Борис Евсеев - Ночи безумные. Русская любовная лирика XIX века

Мне не жаль, что тобою я не был любим, —
    Я любви недостоин твоей!
Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, —
    Я в разлуке люблю горячей;
Мне не жаль, что и налил и выпил я сам
    Унижения чашу до дна,
Что к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам
    Оставалася ты холодна;
Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,
    Мое сердце сжигал и томил,
Но мне жаль, что когда-то я жил без любви,
    Но мне жаль, что я мало любил!

Я ее победил, роковую любовь,
    Я убил ее, злую змею,
Что без жалости, жадно пила мою кровь,
    Что измучила душу мою!
    Я свободен, спокоен опять —
    Но нерадостен этот покой.

Если ночью начну я в мечтах засыпать,
    Ты сидишь, как бывало, со мной.
    Мне мерещатся снова они —
    Эти жаркие летние дни,
    Эти долгие ночи бессонные,
    Безмятежные моря струи,
    Разговоры и ласки твои,
    Тихим смехом твоим озаренные.
А проснулся я – ночь, как могила, темна,
    И подушка моя холодна,
    И мне некому сердца излить.
И напрасно молю я волшебного сна,
    Чтоб на миг мою жизнь позабыть.
Если ж многие дни без свиданья пройдут,
Я тоскую, не помня измен и обид;
Если песню, что любишь ты, вдруг запоют,
Если имя твое невзначай назовут, —
    Мое сердце, как прежде, дрожит!

Укажи же мне путь, назови мне страну,
    Где прошедшее я прокляну,
Где бы мог не рыдать я с безумной тоской
    В одинокий полуночный час,
Где бы образ твой, некогда мне дорогой,
    Побледнел и погас!
    Куда скрыться мне? Дай же ответ!..
Но ответа не слышно, страны такой нет,
И, как перлы в загадочной бездне морей,
    Как на небе вечернем звезда,
Против воли моей, против воли твоей,
    Ты со мною везде и всегда!

День ли царит, тишина ли ночная,
В снах ли тревожных, в житейской борьбе,
Всюду со мной, мою жизнь наполняя,
Дума все та же, одна, роковая, —
    Все о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло, снова любя…
Вера, мечты, вдохновенное слово,
Все, что в душе дорогого, святого, —
    Все от тебя!

Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя, —
Знаю одно: что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы —
    Все для тебя!

Из отроческих лет он выходил едва,
Когда она его безумно полюбила
За кудри детские, за пылкие слова.
Семью и мужа – все она тогда забыла!
Теперь пред юношей, роскошна и пышна,
Вся жизнь раскинулась, – орел расправил крылья,
И чует в воздухе недоброе она,
И замирает вся от гневного бессилья.
В тревоге и тоске ее блуждает взгляд,
Как будто в нем застыл вопрос и сердце гложет:
«Где он, что с ним, и с кем часы его летят?..»
Все знать она должна и знать, увы! – не может.
И мечется она, всем слухам и речам
Внимая горячо, то веря, то не веря,
Бесцельной яростью напоминая нам
Предсмертные прыжки израненного зверя.

Люби, всегда люби! Пускай в мученьях тайных
Сгорают юные, беспечные года,
Средь пошлостей людских, среди невзгод
    случайных
    Люби, люби всегда!
Пусть жгучая тоска всю ночь тебя терзает,
Минута – от тоски не будет и следа,
И счастие тебя охватит, засияет…
    Люби, люби всегда!
Я думы новые в твоем читаю взоре,
И жалость светит в нем, как дальняя звезда,
И понимаешь ты теплей чужое горе…
    Люби, люби всегда!

О, скажи ей, чтоб страсть роковую мою
    Позабыла, простила она,
Что для ней я живу, и дышу, и пою,
    Что вся жизнь моя ей отдана!

Что унять не могу я мятежную кровь,
    Что над этою страстью больной
Засияла иная – святая любовь,
    Так, как небо блестит над землей!

О, сходите ко мне, вдохновенья лучи,
    Зажигайтеся ярче, теплей,
Задушевная песня, скорей прозвучи,
    Прозвучи для нее и о ней!

