Коллектив авторов - Поляна №3 (5), август 2013
На голове его зияли глубокие, заполненные засохшей кровью, царапины, очевидно, от медвежьих зубов и когтей, низко опущенная голова с небольшими острыми клыками покоилась на камне, передние ласты были подогнуты под туловище и еще хранили в себе движение. Животное это издохло внезапно, за секунду до того, как уйти в море. Но следов борьбы двух гигантов Арктики видно не было. Очевидно, медведь подкараулил моржа на материковом лежбище, но тому удалось вырваться и доплыть до острова, где он и погиб от ран. Произошло это еще до шторма: перед моржом лежал такой же ледяной вал, как и перед биваком. Значит, мясо есть нельзя – трупный яд. Но шкура пригодится на крышу для избушки. Гарт сделал обычные надрезы и стал снимать шкуру. И тут обратил внимание, что пенис у моржа действительно почти весь костяной, и поговорка «хрен моржовый» не лишена твердого основания.
Шкура у этого ластоногого толстая, грубая, многослойная, нож быстро тупится, приходилось без конца шоркать его о камень, а тушу Гарт ворочал вагой: морж был длиной в три шага и весил, наверное, полтонны. Долго Сашка с этим делом промучился, аж взмок. Хотел отрезать голову, уж больно красивые клыки, ноне смог найти хряща между позвонками и чуть нож не сломал. Эх… Топор нужен! Напоследок решил вспороть трупу брюхо, чтобы вытащить печень. Любой печенью можно выделывать шкуры, но лучше всего – моржовой. А очень надо было выделать шкуру бургомистра. Но едва проткнул туше живот, как тут же, зажав нос, и убежал: нестерпимая вонь, чуть не вырвало. Шкура моржа оказалась такой тяжелой, что Сашка мог ее только волочить. На подходе к биваку уже и сам едва ноги волочил.
Из ямы у домашнего камня неожиданно выскочил песец-щенок, наверное, тот самый, который грыз оленье копыто на старой волчьей трапезе. Отбежал в сторону и стал тявкать.
– Вот сссобака! Обворовал, да еще и лаешь!
Охотник громко хлопнул в ладоши и прогнал нахала.
Яма была пуста. Штук тридцать рыбок, которые там еще оставались и из которых Гарт собирался сварить уху, этот ловкий воришка сожрал. И дыма не побоялся. Ладно. Зато рыбки на перекладине хорошо подсохли на ветру.
Ими Гарт и пообедал. Закусил морской капустой и запил водой. Жить можно. Затем оттащил шкуру моржа, на которой остались прирезки мяса и сала, в сторонку, уложил ее мездрой кверху и оставил чайкам.
Мездрить вручную – руки отпадут. А чайки начисто и жир, и мясо выклюют и зачищать не надо.
12. Арбалет
Идея сделать арбалет для охоты так Сашку захватила, что ни о чем другом он и думать не мог. Арбалет – оружие сложнее лука, но зато и не в пример точнее. Опыт постройки арбалета у него имелся. В подростковом возрасте деревенские мальчишки делали арбалеты с самым настоящим стальным луком, в качестве которого служил зуб от конских граблей. Он изогнут дугой, отлично пружинит и бросает стрелу до ста метров, смотря как тетиву натянешь. Подростки целые соревнования устраивали, и даже на спор воробьев с веток сшибали.
Я не буду здесь утомлять читателя описанием устройства самодельного арбалета. Скажу лишь, что за время своего «сидения на Ботфорте» Сашка изготовил их несколько, и каждый был лучше предыдущего. Наконечники для стрел он вырубил из краев кастрюли в форме буквы «И», а в месте сгиба оставил шипы и насадил наконечники на небольшие палочки толщиной в мизинец. Такие двуглавые стрелы для охоты на птицу Сашка видел в краеведческом музее в Дудинке.
Этим же вечером наипримитивнейшим изо всех арбалетов, в котором спусковой крючок был просто прибит гвоздиком сбоку к ложу, он добыл еще одну чайку, а во втором ручье, после пары промахов, подстрелил и пару уток-морянок. Арбалет бил сильно: при удачном выстреле птице отрывало голову.
Все три птичьи печенки, как ни хотелось их съесть, Гарт запихнул под мох рядом с первой – бургомистровы шкурки выделывать. Обеспечить себе сухие ноги стало первоочередной задачей. Кашель усилился. Охотник чувствовал себя не очень хорошо, но все же выстрогал еще пять деревянных наконечников: три кругло-конусных с небольшой разницей в диаметре, и два плоских с широким острым листом. Подровнял, отшлифовал наконечники камешком и сделал с них в глине отпечатки. Когда высохнет глина, залить полости расплавленным алюминием и получатся относительно тяжелые «настоящие» наконечники для охоты на оленей и тюленей.
Мясо с грудок всех трех птиц Гарт срезал, обмакнул в морскую воду и положил под мох, в «голодильник», а все четыре птичьих тушки сварил в кастрюле.
Получился густой, жирный «шулюм», который он с непривычки к специфическому запаху, даже не смог одолеть и оставил половину на завтрак.
