Андрей Белый - Симфонии
1. Аристократический старичок давал вечер. По пятницам у его подъезда стояли экипажи.
2. У него появлялись и ученые, и дипломаты, и люди самого высшего общества.
3. Это был добрый старичок и не чуждался направлений.
4. Консерваторы, либералы и марксисты одинаково любили аристократического старичка.
5. Сюда приходил даже великий писатель, пахарь и граф без всякой неприязни.
6. Всех трепал по плечу добрый старичок со звездою на груди и одинаково говорил: «Да, да, конечно…»
1. В изящной гостиной толстая супруга важного старичка уснащала гостей любезностями.
2. Были гости во фраках и белых галстуках; все они были мило развязны и невинно изящны; все они испускали из себя лучи света и, сияя, не подозревали об этом.
3. Все они, пройдя три стадии превращений, стали детьми: ни злых львов, ни косолапых верблюдов здесь нельзя было встретить. Это происходило не оттого, что их не любил всеблагий старичок.
4. Это происходило оттого, что грозные слуги не впускали всех без исключения.
5. Две молодые дочери старичка предлагали гостям, передергивая плечами: «Хотите чаю?»
6. Многие пили, а иные и отказывались. Этим предлагалось идти в залу.
7. В зале молодые люди во фраках, выхоленные и женственные, мило врали.
8. Молодые девушки, красивые и некрасивые, подхватывали вранье и доводили его до абсурда.
9. Все были веселы. Никто ни о чем не заботился.
10. Казалось, Царствие Небесное сошло на землю.
1. Сам аристократический старичок, чистый и выбритый, со звездой на груди, брал то того, то другого под руки и уводил к себе в кабинет.
2. Это не был банальный кабинет, но комната, уставленная дорогими копиями с великих мастеров.
3. Всех одинаково сажал старичок против себя, всем говорил приятное.
4. Со всеми заводил умный разговор, и все разрешалось в этом разговоре просто и легко.
5. Дипломат соглашался с соображениями старичка; карьеристу показывал старичок портреты лиц, власть имеющих, с собственными подписями.
6. Ученому хвалил науку и однажды плакал у студента на груди, жалея современную молодежь.
7. Цинику показывал нецензурные парижские издания, предварительно затворив дверь.
8. Всех любил добрый старичок, стараясь сделать каждому приятное.
1. Вставала луна. Опять, как вчера, она вставала. Так же встанет и завтра.
2. А затем уж не миновать ей невольного ущемления.
1. У Поповского болели зубы.
1. Попирая мягкие ковры парадной лестницы, поднимался изящный демократ во фраке.
2. При входе в гостиную его чуть не сбили с ног два безусых фрачника; у одного в руках была гитара.
3. Они стремились в зал, откуда раздавались звуки музыки и где молодые, а также и старые люди наивничали под аккомпанемент рояли.
4. Сказали безусые фрачники «pardon» и пробежали, как сумасшедшие, мимо демократа.
5. При входе в гостиную демократ небрежно склонил свою надушенную голову, выражая всем свое изящное почтение.
6. Он больше слушал, чем говорил: этого от него требовало приличие.
7. Ведь он был критик, и к нему шло молчание.
1. В числе гостей был молодой человек с длинным носом и потными руками: это был модный музыкант.
2. Был тут и талантливый художник, изобразивший на большом полотне «чудо».
3. Был тут и знакомый философ, потому что он был талантлив.
4. Была и важная особа из консерваторов, имеющая отношение к делам печати.
5. Важная особа любезничала с блестящим демократом; она сделала приятный жест руками и, мило смеясь, заметила бархатным голосом: «Разность убеждений не мешает нам ценить друг друга».
6. И блестящий демократ склонил свою надушенную голову, выражая собою полную беспристрастность.
1. Самого́ аристократического старичка здесь не было; он сидел в своей комнате со старым князем-благотворителем.
2. Наклоняли старички друг к другу свои бритые, старые лица и говорили о том, какая теперь дребедень в силе.
3. Князь-благотворитель жалел об отмене крепостного права, а угодливый хозяин участливо жевал беззубым ртом и вставлял между слов князя: «Да, да, конечно».
1. В гостиную вошла сказка мягкими, неслышными шагами.
2. У нее было светло-серое платье, и на нем были нашиты серебряно-бледные листья. В рыжих волосах горела бриллиантовая звезда.
3. Она ступала тихо и мягко, как бы пряча свое изящество в простоте.
4. Это был верх аристократической естественности.
