Валерий Брюсов - Том 3. Стихотворения 1918-1924

Один — в лесную жуть, когда на муть речную
Луной наведены белесые глаза:
Качнуть извет ветвей, спугнуть мечту ночную
И тихо покатить колеса-голоса;

Ждать, как, растя, крутясь, наполнит чуткий шорох
Все тропы тишины, меж корней, вдоль вершин:
Скок диких коней, бег шотландских пони в шорах;
Скрип древних колесниц, всхлип лимузинных шин;

Следить, как там, в тени, где тонь трясинных топей,
Где брешь в орешнике, где млеет мох века, —
Плетясь, в туман всплывут сны пройденных утопий,
Под смех русалочий, под взвизг лесовика;

Гадать, что с выси есть мощь сил неудержимых.
Винт воль, скликающих со звезд свою родню,
Что в мировых тисках, в их неживых зажимах,
Глубь человечества мелеет день ко дню;

И вдруг на луг, к луне, вкруг речки, скоро белой
B дожде зари, стряхнув слезу с листка ль, с лица ль,
Поняв, что камней шквал то, в чаще оробелой,
Встал, меж гостей с планет, германский Рюбецаль.

Июньских сумерек лесная
Тишь, где все вычерты чисты,
И свисла сеть волосяная
Пред белой строчкой бересты.

Откуда? — юность не на дно ли
Все сбросила, и кто принес?
Не сны глициний и магнолий,
А северную сонь берез?

Гуди, сквозь годы, рой осиный:
Эрлкёниг, Рейн, бред Лорелей…
Как блекнешь ты под дрожь осины,
В томленьи мят с родных нолей!

Иль кровь, до внуков, донесла нам
Те взлеты кос, те взблестки сох,
И мох, ласкавший лоб Русланов,
В стовековой зной не иссох?

А заводь речки за отлогом
Ждет взгляда — подсказать про стих,
Где, старым ямбом, старым слогом,
Крен слов, умильных и простых.

Безлюдье. Глушь. Зеленоватый
Свет. Но в тиши есть голоса, —
Те, чем живут, те, чем чреваты
В июльски жаркий день леса.

Писк птицы; стрекот насекомых;
Скрип двух стволов; да вдалеке,
Меж звуков чуждых, но знакомых,
Моторной лодки треск в реке.

Нет! чу! еще! сквозь мириады
Зеленых листьев — плащ земной —
Шум, что не ведали дриады;
Гудит пропеллер надо мной.

Не знаю, здесь, где полюс близко,
Блуждал ли древле старый Пан, —
Но хищным шипом василиска
Его встревожил бы биплан.

Гуд оживленного металла
Прорезал дали; власть ума
Богов Эллады разметала,
И светит вдруг лесная тьма.

Шум листьев в сумрачном хорале
Притих; идут, смелей, грозней,
Электроплуг, электротраллер,
Чудовища грядущих дней.

Брел дождь, расчетливо-скупой,
А тучи смачно висли брюхом,
Чтоб ветер вдруг рванул скобой,
Вдруг взвизгнул по сенным краюхам.

Рожь полегла, уткнув носы;
В лоск были лбы изб и овинов;
И это — тьма, как жужжь осы,
Валилась вниз живой лавиной.

Вниз, вдаль, за грань, верблюжий горб
Земли (путь — пустошь океана),
Чтоб чей-то край, и дюж и горд,
Ее вплел в пальмы и лианы, —

Где нынче свет, блеск, веер вех,
Шум пум, змей смесь, гребни колибри…
Край, где вся явь жжет фейерверк,
Где жизнь — наш сон в ином калибре.

Оса, жужжа, свалила тьму;
Дождь сорвался; вихрь прыгнул в это…
Жми вплоть, меридиан, тесьму,
Где миг (миг всем) — грань мглы и света!

Дуй, дуй, Дувун! Стон тьмы по трубам,
Стон, плач, о чем? по ком? Здесь, там —
По травам, ржавым, ах! по трупам
Дрем, тминов, мят, по всем цветам,
Вдоль троп упадших тлелым струпом,
Вдоль трапов тайных в глушь, где стан,
Где трон вздвигал, грозой да трусом
Пугая путь, фригийский Пан.

Дуй, дуй, Дувун! Дуй, Ветр, по трубам!
Плачь, Ночь! Зима, плачь, плачь, здесь, там,
По травам, трапам, тронам, трупам,
По тропам плачь, плачь по цветам!
Скуп свет; нет лун. Плачь, Ночь, по трудным
Дням! Туп, вторь, Ветр! По их стопам
Пой, Стужа! Плачьте духом трубным,
Вслух! вслух! по плугам, по серпам!

