Эдуард Лимонов - Стихотворения

Вот я скитаюсь в могучих кварталах эпохи
Я не достиг (я росту) потолка моей жизни
Люди собаки пейзажи — неплохи
Переносимы газеты дома пешеходы и вдруг
налетевшие бризы

В двух зоопарках живут шимпанзе и тюлени
Матери тупо глядят прижимая младенцев
Дети орут. Все мы ищем партнера по лени
Лечь. развалиться. лежать. никогда не одеться

Кто это вам так надул ваш живот — молодая?
Он ли прыщавый с немытым акцентом — принц Бруклин?

Этих объятий не мог позабыть с четверга я
Желтые шеи. кривые мне помнились руки

Люди стареют и все человечество сразу
Время придти нам на смену жукам или крысам
Бог нас смахнет со стола как простую заразу
Так-то мой друг. мой единственный Эдичка-рыцарь.

Люди. ноги. магазины…
Все изделья из фасона
Из стекла и из резины
Продаются монотонно
. . . . . . . .
Непреклонною рукой
Свое личице умой
Соберись поутру строго
Ты Елена. вот дорога

Уходи куда-нибудь
В черный хаос выбран путь.

Дура-девица. тогда
Были лучшие года

И у тебя и у меня
Был разгар земного дня.

Ну а ныне эти люди
Для которых моешь груди

— Беспросветные лгуны…
Не из нашей тишины —

Не из нашего отряда
Ты ошиблась — мое чадо

Сверхвозлюбленное
Чуть пригубленное

Потерял тебя навек
Эдька — смелый человек

Эдька умный. Эдик грустный
Эдичка во всем искусный

Эдинька вас в каждом сне
Видит словно на луне

Там вы ходите поляной
В пышном платье. Рано-рано

И в перчатках полевых
Эдинька находит их

Из травы их подымает
И целует и кусает
И бежит к тебе — кричит…
Добрый дядя — тихий жид

На горе в очках стоит
И губами улыбается
Он любуется. качается…

Там есть домик в три окошка
Яблоко висит. блестит
«Хватит бегать — моя крошка»…
Произносит добрый жид

«Ну иди обедать детка!»
Детка — длинною ногой
Сквозь траву шагая метко
Направляется домой

С нею дикие собаки
Я последний прибежал
И за стол садится всякий
И целует свой бокал

Так мы жили. Нынче ужин
Я один съедаю свой
И ни я ни жид не нужен
Деве с легкою ногой…
. . . . . . . . . .
Чтобы вас развлечь — малютка
Я все это написал

Эдька знает — жизнь-минутка
Жизнь — мучительная шутка
Лишь искусства яркий бал

Этот хаос освещает.
Потому взгляни легко
Счастлив тот, кто сочиняет
Сочиняет сочиняет
И витает высоко.
Пусть тебя не омрачает
Жизнь тебя не омрачает
Пусть земное не смущает
Будет очень далеко…

Я не верю уже в эту даму
Чей пронзительно-серый глаз
Погружает мужчину в драму
И меня. И его — Адама
Я не верю дружок сейчас

Если я перед похоронным
Блеском бара — бутылок. свеч
Сам с собою сижу с бездонным
Ни за что не позволю сонным
Пауковым жестом наклонным
Дамьим пальцам на плечи лечь

Но надвинув на брови шляпу
Пятой рюмкой взмахнув у рта
Тихо вспомню в России папу
Полумальчика и растяпу
Хоть Россия уже не та

— Офицер ты мой офицерик
В гимнастерочке полевой
На украденном фото — скверик
Ты и друг лейтенант Валерик
Перед самой большой войной

Ах когда на душе полвторого
И все мысли спешат в Москву
Я припомню тебя сурово
И десятую рюмку без слова
За тебя отец подыму…

В шесть часов на Бродвее хмуром
Рано утром я брел в отель
Примыкая к другим фигурам
— К проституткам. пимпам. амурам
А все дамы ушли в постель…

