Фернандо Пессоа - Лирика
От бытия - от скуки и болезни;
Я в подсознанье прячусь, в утлой бездне.
Как блекнет все, что не внутри, а вне!
Курю. Томлюсь. Чем далее к востоку
Тем ближе запад, и наоборот.
Коль скоро Индия во мне живет,
То в Индии реальной много ль проку?
Мне горько быть наследником в роду.
Видать, везенье увезли цыгане.
И перед смертью - ведаю заране!
На собственном замерзну холоду!
Я лгал, что делом инженерным занят,
По Лондонам и Дублинам спеша.
Старушка-нищенка - моя душа
За подаяньем Счастья руку тянет.
Корабль, не направляйся в Порт-Саид!
Плыви уж сразу к дальнему Китаю!
Я в смокинг-рум'е время коротаю,
Со мною - граф (болтун и сибарит).
Зазря к Востоку плавал я, похоже.
Печально, что ни сил, ни денег нет.
Я есмь сомнамбулический поэт
И монархист, но не католик все же.
Вот так и жить с людьми бы, в их числе,
И не вести бы счет любой банкноте!
Однако нынче я в конечном счете
Всего лишь пассажир на корабле.
Я неприметней всех людей на свете.
Скорей слугу заметишь вон того,
Как жердь, сухого,- посчитав его
Шотландским лэрдом (правда, на диете).
Нет дома у меня. Растрачен пыл.
Скабрезный тип, помощник капитана,
Видал, как я иду из ресторана
Со шведкою... и сплетню распустил.
Кому-нибудь я поломал бы кости
В один прекрасный день и повод дал
Для разговора бы, что вот, скандал...
Нет, выше сил молчать, кипя от злости.
Я целый день курю и что-то пью
Американское, тупея разом.
Что выпивка! Поддерживал бы разум
Похожую на розу жизнь мою!
Ложатся долгой чередою строки.
Талантик мой, как вижу, мне не впрок.
Вся жизнь моя - убогий хуторок,
Где дух изнемогает одинокий.
Британцы - хладнокровнейший народ,
Спокойнейший. Подобных в мире нету.
Для них судьба ясна: подбрось монету
И счастье к одному из них придет.
Но я - из той породы португальцев,
Что без работы, Индию открыв,
Остались. Правда, я покуда жив,
Но только смерть - удел таких страдальцев.
А, дьявол побери весь белый свет!
Наскучила и жизнь и обстановка.
Мне мерзок стал Восток. Он - как циновка,
Скатать ее - всех красок нет как нет.
И снова опий. Бесконечно жуток
Долг проползти сквозь столько дней подряд.
А тех благонадежных, что едят
И спят в одно и то же время суток,
Побрал бы черт! Но вся моя беда
Расстройство нервов, безнадежно хворых.
Кто увезет меня в края, в которых
Я захочу остаться навсегда?
Увы! И сам томленья не отрину!
Мне стал бы нужен опий, но иной
Что в краткий миг покончил бы со мной
И в смерть меня вогнал бы, как в трясину!
О лихорадка! Это ль не она?
Нет, в самом деле, это лихорадка.
Жизнь длится от припадка до припадка.
Что ж, истина открылась - хоть одна.
Настала ночь. Рожок зовет на ужин.
Общественная жизнь - всего важней!
Блюди, блюди чередованье дней!
Вот так-то! И хомут тебе не нужен!
Нет, вряд ли это все мне с рук сойдет.
Увы - не обойтись без револьвера,
И лишь тогда вернется в сердце вера
И, может быть, закончится разброд.
Кто взглянет на меня, сочтет банальной
Всю жизнь мою... Ах, мой наивный друг...
Ведь это мой монокль на все вокруг
Глядит с усмешкой неоригинальной.
Любое сердце сгинуло б давно,
Лишь встретившись с моим астральным
мраком.
Сколь многим под таким же точно фраком
Мой вечный страх скрывать не суждено?