13. «Утро туманное, утро седое…»
Проснулся Сашка раным-рано от кашля, встал и подновил костры.
Чайки облепили шкуру моржа, как тараканы кусок хлеба.
Рука сжала арбалет, но тут же и разжалась.
Стрелять не моглось, не хотелось.
Не утро, а радость Божия!
Солнышко расплылось в подушку.
На подушке лежало рыжее облако.
Однолетние льдины стали сиреневыми.
Угрюмые скалы стали черно-розовыми.
Бургомистры стали прозрачно-розовыми.
Фиолетовые айсберги стали сине-розовыми.
Триангуляционная вышка стала светло-розовой.
Бревна, доски, мох и песок стали густо-розовыми.
Дальняя двуглавая гора, днем незаметная из-за вечных туманов, тоже скинула одеялко и выгнула к небу упругие вершины, покрытые розовым шелком. На море тихо-тихо. Штиль. Лохматый жгут прибоя спит в глубине. Перышко, оброненное чайкой, – на воде, как на зеркале. Разве бывает ураган? Разве бывает несчастье? Рразве ббывает ббешеный пррибой, рразбивающий скалы, дрробящий камни и перретирающий щщебень в пессок? Нет, не бывает!
«Есть дни, полные свирепого ветра, непроглядного тумана, жестокой обиды и горьких слез. Но все они затмятся одним днем. Вот таким, как сейчас. Волшебным Днем Красоты. Из которого ты будешь черпать силы всю жизнь».
Насмотревшись-налюбовавшись, Гарт выискал среди плавника крепкую жердь, снял штаны и стал расталкивать в стороны льдины в месте своей «высадки» в надежде найти карабин. Подтаявшие льдины легко крошились и рассыпались на длинные прозрачные иглы. За полчаса он пробил себе дорогу к морю и стал месить ногами ил, надеясь таким образом нащупать свое оружие. Не нашел, но зато под конец своих стараний, когда ноги закоченели и стало невмоготу, заметил под краешком льдины что-то серое, вроде как кончик тряпки. И поднял из грязи свою рыбацкую шапочку, связанную руками Сережет!
«Вот спасибки-спасибище, Боженька мой!
Вот спаси-и-ибо тебе, Сереженька моя!
Вот спасибо тебе, внутренний голос!
Больше я эту шапочку не потеряю!
Ни за что, никогда не потеряю!
Гвоздиком к бестолковке прибью!
Нет, гвоздик гладкий, вдруг выскочит.
Длинным толстым шурупом прикручу!
Ай, спасибо-спасибище всем, всем, всем!»
Шапочку Сашка постирал в мягкой воде ручья, повесил сушиться на перекладину треноги и поставил на огонь шулюм: пора завтракать. Доел остатки вчерашнего ужина, и остался на донышке кастрюли самый цимес: жирок и гуща. Достать его своей неловкой деревянной ложкой он не мог, а пить через край не захотел. Хорошо бы сейчас иметь кусочек хлеба! Корочкой жирок собрать, мякишем вымакать, горячим чаем запить. Эх, как не ценим мы иногда простых радостей жизни!
Позавтракав, отправился за оставшимися двумя бочками. Следует так же вырубить из них донышки и сделать себе ведро и миску.
Возле туши моржа было столпотворение. Там хлопотали бургомистры, чайки-моевки, маленькие бесстрашные крачки, поморники, черные вороны и песцы. Вот счастье привалило тундровому народу! Не надо трудиться, жесткую шкуру разгрызать-расклевывать. Но ведь какие бессовестные: никто и спасибо не сказал!
Одно рыжее пятно оказалось бочкой, а второе… вторым была мина! Ржавый железный шар около метра в поперечнике, с отверстием в центре. Гарту уже попадались такие болячки во время странствий по островам архипелага, поэтому он и подходить не стал: никто не знает, что на уме у этой ржавой железяки, снаряженной для убийства.
Бочку он катил, пока не надоело, затем понес на плечах. У домашнего камня с грохотом сбросил ее на землю и тут из кастрюли выскочил и ударился в бега перепуганный вчерашний песец-щенок в куцем своем летнем наряде. Вот прохиндей! Хозяин жирок не вымакал, так он вылизал! Охотник хлопнул в ладоши и напугал песца: ворюга скрылся. А Гарт понес кастрюлю на берег, тщательно ее вымыл и с песочком выдраил.
14. День рожденья
Чтобы выделать шкурки бургомистров, Сашка положил все четыре печенки в деревянную тарелку, взял одну утиную шкурку, тоже снятую чулком и завязал у нее горлышко. Получился небольшой мешочек. Откусывая кусок за куском от птичьей печени, он стал ее тщательно пережевывать и выплевывать жеванину в мешочек. Так он жевал и плевал, пока не сжевал все четыре печени. Эта кашица под действием ферментов слюны начинает бродить. Тогда следует намазать ею подлежащие выделке шкурки и оставить в теплом месте до почти полного высыхания, а потом размять. Такой способ хорош, когда никакой кислоты нет под руками.