Дуй, дуй, Дувун! Дуй в дудки, в трубы!
Стон, плач, вздох, вой, — в тьму, в ум, здесь, там…
Где травы, трапы, троны? — Трупы
Вдоль троп. Все — топь. Чу, по пятам
Плач, стон из туч, стоя с суши к струйным
Снам, Панов плач по всем гробам.
Пой в строки! в строфы! строем струнным
На память мяты по тропам!

Крут и терпк осенний вечер; с поля
Дух солом, земли, трав и навоза;
Ветер с ветром, вдоль колдобин споря,
Рвет мечту из тесных стен на воздух;

Квак лягушек в уши бьет в болоте;
Смех совы кувыркнул тени с елок;
Сиплый скрип тьму медленно молотит;
С тьмой ползет вол из лесу в поселок.

Ночь, где ж ты, с твоей смертельной миррой,
Ночь Жуковских, Тютчевых, всех кротких?
Метки редких звезд в выси надмирной —
Меди длинных стрел с тетив коротких.

Книг, бумаг, рифм, спаренных едва лишь,
Тает снег, дрожа под лунной грудью;
Гей, Геката! в прорезь туч ты валишь
Старых снов, снов буйных буршей груду.

Где ж нам? Что ж нам? Как нам план закончить?
Мир иным стал! мы ль в нем неизменны?
Все — за тенью, вслед за псом, за гончей,
Все — как пес, послушны скучным сменам…

Сцепень белых параллелограммов
В черных черточках — в свое жерло
Тянет Аустерлицев и Ваграмов
Бури вплоть до вихря Ватерло.

В дуги лампы (двадцать пять амперов!),
Над столом, — воспоминаньем влей
Мысли тысячи великих, перов
В царстве знанья, духа королей.

Но и мысли что? — сухие зерна
Пламени, что древле озарил
Чей-то сон над сваями, в озерной
Хате, ночь под черепом горилл.

В круге книг мудрец и росомаха,
Чуткая к добыче, на суку.
От амеб до Риккерта и Маха
Все века земли — в одну строку!

Если мыслят там, за гранью далей,
Семь значков внесется в ту скрижаль,
Все, чем жили мы, чего мы ждали,
Чтоб и нас вселенной было жаль.

Веками, эпохами, эрами,
Вертясь, их земля межевала, —
Тех — Тэнами, этих — Гомерами
На челюстях слав изжевала.

Но только ль в почтенном учебнике? —
В памяти, в самобытной монаде,
С Римом Августов рядом кочевники,
Миф о Гее — с главой о Канаде!

Приближены тени и остовы:
По ступеням, что видит Иаков,
Сбегают мечты Ариостовы;
Бонапарт на пиру у феаков;

Экспрессом на общую станцию —
Вавилон — Лондон, Марна — Аркола!
В сознании каждом — из Санцио
Счастливца «Афинская школа».

Так здравствуйте, девы Эриннии!
Вас ждут Дант и Гете; прошу быть
Как дома! Увы! север — в инее,
Но Конфуций стряхнет ваши шубы.

Вот — вдоль исписана книгами, черный
Свод стенограмм (лейбниц-глифы), тетрадь
Лет, с пультов школьных до вольных, как жернов,
Полночей: в памяти старая рать!

…Сутра с утра; мантра днем; дань молчаний;
В мантии майи мир скрыт ли, где скит?—
…Сутки в седле! перьев сорок в колчане!
Вскачь за добычей! тебе степи, скиф!

…Babel und Bibel; бог, змий, прародитель;
Дюжина, семь, шестьдесят, — счет Халдей.—
…Но — в белый мрамор вязь роз Афродите,
В триметры драм бред победных Медей!

…Тоги; дороги, что меч; влечь под иго
Всех; в речи медь; метить все: А и В.—
…Тут же суд: путь в катакомбы; владыки
Душ; плач; о ком бы? плач, Рим, по тебе!

…Замок, забрало, железо, лязг копий;
Трель трубадура к окну; муж и честь.—
…Брат ли Кабраль кораблю? индских копей
Золото фландрский банкир тщится счесть…

…Дальше!.. Вопль толп; радио с небоскреба…
Дальше!.. Жизнь воль; Марс в союз; враг с планет.—
И… …Вновь у башни троянской (из гроба!)
Старцев спор, выдать Елену иль нет.—

Круг всех веков, где дикарь в uber Mensch'e;[11]
Все, все — во мне! рать сдержать сил не трать!
Бей в пулемет, нынь! рядов не уменьшить!
В ширь, в высь растут лейбниц-глифы, тетрадь!