Мар Байджиев - Сказание о Манасе

В долине речки Сары-Тал
В поход идущие бойцы
Устроили большой привал.
Воткнули копья в мягкий грунт,
Мечи забросили в кусты,
Коней угнали, чтоб пасти.
Одни, спасаясь от жары,
В реке купались голышом,
Другие спали под шатром.
По кругу вытоптав траву,
Устроили игру в ордо.
Назначив крупную байгу,
Играли здесь в тогуз-коргол.
Как будто тысячная рать
Отправилась в большой поход
Поесть, поспать и поиграть!
Увидев это, Алманбет
Во гневе был и разъярен,
И тут же прибыл в ханский стан.
— Прости меня, великий хан!
Пора сворачивать с пути!
С такой разнузданной толпой
Нам до Бейжина не дойти.
Со стадом диким вот таким
Мы никогда не победим!
А если выступим, никто
Там не останется живым!
В поход я с вами не пойду!
Такую дикую орду
На гибель я не поведу!
И сорок воинов-верзил,
А с ними сам старик Кыргыл,
Не смея ничего сказать,
Стояли, опустив глаза
(Видать, горели от стыда).
— Ты прав, мой храбрый Алманбет!
В войсках у нас порядка нет.
В походе на Большой Китай
Следить за войском, управлять
В пути обязан был Бакай.

А коли власть не смог он взять,
То, знать, состарился наш брат.
Отныне ханом боевым
В пути пусть будет Алманбет!
Езжайте к дядюшке сейчас
И сообщите мой приказ! —
Решительно сказал Манас.
И тут же Ажибай, Серек
Поехали к Бакаю в стан.
Чтоб пожилого абаке
Известием не огорчать,
Не знали, как, с чего начать.
Заметив это, хан Бакай
Сказал: — Я вижу, оба вы
Пришли о чем-то сообщить.
Боитесь, если весть дурна,
Велю вам головы срубить.
Не бойтесь, выслушаю вас.
Что повелел мне хан Манас?
Набрался духу Ажибай:
— Простите, дядюшка Бакай.
Когда мы двинулись в поход,
Вы были ханом боевым.
Теперь всю войсковую власть
Алме решил он передать…
Здесь рассмеялся эр-Бакай:
— Пока я дожил до седин,
Какой ни занимал я чин!
И ханом был, и тор-ага,
Но, как вы видите, друзья,
На лбу не выросли рога!
Эр-Алманбета я ценю
Повыше хана самого.
Умен, хитер, отважен, смел,
Большой знаток военных дел.
И это знает эр-Манас.
Отдал разумный он приказ!
Как только Ажибай, Серек
Слова Бакая донесли,
Горластый воин Ырчы уул
Войскам немедля сообщил,
Что к Алманбету одному
Вся власть над войском перешла,
Чтоб подчинялись все ему
В тылу, в походе и в бою.
А если кто-то возразит,
С плеч голова его слетит!
Добившись власти, Алманбет
Не медля обошел войска,
Людей в строю пересчитал,
Чтоб строгим был в пути учет,
Назначить старших приказал.
В десятке старший — он баши,
У сотни старший — жуз баши,
У тыщи старший — мин баши.
И всем он строго наказал,
Считать состав свой по утрам,
Ну, а потом по вечерам.
И если будет недочет,
Башку немедля отсечет.
И каждый воин должен знать —
В пути не будем отдыхать,
Пока до цели не дойдем!
В порядке строгом и в строю
Войска вновь двинулись вперед
Через леса, поля, луга.
Переходили реки вброд,
Короткий делали ночлег —
И так примерно сорок дней,
Не зная отдыха и сна,
Вся армия кыргызов шла.
Главарь дружинников — Кыргыл
В пути совсем уж занемог:
Натер мозоли между ног,
Сидя без отдыха в седле,
Натер он задницу до дыр.
Превозмогая боль и зуд,
Сказал десятнику Бозуул:
— Я ехать дальше не могу.
Наш хан Манас совсем сдурел —
Всю власть китайцу передал.
Он хочет загубить людей,
Загнать в дороге лошадей.
Боюсь, что я в пути умру.
В поход я дальше не пойду!
Живым хочу вернуться в тыл! —
Стонал в бессилии Кыргыл.
