Давид Самойлов - Стихи

     Стояли они у картины:
     Саврасов. "Грачи прилетели".
     Там было простое, родное.
     Никак уходить не хотели.

     Случайно разговорились,
     Поскольку случилась причина.
     — Саврасов. "Грачи прилетели" —
     Хорошая это картина. —

     Мужчина был плохо одетый.
     Видать, одинокий. Из пьющих.
     Она — из не больно красивых
     И личного счастья не ждущих.

     Ее проводил он до дома.
     На улице было морозно.
     Она бы его пригласила,
     Но в комнате хаос, и поздно.

     Он сам напросился к ней в гости
     Во вторник на чашечку чаю.
     — У нас с вами общие вкусы
     В картинах, как я замечаю…

     Два дня она драила, терла
     Свой угол для скромного пира.
     Пошла, на последние деньги
     Сиреневый тортик купила.

     Под вечер осталось одеться,
     А также открытку повесить —
     "Грачи прилетели". Оделась.
     Семь, восемь. И девять. И десять.

     Семь, восемь. И девять. И десять.
     Поглядывала из-за шторки.
     Всплакнула. И полюбовалась
     Коричневой розой на торте.

     Себя она не пожалела.
     А про неудавшийся ужин
     Подумала: "Бедненький тортик,
     Ведь вот никому ты не нужен!.."

     "Наверно, забыл. Или занят.
     Известное дело — мужчина…"
     А все же "Грачи прилетели" —  —
     Хорошая очень картина.

     У меня пред тобою вина.
     И ее не смывает волна.
     Не смывает прошедшего горя
     Благодать полунощного моря.
     У меня пред тобою вина,
     Что осталась на все времена,
     Времена, что белей и короче,
     Чем короткие белые ночи.

     Тебя мне память возвратила
     Такой, какою ты была,
     Когда "Не любит!" говорила
     И слезы горькие лила.

     О, как мне нужно возвращенье
     Из тех невозвратимых лет,
     Где и отмщенье и прощенье,
     Страстей непроходящий след.

     И лишь сегодня на колени
     Паду. Ведь цену знаю сам
     Своей любви, своей измене.
     Твоей любви, твоим слезам.

     Хотел бы сказать тебе:
     "Радость моя!" —  —
     Но радость мне не по годам.
     Хотел бы сказать тебе:
     "Сердце мое!" —  —
     Но сердце тебе не отдам.

     Хотел бы сказать тебе:
     "Счастье мое!" —  —
     Но счастьем я не дорожу.
     Раскланяюсь молча
     При встрече с тобой.
     И молча вослед погляжу.

     Беспамятней воды —
     На светлой глади ни следа,
     Ни складки, ни черты.

     Мы не останемся нигде
     И канем в глубь веков,
     Как отраженье на воде
     Небес и облаков.

     А что такое мастер?
     Тот, кто от всех отличен
     Своею сивой мастью,
     Походкой и обличьем.

     К тому ж он знает точно,
     Что прочно, что непрочно,
     И все ему подвластно —
     Огонь, металл и почва.

     Суббота, воскресенье —
     Другим лафа и отдых,
     Копаются с весельем
     В садах и огородах.

     А он калечит лапы
     И травит горло ядом
     С миниатюрным адом
     Своей паяльной лампы.

     Когда заря над морем
     Зажжется, словно танкер,
     Он с мастером таким же
     Готов бы выпить шкалик.

     Но мастеров немного
     Ему под стать придется.
     И если не найдется,
     Он выпьет с кем придется.

     Не верь его веселью,
     Ведь мастера лукавы
     И своему изделью
     Желают вечной славы,

     А не похвал в застолье
     Под винными парами.
     Зачем? Ведь он же мастер,
     И смерть не за горами.

     Все, братец, мельтешим, все ищем в "Литгазете"
     Не то чтоб похвалы, а все ж и похвалы!
     Но исподволь уже отцами стали дети,
     И юный внук стихи строчит из-под полы.

     Их надобно признать. И надо потесниться.
     Пора умерить пыл и прикусить язык.
     Пускай лукавый лавр примерит ученица
     И, дурней веселя, гарцует ученик.

     Забудь, что знаешь все! Иному поколенью
     Дано себя познать и тратить свой запал.
     А мы уже прошли сквозь белое каленье,
     Теперь пора остыть и обрести закал.

     Довольно нам ходить отсюда и досюда!
     А сбиться! А прервать на полуслове речь!
     Лениться. Но зато пусть хватит нам досуга,
     Чтоб сильных пожалеть, а слабых уберечь.

     Теперь пора узнать о тучах и озерах,
     О рощах, где полно тяжеловесных крон,
     А также о душе, что чует вещий шорох,
     И ветер для нее — дыхание времен.

     Теперь пора узнать про облака и тучи,
     Про их могучий лет неведомо куда,
     Знать, что не спит душа, ночного зверя чутче,
     В заботах своего бессонного труда.

     А что есть труд души, мой милый стихотворец?
     Не легковесный пар и не бесплотный дым.
     Я бы сравнил его с работою затворниц,
     Которым суждено не покидать твердынь.

     Зато, когда в садах слетает лист кленовый,
     Чей светлый силуэт похож; на древний храм,
     В тумане различим волненье жизни новой,
     Движенье кораблей, перемещенье хмар.

     И ночью, обратись лицом к звездам вселенной,
     Без страха пустоту увидим над собой,
     Где, заполняя слух бессонницы блаженной,
     Шумит, шумит, шумит, шумит морской прибой.

     Начнем с подражанья. И это
     Неплохо, когда образец —
     Судьба коренного поэта,
     Приявшего славный венец.

     Терновый, а может, лавровый —
     Не в этом, пожалуй что, суть.
     Пойдем за старухой суровой,
     Открывшей торжественный путь.

     И, сами почти уже старцы,
     За нею на путь становясь,
     Напишем суровые стансы
     Совсем безо всяких прикрас.

     В тех стансах, где каждое слово
     Для нас замесила она,
     Не надо хорошего слога
     И рифма пусть будет бедна.

     Зато не с налету, не сдуру,
     Не с маху и не на фу-фу,
     А трижды сквозь душу и шкуру
     Протаскивать будем строфу.

     Великая дань подражанью!
     Нужна путеводная нить!
     Но можно ли горла дрожанье
     И силу ума сочинить?

     И как по чужому каркасу
     Свое устроенье обжать?
     И можно ли смертному часу
     И вечной любви подражать?

     Начнем с подражанья. Ведь позже
     Придется узнать все равно,
     На что мы похожи и гожи
     И что нам от бога дано.

     В этот час гений садится писать стихи.
     В этот час сто талантов садятся писать стихи.
     В этот час тыща профессионалов садятся писать стихи.
     В этот час сто тыщ графоманов садятся писать стихи.
     В этот час миллион одиноких девиц садятся писать стихи.
     В этот час десять миллионов влюбленных юнцов садятся писать стихи.

     В результате этого грандиозного мероприятия
     Рождается одно стихотворение.
     Или гений, зачеркнув написанное,
     Отправляется в гости.