Лариса Рубальская - Свет в твоем окне (сборник)

Ты – Василиса Прекрасная,
Понял я с первого взгляда.
Ты, Василиса, опасная,
Так, Василиса, не надо.

Зря ты, Василиса, так веселишься,
Ой, не туда ты заехала.
Сердцем расколотым
Чувствую холод я,
Тут, Василиса, до смеха ли?

Яблонька к маю распустится
Белая, словно невеста.
Ты, Василиса, распутница,
Рядом с тобой мне не место.

Зря, Василиса, ты злишься и злишься,
Топаешь ножкой рассерженно.
Знай, не железный я,
Гнев не полезен мне,
Может, встречаться пореже нам?

Зря ты, девка, треплешь нервы,
То мне свет с тобой, то мрак.
То шепнешь: – Иван-Царевич,
То кричишь: – Иван-дурак!

Я в детство оглянусь, а там
Всегда погода летная.
За мной ходила по пятам
Кикимора болотная.

Весь класс ее так называл,
Кому ж такие нравятся,
Я даже не подозревал,
Что станет вдруг красавицей.

Ну что ты вспомнила сейчас
Свое смешное прозвище?
Ведь детство кончилось у нас
И улетело в прошлое.

Обиды детские таят
Твои глаза горючие.
Ты горько смотришь на меня
И этим взглядом мучаешь.

Кикимора болотная,
Ну где же ты была?
Кикимора болотная,
Опять нас жизнь свела.

Ты – птица перелетная
От холода к теплу.
Кикимора болотная,
Я так тебя люблю!

Девятый класс, химичка – дура,
Мы все балдеем от Битлов,
И намекает мне фигура,
Что приближается любовь.

И я, поняв намек фигуры,
Коньки напильником точу,
И в Парк культуры, в Парк культуры
На крыльях радости лечу.

Каток блестит, огнями залит,
Коньками чиркаю по льду,
А рядом одноклассник Алик
Снежинки ловит на лету.

И я, от счастья замирая,
Уже предчувствую роман.
В аллеях музыка играет,
Плывет сиреневый туман,

Рыдает громко репродуктор
Над голубою гладью льда.
О том, как не спешит кондуктор,
Горит полночная звезда.

До счастья метр, еще немножко,
Ему навстречу я скольжу,
Но Алик ставит мне подножку,
И я у ног его лежу.

Как он был рад, что я упала,
Скривил лицо, меня дразня —
Ну, фигуристка ж ты, Рубала! —
И укатился от меня.

Прошло сто лет. На пляже жарком
Я проводила отпуск свой.
И про туман Владимир Маркин
Пел над моею головой.

Под песню вспоминая детство,
Я вдруг растрогалась до слез.
И тут в шезлонге по соседству:
– Рубала! – кто-то произнес. —

А ты совсем не изменилась! —
Был Алик рад от всей души. —
И если ты не загордилась,
Ты мне книжонку подпиши.

Мы оба были встрече рады,
Вошли в вечерний ресторан.
И пела девушка с эстрады
Там про сиреневый туман.

Мы были пьяными немножко,
Плыл ресторан в густом дыму.
Мы танцевали. И подножку
Я вдруг подставила ему.

Лежал он посредине зала
У ног моих, как я тогда.
– Ну, фигуристка ты, Рубала! —
Сказал и скрылся. Навсегда.

Давно известно, мужики – все паразиты.
На них свои надежды строить ни к чему.
Но вот однажды всем известный композитор
Такое спел, что я поверила ему.

Я на экран тогда смотрела, чуть не плача,
Какой же голос! А одежда! А лицо!
Хоть жизнь моя – одна сплошная неудача,
Должно же все же повезти в конце концов!!!

Что человек – кузнец, я слышала так часто,
И сам себе он все что хочет накует.
Я начала ковать немедленное счастье,
И билось сердце громким молотом мое.

Я написала: – Дорогая передача!
Потом – спасибо, и немного о себе,
Потом – простите, что я ваше время трачу,
И попросила скорой помощи в судьбе.

А на отдельном бледно-розовом листочке
Я композитору писала самому:
Вы мой кумир, моя судьба… и многоточие…
Без вас на свете жить мне просто ни к чему.

Потом добавила, что он мой светлый лучик,
Про царство темное, конечно, ни гу-гу.
Как хорошо, что нас чему-то в школе учат
И перед ним блеснуть я знаниями могу.

Я расписалась – про Онегина с Татьяной,
И про Герасима и бедную Муму,
Про то, что музыка на сердце лечит раны,
Я намекнула тоже богу моему.

Полюбовалась я на свой красивый почерк,
Решила твердо – надоело мне страдать.
Конверт заклеила – лети, мой голубочек,
Поцеловала и ответа стала ждать.