И тут ответил он баши
Бозуул во гневе старику:
— Когда всех брали на учет,
Ты был в десятке, старый черт!
Когда Алма нас перечтет,
Тебя не хватит одного.
Башка чтоб не пошла в расход,
Я Алманбету доложу,
Что ты, Кыргыл, в пути подох!
Главарь дружины боевой,
Кыргыл в боях был закален,
И наглой грубостью такой
Был старый воин оскорблен.
И сам пошел к Манасу он.
— Ты сам водил в походы нас!
Теперь я не пойму, Манас,
Кто нас ведет на этот раз?
И почему кыргызов в бой
Ведет китаец на Китай?
Ответ разумный людям дай!
Народ устал и изнурен.
Голодны кони, нужен корм,
И кровь сочится под седлом.
Мы все в дороге перемрем —
И до Бейжина не дойдем!
А может быть, китаец твой
Решил в пути нас загубить?
Измучился вконец народ —
В поход он дальше не пойдет!
Меня просили: — Передай,
Пусть будет проклят ваш Китай!
Послушав старого бойца,
Манас прошелся по войскам
И Алманбету приказал
Дать людям отдых и привал.
Но прежде повелел Манас
Людей в строю пересчитать,
И там, где будет недочет,
Башку от тела отсекать.
И перед ним войска прошли:
В составе полном он баши,
И жуз баши, и мин баши —
Все триста тысяч человек!
Но тут беда одна стряслась:
В десятке, где был сам Манас,
А он баши был Тазбаймат,
Как ни считали, не могли
Десятого бойца найти!
И Алмабет тогда сказал:
— Выходит, трус один сбежал.
А ты, плешивый Тазбаймат,
Подкуплен был или проспал!
Снесите голову ему! —
Алма во гневе приказал.
И мигом шестеро чоро
Баймата к плахе повели,
Чтобы плешивую башку
Секирой мигом отрубить,
И приготовили ведро,
Чтоб кровь бедняги тут же слить.
— Постойте! — заорал Серек. —
А может, Тазбаймат-дебил
Манаса в список не включил?
Решил, что хан не человек!
— Ты мой батыр! Я твой желдет.
Меня в твоей десятке нет!
Выходит, ты меня, нахал,
За человека не считал?!
Зачем ты, добрый мой Серек,
От смерти Тазбаймата спас! —
Смеялся громче всех Манас.
Добро на отдых получив,
Упали наземь все бойцы.
В пути измученных коней
Пустили по лугам пастись.
Зарезав жирных кобылиц,
Устроили привальный той.
Лечили тех, кто занемог,
И спали крепко под луной,
Как говорят, без задних ног.
А на заре хан Алманбет
Пришел к Манасу на совет.
— Мой хан, докладываю вам,
Вот, наконец, мы подошли
К китайским землям, городам.
И чтоб подходы разузнать,
Послать разведку надо нам.
— Кыргыз не знает этот край —
Ты должен сам идти в Китай! —
Ему ответил хан Манас.
— Готов я выполнить приказ,
Но об одном прошу я вас:
Чтоб не было сомнений вдруг,
В разведку пусть пойдет со мной
Надежный, преданный мне друг,
Чоро ваш самый молодой,
Не раз испытанный в боях, —
Бесстрашный, доблестный Сыргак.
В Китае будет нужен нам
Конь Ажибая Карткурон,
Надежный жеребец-вожак,
Он может пригодиться там, —
Сказал Манасу Алманбет.
— Готовьтесь, пусть с тобой идет
В разведку доблестный Сыргак.
Узнаете вы по пути,
Как нам к Бейжину подойти,
Как укрепил свой город враг.
Желаю соколам моим
Вернуться в целости живым! —
Благословил батыр Манас.
И вскоре Алманбет, Сыргак
Никем не веданной тропой,
На поводу ведя с собой
Коня по кличке Карткурон,
Ушли в разведку за кордон.

Глава дружинников Кыргыл,
Он в сорок лет еще грешил.
Известный всем прелюбодей,
Добра не делал для людей,
В народе сплетником он слыл.
И слух однажды распустил
О том, что по ночам Чубак
Встречался тайно с Каныкей.
