Афанасий Фет - Вечерние огни
117
V
О, этот сельский день и блеск его красивый
В безмолвии я чту,
Не допустить до нас мой ищет глаз ревнивый
4 Безумную мечту.
Лелеяла б душа в успокоенье томном
Неведомую даль,
Но так нескромно все в уединенье скромном,
8 Что стыдно мне и жаль.
Пойдем ли по полю мы, чуждые тревоги,
И радует ходьба,
Уж кланяются нам обоим вдоль дороги
12 Чужие все хлеба.
Идем ли под вечер, избегнувши селений,
Где все стоит в пыли,
По солнцу движемся, — гляжу, а наши тени
16 За ров и в лес ушли.
Всю ночь со всем уже, что мучило недавно,
Перерывает связь,
А звезды, с высоты глядя на нас так явно,
20 Мигают, не стыдясь.
118
VI Ласточки
Природы праздный соглядатай,
Люблю, забывши все кругом,
Следить за ласточкой стрельчатой
4 Над вечереющим прудом.
Вот понеслась и зачертила, —
И страшно, чтобы гладь стекла
Стихией чуждой не схватила
8 Молниевидного крыла.
И снова то же дерзновенье
И та же темная струя, —
Не таково ли вдохновенье
12 И человеческого я?
Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
18 Стремясь хоть каплю зачерпнуть?
119
VII Осень
Как грустны сумрачные дни
Беззвучной осени и хладной,
Какой истомой безотрадной
4 К нам в душу просятся они.
Но есть и дни, когда в крови
Золотолиственных уборов
Горящих осень ищет взоров
8 И знойных прихотей любви.
Молчит стыдливая печаль,
Лишь вызывающее слышно,
И, замирающей так пышно,
12 Ей ничего уже не жаль.
120
VIII Бабочка
Ты прав. — Одним воздушным очертаньем
Я так мила.
Весь бархат мой с его живым миганьем —
4 Лишь два крыла.
Не спрашивай: откуда появилась?
Куда спешу?
Здесь на цветок я легкий опустилась,
8 И вот — дышу.
На долго ли без цели, без усилья,
Дышать хочу?
Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья
12 И улечу.
121
IX На книжке стихотворений Тютчева
Вот наш патент на благородство,
Его вручает нам поэт;
Здесь духа мощного господство,
4 Здесь утонченной жизни цвет.
В сыртах не встретишь Геликона,
На льдинах лавр не расцветет,
У чукчей нет Анакреона,
8 К зырянам Тютчев не придет.
Но муза, правду соблюдая,
Глядит: а на весах у ней
Вот эта книжка небольшая
12 Томов премногих тяжелей.
122
X Полонскому
Спасибо! Лирой вдохновенной
Ты мне опять напомнил дни,
Когда, не зная мысли пленной,
Ты вынес, отрок дерзновенный,
6 Свои алмазные огни.
А я, по-прежнему смиренный,
Забытый, кинутый в тени,
Стою коленопреклоненный,
И, красотою умиленный,
10 Зажег вечерние огни.
123
XI Графу Льву Николаевичу Толстому
Была пора, своей игрою,
Своею ризою стальною
Морской простор меня пленял,
Я дорожил и в тишь и в бури
То негой тающей лазури,
6 То пеной у прибрежных скал.
Но вот, о море! властью тайной
Не все мне мил твой блеск случайный
И в душу просится мою;
Дивясь красе жестоковыйной,
Я перед мощию стихийной
12 В священном трепете стою.
124
XII A. H. Майкову
Кто сам так пышно в тогу эту
Привычен лики облачать,
Кому ж, как не тебе, поэту,
4 И тень Горация встречать?
На Геликон ступя несмело,
От вас я блеска позайму,
Гордясь, что сам, хоть неумело,
8 Но вам обоим руку жму.
125
XIII
Учись у них — у дуба, у березы;
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
4 И треснула, сжимался, кора.
Все злей метель и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
8 Они стоят, молчат; молчи и ты!
Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша,
Для ясных дней, для новых откровений
12 Переболит скорбящая душа.
126
XIV Смерти
Я в жизни обмирал и чувство это знаю,
Где мукам всем конец и сладок томный хмель;
Вот почему я вас без страха ожидаю,
4 Ночь безрассветная и вечная постель.
Пусть головы моей рука твоя коснется
И ты сотрешь меня со списка бытия,
Но пред моим судом, покуда сердце бьется,
8 Мы силы равные, и торжествую я.
Еще ты каждый миг моей покорна воле,
Ты тень у ног моих, безличный призрак ты.
Покуда я дышу, ты мысль моя — не боле,
12 Игрушка шаткая тоскующей мечты.
127
XV
С бородою седою верховный я жрец,
На тебя возложу я душистый венец,
И нетленною солью горящих речей
4 Я осыплю невинную роскошь кудрей.
Эту детскую грудь рассеку я потом
Вдохновенного слова звенящим мечом,
И раскроет потомку минувшего мгла,
8 Что на свете всех чище ты сердцем была.
128
XVI
Ты так любишь гулять;
Отчего ты опять
Робко жмешься?
Зори — нет их нежней,
И таких уж ночей
6 Не дождешься.
"Милый мой, мне невмочь,
Истомилась всю ночь,
Тосковала.
Я бежала к прудам,
А тебя я и там
12 Не сыскала.
Но уж дальше к пруду
Ни за что не пойду,
Хоть брани ты.
Там над самой водой
Странный, черный, кривой
18 Пень ракиты.
И не вижу я пня,
И хватает меня
Страх напрасный,
Так и кажется мне,
Что стоит при луне
24 Тот ужасный".
129
XVII
Я видел твой млечный, младенческий волос,
И слышал твой сладко вздыхающий голос.
И первой зари я почувствовал пыл;
Налету весенних порывов подвластный,
Дохнул я струею и чистой и страстной
6 У пленного ангела с веющих крыл.
Я понял те слезы, я понял те муки,
Где слово немеет, где царствуют звуки,
Где слышишь не песню, а душу певца,
Где дух покидает ненужное тело,
Где внемлешь, что радость не знает предела,
12 Где веришь, что счастью не будет конца.
130
XVIII
Говорили в древнем Риме,
Что в горах, в пещере темной,
Богоравная сивилла
Вечно-юная живет,
5 Что ей все открыли боги,
Что в груди чужой сокрыто,
Что таит небесный свод.
Только избранным доступно,
Хоть не самую богиню,
10 А священное жилище
Чародейки созерцать.
В ясном зеркале ты можешь,
Взор в глаза свои вперяя,
Ту богиню увидать.
15 Неподвижна и безмолвна,
Для тебя единой зрима
На пороге черной двери —
На нее тогда смотри!
Но когда заслышишь песню,
20 Вдохновенную тобою,
Эту дверь мне отопри.
131