Владимир Раевский - Полное собрание стихотворений

          Она одна казалась мне мила,
                  Как роза свежая весною;
                  Как роза юная, цвела
                  Вдали от света, бурь и зла
                  Она прекрасною душою.
Улыбка, легкий стан, ее убор простой —
                  Всё было зеркалом Авроры,
                  И в новом мире к ней одной
Невольно мрачные мои стремились взоры.
                  Всегда беспечна, весела,
                  Она казалась мне мила
Невинностью своей и детской простотою —
Всё в ней для глаз моих дышало красотою.

Стыдливость, детский страх, звук трепетный речей,
                  Ее рука в руке моей
И первый поцелуй дрожащими устами,
И нежное «люблю» вполголоса, с слезами,
Улыбка райская, вид девственный лица,
И всё для глаз, для чувств земное совершенство
          Могли б вдохнуть небесное блаженство
          В стальную грудь темничного жильца,
          Могли б разжечь любви опасный пламень,
                  Но грудь моя была как камень.
          О, сколько раз вечернею порой
          Она мой кров убогий посещала
И думы гордые и ропот правый мой
                  Улыбкой детскою смиряла.

                  Поблек румянца цвет живой,
Прелестное чело задумчивость покрыла,
И тайная печаль грудь слабую стеснила!
          Она жила надеждою одной,
Как срезанный цветок еще живет росой, —
Родных, забавы, свет для пришлеца забыла
                  И, к небу взор поднявши свой,
                  У неба мир душе молила.
Беспечная, зачем ты встретилась со мной?
                  Зачем ты странника узнала?
          Вся жизнь его загадка для тебя,
          Ты с тайн его не снимешь покрывала.
          Не встретишь с ним ты радостного дня!
И совесть мрачная, преследуя меня,
                  Душе холодной говорила:
Она живет теперь надеждою одной,
Как срезанный цветок живет еще росой,—
Родных, забавы, свет для пришлеца забыла!

          И эта мысль летела вслед за ней
В печальную тайгу, на пажити полей,
Чрез волны быстрые за светлою струею
                  И в мирный дом ее отца,
Где, бледная, она с растерзанной душою
                  Молила за меня творца!
Беспечная, зачем ты странника узнала?
          Вся жизнь его загадка для тебя,
          Ты с тайн его не снимешь покрывала.
          Не встретишь с ним ты радостного дня.
Ты к сердцу не прижмешь дрожащею рукою
                  Венчального кольца!
И в радости его безмолвного лица
На лоне роскоши не оросишь слезою.

Задумчивый, один повсюду пред собою
                  Я видел дом ее отца,
Где, бледная, она с растерзанной душою
                  Молила за меня творца!
          Но я не знал, что пламень потаенный
                  Давно горел в душе моей,
                  Я выше был судьбы своей
          И весь бледнел пред девою смиренной…
          Где ж твой обет, сын праха и земли?
          Светильник твой над бездной роковою?
Что ж мрачные твои гаданья прорекли?
          Ты дышишь вновь любовию земною!

          Она моя, она теперь со мною,
                  Неразделенное одно!
                  Ее рука с моей рукою,
                  Как крепкое с звеном звено!
          Она мой путь, как вера, озарила.
                  Как дева рая и любви,
Она сказала мне отрадное «живи!»
                  И раны сердца залечила!
                  Упал с души моей свинец,
          Ты мне дала ключи земного рая —
                  Возьми кольцо, надень венец,
          Пойдем вперед, сопутница младая!

            Когда ты был младенцем в колыбели
            И голосом невинным лепетал,
            Кто жизни план младенцу начертал,
            Назначил кто твой путь к опасной цели?
            В объятиях кормилицы своей
            Ты напрягал бессильные ручонки
И с криком разрывал, как цепь, свивальник тонкий!
Кто первый смысл родил в златой душе твоей
            О вольности и тяжести цепей?
            В объятиях кормилицы твоей
            Ты различал неволю от свободы…
                     И небо ясное любил…
                     И ненавидел…

Не с болию, но с радостью душевной
Прощаюсь я с тобой, листок родной.
Как быстрый взгляд, как мысли бег живой,
Из хижины убогой и смиренной
Лети туда, где был мой рай земной.