5. И молодой демократ запнулся на полуслове, и почва ушла у него из-под ног.
6. А за сказочной нимфой уже вырастало очертание ее кентавра, которого голова уплывала в шее, шея в сорочке, а сорочка во фраке.
7. Сказала хозяйка: «Кажется, здесь все знакомы» — и, вспомнив, представила сказку демократу.
1. Они подали друг другу руки, и демократ почувствовал на себе пронзивший его взгляд синих очей.
2. Взгляд был ласковый. Демократ понял, что на него не сердились за письмо.
3. Из залы доносились звуки рояля; там изящная молодежь предавалась изысканным удовольствиям.
4. А они уже говорили друг с другом в натянуто-милых и светски-приторных выражениях, как ни в чем не бывало.
5. Хотя каждое слово демократа сопровождалось особым аккомпанементом; этот аккомпанемент означал: «Не то, не то».
6. Бёклинская сказка слушала речь о пустяках шаловливо и участливо, говоря «неужели» или «скажите, как это интересно».
7. Но за этим «скажите» прятался ответ на «не то»: «Да, да… знаю…»
8. Это была изящная и шаловливая игра не без лукавости.
1. «Любите ли вы музыку?» — сказала демократу его сказка, а он в ответ: «Нет, не люблю» — и сопровождал свои слова как бы тремя звездочками.
2. А под тремя звездочками значилось: читай так: «Я люблю музыку больше всего на свете после вас».
3. И сказка отвечала: «Впрочем, такому серьезному человеку не до музыки». И при этом стояли как бы три звездочки.
4. А под тремя звездочками значилось: читай так: «А ты очень неглуп».
5. Потом обратилась сказка с ласковой непринужденностью к толстой хозяйке, сказав: «Вы будете, конечно, на празднике цветов?»
6. Но тут появившаяся в дверях старшая дочь лучезарного старичка пригласила демократа присоединиться к их веселому обществу, направив на него свой черепаховый лорнет.
7. Скрепя сердце он склонил голову и последовал за тонкой барышней, понимая, что это понравится синеглазой нимфе.
8. В зале молодые люди и молодые девицы мило врали.
9. Среди них был мрачен философ, увидевший в окне луну, повитую дымкой, удалившийся в бездонно-грозящее.
10. Он нашел в своей новой системе отчаянные промахи; досадливым пятном выступала перед его духовным взором непогрешимость Критики чистого разума.
11. Его нервы шалили.
1. Толстый кентавр, весь — простота и утонченность, подсел к талантливому художнику, изобразившему «чудо».
2. Он хотел купить «чудо», а пока терпеливо выслушивал речь о неудобствах масляной живописи.
1. В зале пели. Безусый фрачник играл на рояли.
2. Он плясал на кончике табурета, поднимая руки над клавишами, налегая всем корпусом на собственные локти.
3. Так было принято.
4. Добрый военный генерального штаба с серебряными эксельбантами играл на гитаре, отбивая такт мягкими лакированными сапогами, качая вправо и влево седеющей головой.
5. Так мило они веселились. Казалось, Царствие Небесное спустилось на землю.
1. Молодой демократ сидел убаюканный цыганским мотивом и разговором со сказкой.
2. Как очарованный слушал пение.
3. Пел военный генерального штаба с черными усами и милым, но недалеким лицом: «Под чагующей лаской твоею оживаю я снова опять… Ггезы пгежние снова лелею, вновь хочу любить и стгадать…»
4. Он пел грудным, страстным голосом и срывал концы слов, как истый цыган.
5. И хор молодых фрачников и девиц подхватывал: «Поцелуем дай забвенье, муки сердца исцели!! Пусть умчится прочь сомненье! Поцелуем оживи!!!»
6. Фрачники и молодые девицы раскачивали головами вправо и влево, аккомпаниатор плясал на конце табурета, а худая, как палка, дочь хозяина закатывала в пении глаза, ударяя черепаховой лорнеткой ловкого аккомпаниатора.
7. Молодой демократ, глядя на поющих, думал: «Это не люди, а идеи моего счастья», а дочь старичка кивала ему, как бы говоря: «Мы идеи, но не люди»; а сам лучезарный старичок, бритый и чистый, со звездою на груди, стоял в дверях и умильно улыбался поющей молодежи, шепча еле слышно: «Да, да, конечно…»
1. Философ нахмурился, туча в окне закрыла луну; он нашел в своих построениях еще ошибку.
2. Некто из фрачников наклонился к дочери старичка, сказав про философа: «Qui est ce drôle?»[63]
