Любовь Тильман - Отраженье
Теперь она всё чаще и чаще заставала его за запертыми дверями. Оттуда доносились какие-то непонятные почавкивания, хрипы, стоны, скрежет металла, а на стекле проступали странные тени цепей, топчанов, крестов, реек….
И звуки и тени пугали её. Всё это напоминало ей пыточные камеры средневековых монастырей. Ей казалось, что из-за двери тянет сыростью, холодом и ужасом. Она физически ощущала холодный ветер, рвущийся оттуда. А он выходил из-за дверей усталый, измотанный, но довольный и глаза его при этом светились тайным, пугающим предвкушением.
Страх рождал настороженность, а настороженность – ещё больший страх. Всё будило в ней ужас: его восторженный, полный страсти, взгляд; слова; ласки – во всем виделся какой-то тайный, скрытый смысл. Она стала бояться поворачиваться к нему спиной, засыпать возле него… Она не могла больше любить его.
А он, перестав возиться за запертой дверью, стал ещё нежнее и внимательнее. Страсть его, казалось, не знала предела. Он стелился перед ней, как мальчишка, впервые познавший истинную глубину чувств. Но всё это только усиливало её страх и подозрительность. Долго так продолжаться не могло. И однажды, после работы, она не вернулась к нему.
Он звонил, пытаясь выяснить, что произошло. Она отмалчивалась. Она боялась его и боялась ему сказать, что боится. Он встретил её, когда она возвращалась с работы:
– Что произошло? Почему ты оставила меня? Я чем-то тебя обидел?
Она молчала, опустив голову.
– Что же ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь.
– Мне пора домой.
– Ты… ты больше не любишь меня?
Я бы тоже хотела это знать – подумала она. В ней боролись два одинаково сильных желания: утонуть в его губах и всё забыть и бежать от него без оглядки.
– Но я могу хотя бы пригласить тебя на кофе?
Почему бы нет – подумала она – Что он мне может сделать в кафе? Не потащит же он меня к себе силой. А ведь я почти хочу этого…. Как мне хочется быть с ним… если бы не эта ужасная комната…. Но нет, он не может быть садистом…. А почему нет? Внешность обманчива…. Иначе, зачем эти цепи, кольца, топчаны…и эти таинственные улыбки и взгляды… Её уже била крупная дрожь.
– Ладно – сказала она вслух – в кафе, так в кафе.
Тихая спокойная музыка. Ласковые любимые глаза. Нежные, осторожные касания. Всё вокруг растворилось и отступило. Она словно вернулась в те, первые дни, их знакомства. Завороженная его близостью, она не обратила внимания, что из кафе они направились к его дому.
Опомнилась она только в прихожей, когда он наклонился, чтобы помочь ей снять туфли. Её прошиб холодный пот. А он, словно подслушав её мысли, сказал: «Не сейчас. Утром. На восходе солнца»
Нет. Всё-таки она любила его. Любила каждой клеточкой своего тела. «Я убегу. Я убегу ночью – думала она – ещё немного побуду рядом с ним и убегу». И, неожиданно для себя, уснула.
Проснулась она от поцелуя. – «Просыпайся, родная, – сказал он – солнце уже почти встало». Она вздрогнула и открыла глаза. Солнечный свет заливал комнату, а он стоял над ней и широко улыбался той странной, предвкушающей, улыбкой и глаза его были полны неутолённой страстью.
Ужас обуял её. Мысли заметались из стороны в сторону как дикие кони, которых пытаются заарканить, загнав в загородку: «Проспала… Уже не уйти… Что…Что делать… Что же теперь делать? – И вдруг холодная решимость пронзила её тело новой дрожью – Я убью его! Я убью его прежде, чем мы войдём в эту проклятую комнату!». Она почувствовала, что холодеет.
– Я сейчас – Сказала она. Зайти на кухню и взять нож было делом одной минуты.
Она подошла к двери, когда он вставлял ключ в замочную скважину. Услышав её шаги, он обернулся. Это был всё тот же странный взгляд, взгляд, который так пугал её, взгляд в котором смешивались таинственность и предвкушение. – Сейчас, дорогая, ещё одна минута – Произнёс он, и голос его дрожал от возбуждения. Он опять повернулся к замку.
Ноги подгибались и почти не слушались её. Тело прошибал холодный пот. Била дрожь. – «Бежать… бежать… бросить всё… бежать. Но как? Поздно. Он уже не выпустит. Поздно. И если я не сделаю этого сейчас, потом и это будет поздно.… Нет… Выхода нет…». Нож вошёл в его спину вместе со щелчком открывающегося замка. Он повернулся, пытаясь что-то сказать. Его глаза были полны недоумения и боли. Горлом пошла кровь, и он упал на пороге распахнувшейся двери
Дохнуло свежим весенним ароматом, и она увидела внутренний дворик, освещённый первыми лучами апрельского солнца.