Я в парикмахерский салон пошла с получки,
Решила химию я сделать для него.
К его приезду надо ж выглядеть получше,
Хоть и без химии я тоже ничего.

Подшила юбку, чтоб коленки стало видно,
Купила клипсы голубые, под глаза.
И так за жизнь свою мне сделалось обидно,
Что накатилась, тушь размазавши, слеза.

Однажды вижу – мой любимый на экране,
И вдруг блондиночка цветы ему дает.
Куда полезла эта дура, он же занят?!
Ко мне приедет он, как только все споет.

Но потянулись дни и долгие недели,
Слетели листья все и снегу намело,
И я подумала однажды: неужели
Мое письмо так до него и не дошло?

Уже всю химию мне срезал парикмахер,
Резинкой черненькой я хвостик собрала.
Давно пора бы мне послать все это… к черту,
А я сидела и, как дурочка, ждала.

Смотрю, законный мой чего-то заподозрил,
Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?
Пришел однажды и дает мне в руку розы,
Пять лет живем мы, а такое в первый раз.

Потом он спать пошел, а я включила телик,
Шипом от розы укололась и реву.
Глотаю слезы – неужели, неужели
Так без него весь бабий век я проживу?

Летели дни, а он все реже на экране,
То в День милиции, то где-то в «Огоньке».
Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,
И я устала жить в печали и тоске.

Прости-прощай, моя любовь, мой композитор!
Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.
Ведь ты ж мужик, а мужики все – паразиты,
И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.

Я как-то отдыхала
В объятиях нахала.
Он мне словами голову кружил.

Балдела я от счастья,
Душа рвалась на части,
А он шептал: «Ну что ты так дрожишь?»

И были так желанны
Горячих глаз каштаны.
Я жизнь свою поставила на кон.

Но был недолгим праздник,
Цветы завяли в вазе,
И оборвался мой недолгий сон.

Оборванным сюжетом,
Куплетом недопетым
Досталась мне на память эта ночь.

Я отравилась ядом
Каштанового взгляда,
И никаким лекарством не помочь.

Но я не стала злее
И вовсе не жалею,
Что жизнь свою сломала об него.

А то, что я вздыхала
В объятиях нахала, —
Так то любовь. И больше ничего.

Зачеркнул небо серое дождь —
Значит, осень настала,
Ветер гнал золотую пургу.
Я боялась, что ты не придешь,
И минуты считала.
Я теперь без тебя не смогу.

Просто в эту ночь у нас
Все случилось в первый раз.

В первый раз вдвоем
На заброшенной той даче
Мы с тобой случайно оказались,
Может быть, потом
Я еще не раз заплачу,
Вспоминая эту ночь вдвоем.

Плыл по комнате запах травы
Улетевшего лета.
Были все слова так важны.
Я узнала с тобой о любви,
И подружек советы
Больше мне не нужны, не нужны.

Просто в эту ночь у нас
Все случилось в первый раз.

Он одинокий был мужчина,
Летела жизнь в потоке дней,
И часто с грустью беспричинной
Он так мечтал о встрече с Ней.

Он знал – находит тот, кто ищет,
Он знал – дождется тот, кто ждет.
Узнает он ее из тыщи,
К ней постучится и войдет.

Счастье – тоньше паутинки,
И точнее не сказать.
И мечтали половинки,
Две судьбы в одну связать.
Только эти половинки
Повстречавшись, разошлись.
Счастье тоньше паутинки,
Непростая штука жизнь.

Она жила одна, печалясь,
И тоже думала о Нем.
И вечерами возвращалась
В свой одинокий темный дом.

И, чай в две чашки наливая,
И, свет в прихожей зажигая,
Она мечтала, что вот-вот
Из тыщи он ее узнает,
В дверь постучится и войдет.

И в тот холодный хмурый вечер
Стучали ветки о стекло.
И состоялась эта встреча,
Но чуда не произошло.

Они увидели друг друга,
Но испугались счастья вдруг.
И снова жизнь пошла по кругу,
И бесконечен этот круг.

Ярко-красный закат – признак ветра.
И без ветра я мерзну одна.
От тебя нет так долго ответа,
И терзает мне душу вина.
Сколько раз я тебе говорила —
Не пиши, не звони – не прощу.
Я сама эту жизнь натворила,
А теперь вдруг вернуться прошу.

С веток вялая листва опадает,
Ветер травы покосил на лугу.
Пропадаю без тебя, пропадаю,
Пропадаю без тебя – не могу.

Дважды в реку ступить невозможно,
Нелегко все сначала начать.
Но поверь, мой любимый, несложно
Снова в паспорт поставить печать.
Я ж неправду тебе говорила.
Как же в это поверить ты смог?
От тебя не уйти мне, мой милый,
Сколько б ни было в мире дорог.