Письмо у ней в руках. Прелестная головка
Склонилася над ним, одна в ночной тиши,
И мысль меня страшит, что, может быть, неловко
И грустно ей читать тот стон моей души…
О, сколько б ей прожить счастливой и любимой,
Не даром ввериться пленительным мечтам…
И помыслы мои всю ночь неудержимо,
Как волны Волхова, текут к ее ногам…

«Прощай!» – твержу тебе с невольными слезами,
    Ты говоришь: разлука недолга…
Но видишь ли: ручей пробился между нами,
    Поток сердит и круты берега.
Прощай. Мой путь уныл. Кругом нависли тучи.
Ручей уже растет и речкой побежит.
Чем дальше я пойду, тем берег будет круче,
И скоро голос мой к тебе не долетит.
Тогда забуду ль я о днях, когда-то милых,
Забуду ль все, что, верно, помнишь ты,
Иль с горечью пойму, что я забыть не в силах,
    И в бездну брошусь с высоты?

Ты говоришь: моя душа – загадка,
Моей тоски причина не ясна;
Ко мне нежданно, словно лихорадка,
По временам является она.

Загадки нет. И счастье, и страданье,
И ночь, и день – все, все тобой полно,
И без тебя мое существованье
Мне кажется бесцветно и смешно.

Когда тебе грозит болезнь иль горе,
Когда укор безжалостный и злой
Читаю я в твоем холодном взоре,
Я падаю смущенною душой.

Но скажешь ты мне ласковое слово —
И горе все куда-то унесло…
Ты – грозный бич, карающий сурово,
Ты – светлый луч, ласкающий тепло.

Поймете ль вы те чудные мгновенья,
Когда нисходит в душу вдохновенье,
И зародившись, новой песни звук
В ней пробуждает столько тайных мук
И столько неземного восхищенья?
Те приступы восторженной любви,
Тот сокровенный творчества недуг —
    Поймете ль вы?..
И всю любовь, все лучшие стремленья,
Все, что́ волнует грудь в ночной тиши,
И все порывы пламенной души
    Излил в свои стихотворенья…

Но если бессознательно порою
Высокий долг поэта позабыв,
Пленялся я чарующей мечтою,
И звуков увлекал меня наплыв, —
Не осудите слабости случайной,
Души моей поймите голос тайный.
Что́ может ум без сердца сотворить?
Я не умею петь без увлеченья
И не могу свои творенья
Холодному рассудку подчинить!..

Я засыпаю… Уж слабея и бледнея,
    Сознанье еле властно надо мной,
И все еще, как наяву, дрожа, немея,
    Я вижу образ твой перед собой.

За мной смыкаются действительности двери,
    Я сплю, – и в царстве призраков и снов
Ты мне являешься, пленительная пери,
    И звуки ласковых я слышу слов.

Я просыпаюсь, полн волшебных впечатлений,
    К тебе протягиваю руки я, —
Но расступилися уже ночные тени,
    Уж воцарилося сиянье дня.

И пронеслися мимолетные виденья…
    И целый день с томлением, с тоской
Я темной ночи жду, – жду грез и усыпленья,
    Чтоб хоть во сне увидеться с тобой!

Растворил я окно, – стало грустно невмочь, —
    Опустился пред ним на колени,
И в лицо мне пахнула весенняя ночь
    Благовонным дыханьем сирени.

А вдали где-то чудно так пел соловей;
    Я внимал ему с грустью глубокой
И с тоскою о родине вспомнил своей;
    Об отчизне я вспомнил далекой,

Где родной соловей песнь родную поет
    И, не зная земных огорчений,
Заливается целую ночь напролет
    Над душистою веткой сирени.

Давно черемуха завяла,
А на сирени средь садов
Уж не качались опахала
Благоухающих цветов.

По длинным жердям хмель зеленый
Вился высокою стеной,
И рдели пышные пионы,
Нагнувшись низко над травой.

Гляделись звезды золотые
В струи прозрачные реки,
И словно очи голубые
Во ржи синели васильки.

Мы дождались средины лета,
Но вешних дней мне было жаль,
И с этой радостью расцвета
Прокралась в душу мне печаль.

Лишиться вновь мне страшно стало
Всего, чем жизнь так хороша,
Чего так долго сердце ждало,
Чего так жаждала душа!