этом утешенье есть),
Но звездочетов ты не слушай,
Не верь в ученые слова:
Холодный, звездный яд их души
Разъел, и правда их — мертва.
Ступай к рокочущему морю
И там ракушку подбери
С изнанкой розовей зари -
И всю свою печаль, все горе
Ей шепотом проговори -
И погоди одно мгновенье:
Печальный отклик прозвучит
В ответ, и скорбь твою смягчит
Жемчужное, живое пенье,
Утешит с нежностью сестры:
Одни слова еще добры,
И только в песне — утешенье.
А мне пора; там, где нарцисс,
Грустя, склоняет венчик вниз,
Могила есть в глуши дубравной;
Туда мне надо поспешить,
Чтоб песенками рассмешить
Хоть на часок беднягу фавна.
Давно уже он в землю лег,
А все мне чудится: гуляет
Он в этих рощах, — на лужок,
Промокший от росы, ступает
И распустившийся цветок
С ужимкой важной обоняет
И слышит звонкий мой рожок…
О снов таинственный исток!
И это всё — твое владенье.
Возьми, я для тебя сберег
Из мака сонного венок:
Есть и в мечтаньях утешенье.
ПЛАЩ, КОРАБЛЬ И БАШМАЧКИ
"Кому такой красивый плащ?"
"Я сшил его Печали.
Чтоб был он виден издали
И восхищаться все могли
Одеждами Печали".
"А парус ладишь для чего?"
"Для корабля Печали.
Чтоб, крыльев чаячьих белей,
Скитался он среди морей
Под парусом Печали".
"А войлочные башмачки?"
"Они для ног Печали.
Чтоб были тихи и легки
Неуловимые шаги
Подкравшейся Печали".
ИНДУС О БОГЕ
Я брел под влажною листвой вдоль берега реки,
Закат мне голову кружил, вздыхали тростники,
Кружилась голова от грез, и я увидел вдруг
Худых и мокрых цапель, собравшихся вокруг
Старейшей и мудрейшей, что важно изрекла:
Держащий в клюве этот мир, творец добра и зла -
Бог-Цапля всемогущий, Его чертог высок:
Дождь — брызги от Его крыла, луна — Его зрачок.
Пройдя еще, я услыхал, как лотос толковал:
На длинном стебле тот висит, кто мир наш создавал;
Я — лишь подобье божества, а бурная река -
Одна росинка, что с Его скользнула лепестка.
В потемках маленький олень с мерцаньем звезд в глазах
Промолвил тихо: Наш Господь, Гремящий в Небесах,-
Олень прекрасный, ибо где иначе взял бы он
Красу и кротость и печаль, чтоб я был сотворен?
Пройдя еще, я услыхал, как рассуждал павлин:
Кто создал вкусных червяков и зелень луговин -
Павлин есть превеликий, он в томной мгле ночей
Колышет в небе пышный хвост с мириадами огней.
ПОХИЩЕННЫЙ
Там, средь лесов зеленых,
В болотистой глуши,
Где, кроме цапель сонных,
Не встретишь ни души,-
Там у нас на островке
Есть в укромном тайнике
Две корзины
Красной краденой малины.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.
Там, где под светом лунным
Волнуется прибой,
По отмелям и дюнам,
Где берег голубой,
Мы кружимся, танцуя
Под музыку ночную
Воздушною толпой;
Под луною колдовской
Мы парим в волнах эфира -
В час, когда тревоги мира
Отравляют сон людской.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.
Там, где с вершины горной,
Звеня, бежит вода
И в заводи озерной
Купается звезда,
Мы дремлющей форели
На ушко, еле-еле,
Нашептываем сны,
Шатром сплетаем лозы -
И с веток бузины
Отряхиваем слезы.
О дитя, иди скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.
И он уходит с нами,
Счастливый и немой,
Прозрачными глазами
Вбирая блеск ночной.
Он больше не услышит,
Как дождь стучит по крыше,
Как чайник на плите
Бормочет сам с собою,
Как мышь скребется в темноте
За сундуком с крупою.
Он уходит все скорей
В край озер и камышей
За прекрасной феей вслед -
Ибо в мире столько горя, что другой
дороги нет.
СТАРЫЙ РЫБАК
Ах, волны, танцуете вы, как стайка детей! -
Но шум ваш притих, и прежний задор ваш пропал:
Волны были беспечней, и были июли теплей,
Когда я мальчишкой был и горя не знал.
Давно уж и сельдь от этих ушла берегов,
А сколько скрипело тут прежде — кто б рассказал! -
Телег, отвозивших в Слайго на рынок улов,
Когда я мальчишкой был и горя не знал.
И, гордая девушка, ты уж не так хороша,
Как те, недоступные, между сетями у скал
Бродившие в сумерках, теплою галькой шурша,
Когда я мальчишкой был и горя не знал.
"РОЗА" (1899)
РОЗЕ, РАСПЯТОЙ НА КРЕСТЕ ВРЕМЕН
Печальный, гордый, алый мой цветок!
Приблизься, чтоб, вдохнув, воспеть я мог
Кухулина в бою с морской волной -
И вещего друида под сосной,
Что Фергуса в лохмотья снов облек,-
И скорбь твою, таинственный цветок,
О коей звезды, осыпаясь в прах,
Поют в незабываемых ночах.
Приблизься, чтобы я, прозрев, обрел
Здесь, на земле, среди любвей и зол
И мелких пузырей людской тщеты,
Высокий путь бессмертной красоты.
Приблизься — и останься так со мной,
Чтоб, задохнувшись розовой волной,
Забыть о скучных жителях земли:
О червяке, возящемся в пыли,
О мыши, пробегающей в траве,
О мыслях в глупой, смертной голове,-
Чтобы вдали от троп людских, в глуши,
Найти глагол, который Бог вложил
В сердца навеки смолкнувших певцов.
Приблизься, чтоб и я, в конце концов,
Пропеть о славе древней Эрин смог:
Печальный, гордый, алый мой цветок!
ФЕРГУС И ДРУИД
Фергус. Весь день я гнался за тобой меж скал,
А ты менял обличья, ускользая:
То ветхим вороном слетал с уступа,
То горностаем прыгал по камням,
И наконец, в потемках подступивших
Ты предо мной явился стариком
Сутулым и седым.
Друид. Чего ты хочешь,
Король над королями Красной Ветви?
Фергус. Сейчас узнаешь, мудрая душа.
Когда вершил я суд, со мною рядом
Был молодой и мудрый Конхобар.
Он говорил разумными словами,
И все, что было для меня безмерно
Тяжелым бременем, ему казалось
Простым и легким. Я свою корону
Переложил на голову его,