Под кружевным металлическим навесом со стеклянными вставками, играющими всеми цветами радуги, стояли легкие деревянные кресла и столик. Чуть поодаль – небольшой резной диванчик и чудесные, сверху донизу украшенные цветами, качели. Напротив входа, почти во всю длину двора, были высажены маргаритки и анютины глазки, складываясь в буквы и слова: «Дорогая, я так люблю тебя! Так безумно люблю!».
Она вновь и вновь перечитывала эту фразу, и дикий крик застревал в её горле, не в силах вырваться наружу. Ноги её подкосились и она опустилась на пол, даже не заметив, что села в лужу его крови.
Из скворечника, что висел среди прекрасных бело-розовых цветов распустившейся магнолии, выпорхнула птица и завела свою весеннюю песню. Солнце поднялось ещё выше. Его лучи коснулись какой-то неизвестной ей точки и, внезапно, посреди клумбы в центре дворика, забили весёлые искрящиеся фонтанчики.
Было уже темно, когда она заставила себя подняться. Она прошла в холл, набрала номер телефона полиции и сказала: «Я убила человека».
И это были последние слова в её жизни.
Белые лебеди
[Сцена переделена на три части: 2 королевские залы и лес]
Ведущий: Ганс Христиан Андерсен «Белые лебеди». Далеко далеко, в той стране, куда улетают на зиму ласточки, жил король. У него было 11 сыновей и одна дочка – Элиза…
[Сцена 1.Занавес со стороны дворца отодвигается. Посреди залы, на золотой табуреточке, сидит маленькая девочка. Она гладит по волосам куклу и глаза ее полны печали. На ней короткая стоячая юбочка. Крупные локоны повязаны нарядным бантом. Входят, оживлённо переговариваясь, мальчики. На их головах золотистые обручи (в них можно скрыть будущее оперение)]
Разговор мальчиков: – Скажи, сегодня лучше я стрелял? (лук и стрелы)
– Конечно, 8 раз из 10 попал.
– А завтра может 10 попадешь.
– Коль снова по соседке не вздохнешь.
[Ребята смеются и тут видят печально сидящую сестру и примолкают]
– Элиза, милая, взгляни, что я принёс,
Какой букет нашёл я среди роз (подает розу)
– Сестрица, милая, что ты не весела?
– Ведь нынче праздник, свадьба в нашем доме…
Элиза [вскакивая и качая головой]:
– Ой, братики, ведь мачеха так зла…
Не спать бы нам сегодня на соломе.
[Дети собираются тесной кучкой и прижимаясь, обнимаются. Входит мачеха в наряде для верховой езды. У неё в руке кнут]
Мачеха- Ах вы бездельники. Ужо я справлюсь с вами.
Хлопочут свадьбой все, загружены делами.
А вы что ж, новой матери не рады?
[Хватает Элизу за руку и так толкает ее, что девочка почти падает]
– А ну-ка к девкам марш, готовить мне наряды.
[Оборачивается к мальчикам]
– А вы на кухню, по дрова, по воду…
[Хватает с резного инкрустированного столика книжку и швыряет ее в камин]
– Ишь завели, читать книжонки, моду.
Я скоро приспособлю вас к работе,
[Щелкает кнутом]- Вы живо у меня науки все пройдете.
[Выходит]
Элиза- Что я сказала?! Дети короля,
кнутом нас погоняют как коня.
Ой, братцы милые, что делать, как нам быть?
Задумала нас мачеха сгубить.
Мальчики- Отцу расскажем…
– В гневе он свиреп…
Элиза- Отец влюблён, а от того и слеп.
[Сцена 2. Вторая зала. На троне король и королева. Входит Элиза. Юбочка запачкана и обвисла. Волосы растрёпаны. Бант мятый]
Король- Элиза, дочка, что случилось?
Всегда румяна, весела,
Теперь бледна и похудела…
[Он протягивает к дочери раскрытые руки и хочет подняться с кресла, но королева осаживает его властным движением руки]
Королева- Дочь Ваша в замке все жила
И в самом деле заболела.
В деревне надо ей пожить,
Да я уже договорилась…
[Появляется крестьянская чета, кланяется]
Крестьянин- Войти позвольте, Ваша Милость?
[Элиза кидается к подножию трона]