Узнав, что Алманбет, Сыргак
Ушли в разведку на Бейжин,
Сказал Чубаку при бойцах:
— Сын хана Акбалта Чубак!
Не знал, что ты такой чудак.
Хотя нойгутский ты батыр,
Но ниже, чем беглец, капыр!
Достоинства в Чубаке нет,
Коли над ним во всех делах
Поднялся выше Алманбет.
Кенкол не меньше, чем Талас!
Чубак не хуже, чем Манас!
Нажравшись водки, ты всегда
Колотишь в грудь, Чубак, себя,
Что мир один перевернешь.
Сыргак и Алманбет вчера,
Не взяв тебя, ушли в дозор.
А ты, как старая жена,
Остался здесь у казана!
О, боже мой, какой позор! —
Сказал ехидно старый хрыч.
— За мной, нойгуты! По коням! —
Во гневе заорал Чубак. —
И тут же загремел там-там.
— Китайца я зарежу сам! —
Кричал обиженный Чубак.
И тут же, оседлав коня,
Дозор помчался догонять.
Узнав об этом, эр-Бакай
К Манасу тут же прискакал
И все подробно рассказал.
— Спешите, дядюшка Бакай,
Пока два этих дурака
Не натворили там беды! —
Сказал Бакаю хан Манас.
— Их усмирить я не смогу.
Унять их сможешь только ты! —
Ответил дядюшка Бакай.
И сам Манас помчался вслед,
Чтобы Чубак и Алманбет,
Друг другу не пустили кровь.

Конь Алманбета Сарала,
В галопе быстрый, как стрела,
И Кокчебич, Сыргака конь,
А с ними верный Карткурон,
Пройдя дорогу в сотни верст,
К речной тропе спустились с гор —
И здесь Чубак догнал дозор.
«Салам» подал свой Алманбет —
«Алик» не дал Чубак в ответ.
— А что случилось, мой Чубак?
Не хочешь руку мне подать
И держишь меч за рукоять?
Ужель напал внезапно враг?
Войска кыргызов разгромил? —
Чубака Алманбет спросил.
— А ты забыл, мой дорогой,
Как кровью мы клялись с тобой
В походах ратных и в бою
За дружбу жизнь отдать свою?!
Иль клятва с кровью и мечом
Тебе, китайцу, нипочем?
Ушел в разведку без меня!
Ты думал, трус, предатель я?
Подумал, что в разведке я,
Как ты, к врагу перебегу?
А может, ты, китайский раб,
Решил к своим перебежать?
Взял юного Сыргака в путь,
Чтоб легче было обмануть! —
И меч Чубак свой обнажил.
От злости Алманбет вскипел:
— Довольно! Долго, я терпел
И не могу молчать теперь!
По крови я китаец! Да!
Но с чистым сердцем и душой
К кыргызам я пришел сюда!
Иду войной я на Китай,
На родину, на отчий край!
Я за Манаса, за тебя,
Я за кыргызов в бой иду!
Да вот не знал, что эр-Чубак
Несправедливый, злой дурак!
И я сейчас за честь свою
Ценою жизни постою!
Ну что же, друг мой дорогой,
Готов сразиться я с тобой!
И, меч свой вырвав из ножон,
Набросился на друга он.
Коня пришпорив Кокала,
Прикрывшись кожаным щитом,
Навстречу бросился Чубак.
Пошел с мечом на брата брат!
В смертельной схватке боевой
Искрился и звенел булат.
Рубились равных два бойца,
И каждый взмах меча грозил
Пустить из тела друга кровь.
И вдруг ударил добулбас,
Как с неба, грянул зычный глас:
— Вы что, друзья, с ума сошли?! —
Во гневе заорал Манас.
И тут же правою рукой
Взял за узду он Саралу,
А левою рукой схватил
Коня Чубака Кокалу.
И вот, как верный, грозный щит,
Меж ними хан Манас стоит.
— Уймите гнев, богатыри!
Вы мне, как братья-близнецы!
И каждый мне родней, чем брат!
Когда вы вместе и со мной,
Могу весь мир в руке держать.
А коль к согласью не придем,
Народ на части разобьем
По мелким ханствам и родам.
По миру вновь пойдет молва,
Что у кыргызов братства нет!
Кто отделится от родов,
Тот станет пищей для волков!