Бархатный коричневый пиджак
Светлая французистая кепка
Два стекла округлых (Он в очках)
Брюки по-матросски сшиты крепко

Кажется в Аравии служил
После пересек границу Чили
И в Бейруте пулю получил
Но от этой пули излечили

Где-то в промежутках был Париж
И Нью-Йорк до этого. И в Риме
Он глядел в середину тибрских жиж
Но переодетым. Даже в гриме

Боже мой! Куда не убегай
Пули получать. Стрелять. Бороться.
Свой внутри нас мучает Китай
И глазами желтыми смеется

«Если в этот раз не попадусь
Брошу все и стану жить как люди
На пустейшей девочке женюсь
Чтоб едва заметны были груди»

Рабочие пиво пили
И молча потом курили

Рабочего долги часы и минуты
А мимо Волги несут мазуты
Рабочий на мутную воду глядит
В плохом настроении. хмурый вид

Любая работа приносит лишь горе
Как сладки безделия — солнце и море

Вот если ты фермер — ты рад и червям
Ах быть бы вдруг фермером нам!

Пред лицом мадонны-девы
В пиджачке с укусом Евы
На моем плече
Я стою в немом параличе

Вот считаюсь я писатель
Многодуматель создатель
Как интеллигент (о, этот «класс»!)
Я вложил себя в культуру
Предпочел ее я сдуру
Или это сделал напоказ?

А на деле я поклонник
Воздыхатель и безсонник
У мадонны липких светлых глаз
У мадонны сонных пьяных глаз
. . . . . . . . . .
А со мной стояла рота
Люди всякие без счета
В бархатных порою пиджаках
Или те кто спят на чердаках

Все мы ежились ленились
И в лицо мадонны впились
Как бы это раки впились в труп
Не слетало слово даже с губ
. . . . . . . . . .
А свечи вдруг венчальные
Стали погребальные
И вокруг мадонны-девы
Проститутки справа-слева
Плачут и поют
Свечи продают

Черные и белые
Проститутки смелые
Страшные в своей беде
И забыли думать о еде

Вся восьмая авеню
Шепчет тихо «Схороню
Схороню младенца моего
Только вот не знаю от кого»

Умер Ирод уж давно
И солдатам все равно
На живых охотиться не в мочь
Если же охотится солдат
Предпочтет не сына он а дочь
Дочери он больше будет рад…

Кровавая луна над городами
Бактериями станем. станем вшами

А я люблю кровавую луну
В развалинах и впадинах страну

С диктатором — интеллигентом строгим
Хорошим — только сбившимся с дороги

Прекрасным — но имевшим жизнь плохую
Поэтому и льющим кровь людскую

Под пальмами вся та ж тоска и скука
И смерть скушна как каменная бука

Ребенок увидал из лимузина
Большая бука села как корзина

На возвышенной северной скале
Диктатора ребенок на Земле

Имеет нерешенные вопросы
Вокруг него солдаты красноносы

И ветер с моря шевелит бананы
А жители глядятся как цыганы

И верхний свет. И вспененное море
И бука — знак войны что будет вскоре

В темном саду лежал апельсин
На деревянном столе
(Руки и ноги были во мгле
у женщин и у мужчин)

Сплетаясь с моей прихотливой судьбой
Шар возлежал тугой
Сзади судьба моя как сатин
Оттеняла собой апельсин

Когда-то я молод был. И у вокзала
Вместе со мною она стояла
Держа в руке столь забавный плод
Выпуклым был живот

«Довольно выпуклы вы и манерны
Так я сказал с придыханием серным
И высоки и совсем худы
Пьете много воды…»

«Животик всегда выступает вперед
У тех кто игриво живет
У тех кто играется всякий день
Часто под глазом тень»

Это так мне она отвечала
Та чудесная дама вокзала
Проживавшая в прошлые века
Для судьбы и забав человека