Ты был со мной, свидетель жизни мрачной
Изгнанника в суровой сей стране,
Где дни его в безвестной тишине
Текут волной то мутной, то прозрачной.

Здесь берег мой, предел надежд, желаний,
Гигантских дум и суетных страстей;
Здесь новый свет, здесь нет на мне цепей —
И тихий мир, взамену бед, страданий,
Светлеет вновь, как день в душе моей.

Она со мной, подруга жизни новой,
Она мой крест из рук моих взяла,
Рука с рукой она со мной пошла
В безвестный путь — в борьбу с судьбой суровой.
Мой милый друг! Без веры крепкой нет
Небесных благ и с миром примиренья.
В завет любви, и веры, и терпенья
Возьми его. И ангельский привет,
С мольбой в устах, и взор младенца нежный,
Как узнику прекрасный солнца свет,
Блеснул в душе отрадною надеждой.

Я знаю: здесь, в изгнаньи от людей,
Не встречу я живых объятий друга,
Не буду жать руки сестры моей,
Но кроткая и юная супруга,
С дитятею страданий на руках[51],
Укажет мне улыбкой иль слезою,
Как тяжкий крест терновою стезею
Безропотно нести на раменах…

Шуми, шуми, Икаугун,
Твой шум глухой, однообразный
Слился в одно с толпою дум,
С мечтой печальной и бессвязной!

Далеко мой стремится взор
Чрез эти снежные вершины,
Гряду гранитных стен и гор,
На отдаленные равнины.

Кто их увидит, кто найдет?
Один орел под облаками…
Для нас здесь неба ясный свод
Закрыт утесами, лесами.

Зачем же ты, пришлец, сменял
Свои прелестные долины
На дикий лес, громады скал,
На эти мрачные теснины?

Зачем оставил дом, детей,
Привет их, ласковые взоры
И непритворный смех друзей?
Зачем принес твой ропот в горы?

Не сам ли ты себе сказал,
Любуясь дикою природой:
«Средь этих гор, гранитных скал
Дышу я силой и свободой!»

Ты здесь нашел привет родной
И жизни хилой обновленье;
Ты сам воздвиг сей крест святой
В завет любви и примиренья!

Здесь всё в согласии с душой
Твоею мрачной, своевольной,
Здесь нет людей, ты сам с собой!
Чего ж желаешь, недовольный?

В вершинах гор гремит перун,
Прибрежных скал колебля своды…
Внизу шумит Икаугун,
Ревут его в утесах воды…

Зачем они кипят струей,
Куда, белея пеной снежной,
Как бурей взломанной стезей,
Несут свой шум, разбег мятежный?

Спроси природу — где устав
Для сил надменных и свободы?
Они не знают наших прав,—
Здесь горы, каменные своды

И зимний лед их волю жмут;
С вершин гранитного Саяна
Они летят, они бегут
К брегам привольным океана!

Кто ж остановит вечный бег?
О, сколько власти, воли, силы
Себе присвоил человек,
Пришлец земли, жилец могилы.

Прости, ключ жизни, ключ святой,
С обетом мира и надежды
Пришлец прощается с тобой!
Сын рока, волей неизбежной

Он призван рано в мир страстей…
Прошли темничной жизни годы,
И эти каменные своды
Во тьме две тысячи ночей
Легли свинцом в груди моей.

Текут вперед изгнанья годы,
Всё те же солнце и луна,
Такая ж осень и весна,
Всё тот же гул от непогоды.

И та же книга прошлых лет,
В ней только прибыли страницы,
В умах всё тот же мрак и свет,
Но в драме жизни — жизни нет,
Предмет один, другие лица…

Прости ж, ключ жизни, ключ святой.
Твои я пил целебны воды
И снова жизнью и весной
Дышал, как юный сын природы!

Вдали от света, от людей
Здесь всё, как в родине моей,
Светлело южною зарею;
Забилось сердце веселей —
И в темной памяти моей
Минуты счастья прежних дней
Блеснули яркою чертою…

И всё вокруг меня цвело,
И думы гордые молчали,
И сон страстей изображали
Уста и бледное чело.