Но был Чубак неумолим:
— Пусти, я рассчитаюсь с ним,
С китайцем преданным твоим!
Алтай ты, хан Манас, забыл,
Когда мы из последних сил
Нещадно бились за народ.
Нам было по тринадцать лет,
И я ходил на риск и смерть,
А слава от моих побед
Досталась вся тебе, Манас!
На это не обижен я:
Как Бога, я ценю тебя!
Но вот пришел к нам Алманбет —
И для тебя Чубака нет!
И сорок воинов-чоро
Как будто для тебя ничто!
И поменял ты, хан Манас,
На беглого китайца нас! —
Бранился в ярости Чубак.
— Ты отпусти меня, Манас!
Убью Чубака я сейчас!
Назвал меня он беглецом!
Свалил меня он в грязь лицом! —
К Чубаку рвался Алманбет.
Разгневался батыр Манас:
— Друзья, теперь я понял вас!
Поссорились вы меж собой,
Чтоб не идти со мною в бой.
Без вас пойду я на Бейжин!
И клич мой, знаете, один —
Вчера, сегодня, завтра, впредь:
«Или победа, или смерть!»
Идите, отпускаю вас!
И посмотрю на ваш позор!
Узды он выпустил из рук,
Уселся молча на бугор.
И разъяренный эр-Чубак
Смиренно вдруг сошел с коня
И руки на груди скрестил.
— Мой Алманбет, я был неправ,
Попутал гордости шайтан.
Повел себя я, как болван,
Готов сгореть я от стыда!
Вот руки! Хочешь — повяжи!
Вот пропасть — вниз меня столкни!
Вот меч, чтоб голову снести!
Но если можешь — то прости! —
Без тени горести и зла
Взмолился доблестный Чубак.
И Алманбет сошел с коня.
На шею крепкую свою
Набросил богатырь камчу:
— И ты прости меня, Чубак!
К тебе, мой друг, обиды нет! —
И, как молодка — келинчек,
Стоял в поклоне Алманбет.
Когда увидел эр-Манас,
Что два батыра, как друзья,
Стоят в обнимку перед ним,
Сверкнули слезы на глазах,
Как будто вдруг увидел он
Звезду двойную в небесах.
И четверо богатырей:
Манас, Сыргак и Алманбет,
А с ними доблестный Чубак —
Отправились в дальнейший путь,
Чтоб на Бейжин издалека,
С вершины Тал-Чоку взглянуть.
Отсюда виден весь Китай —
Великий благодатный край.
У самых голубых небес
Под солнцем облака кружат.
Дурманит голову тебе
Лугов альпийских аромат.
И, взяв подзорную трубу,
Увидел весь Китай Манас.

Кишащих, словно муравьи,
Людей увидел эр-Манас.
Цветущие сады, поля,
Луга увидел эр-Манас.
И Алманбет им рассказал:
— Вон там, за черною горой,
Мой город Чет-Бейжин родной.
На троне восседает там
Правитель главный Эсенхан.
За Чет-Бейжином вдалеке
Владенья хана Алооке,
Где правит младший сын его —
Хапуга, лютый Конурбай.
А слева — благодатный край,
Где правит дева Оронгу.
Левее — племена манжу,
А справа — племена солон.
Расположились к ним впритык
Владенья хана Бозкертик.
А там, за бурною рекой,
Блестят озера Кок-Ноор,
Правитель там толстяк Жолой.
Велик раздробленный Китай!
Когда весь мир объял потоп,
Всю землю залило водой,
Но до Бейжина в те года
Вода потопа не дошла.
Не знал о нем сам Соломон,
И не был здесь Рустем — Дастан,
И даже Македонский сам
Завоевать его не смог.
И на людей не мог влиять
Зять Мухаммеда Азирет.
Народ живет здесь трудовой,
С большой доверчивой душой.
Но мы пойдем не на Китай —
Наш враг проклятый Конурбай.
Его должны мы сокрушить
И, как грабителя, убить!
И на вершине Тал-Чоку,
Удачи верной пожелав,
Ушли с Манасом эр-Чубак
К своим войскам, в обратный путь.
А Алманбет и эр-Сыргак
Пошли в разведку разузнать
Пути-дороги на Бейжин.