Еще хотя б настолько я снаружи
Изящно сложен был, как изнутри!
Скольжу в Мальстрем, - увы, держу пари,
Что я хочу скользить в него к тому же!
Я лишний человек, и в этом суть.
Пускай протерт рукав, засален лацкан,
Но ты, мечтой высокою заласкан,
С презреньем можешь на других взглянуть!
Мне хочется порой завыть от злобы,
Кусать и грызть свои же кулаки.
Да, это было б нормам вопреки
И зрителей почтенных развлекло бы.
Абсурд, на сказочный цветок похож
Той Индии, которой нет в помине
В морях Индийских,- мне зажегся ныне.
Спаси меня, Господь, иль уничтожь!
Лежать бы, ничего не замечая
Здесь, в кресле,- а конец для всех един.
Я по призванью - истый мандарин,
Но нет циновки, полога и чая.
Ах, как бы очутиться я хотел
В гробу, в могиле, под земным покровом.
Жизнь провоняла табаком лавровым.
Куренье - мой позор и мой удел.
Избавь меня, о Боже, от обузы
Всей тьмы, скопившейся во мне, внутри!
Достаточно комедий! Отвори
Моей душе спасительные шлюзы!
Суэцкий канал, с борта парохода
ПРИВЕТСТВИЕ УОЛТУ УИТМЕНУ
Португалия - Всюду - Всегда, одиннадцатое июня
тысяча девятьсот пятнадцатого...
Эла-а-а-а-а-а!
Отсюда, из Португалии, где все эпохи едины
в моем мозгу,
Приветствую тебя, Уолт, мой брат по Вселенной,
Я, с моноклем, в пиджаке с зауженной талией,
Тебя недостоин, ты это знаешь, Уолт,
Недостоин посылать тебе приветствие, мне этого
не дано...
Во мне слишком много инерции, я слишком часто
скучаю,
Но я породы твоей, ты знаешь об этом, я понимаю
тебя и люблю,
И хотя я не знал о тебе, рождаясь в год,
когда ты умирал,
Но знаю, что ты меня тоже любил и знал меня,
в этом счастье мое,
Я знаю, что ты меня знал, увидел меня и постиг,
Я знаю, что это был я, хоть в Бруклине лет
за десять до моего же рождения,
Хоть на Руа-де-Оуро, в размышлениях обо всем,
чего нет на Руа-де-Оуро,
И так же, как чувствовал ты,- чувствую я,
так пожмем же руки друг другу,
Руки друг другу пожмем, Уолт, руки пожмем,
а Вселенная будет в душах у нас танцевать.
О всегда современный и вечный певец конкретности
абсолюта,
Страстный любовник растленной Вселенной,
Великий развратник, причастный растленью предметов,
Возбуждаемый деревом, камнем, личностью или
профессией,
Гон событий, случайных встреч, наблюдений
серьезных,
Мой основной возбудитель, на котором держится все,
Мой великий герой, перепрыгнувший Смерть,
Мычанием, визгом и ревом славящий Бога!
Певец жестокого братства и всеобщей нежности,
Демократ величайший, причастный всему душою
и телом,
Карнавал поступков, вакханалия тем,
Близнец любого порыва,
Жан-Жак Руссо природы, творящей машины,
Гомер ускользающей плоти, почти что бесплотной,
Шекспир ощущений, постигших котел паровой,
И Мильтон, и Шелли горизонта грядущего
электричества!
Плацента всех выражений лица,
Спазм неизбежный всего, в чем просыпаются силы,
Платный сожитель Вселенной,
Публичная девка звездных систем...
Сколько раз я целую твой портрет!
Там, где ты пребываешь (где - не знаю, но знаю:
у Бога),
Ты чувствуешь поцелуи мои, чувствуешь их настоящую
страстность (не стесняюсь),
И тебе, уж хочешь не хочешь, приятны они, и ты
благодарен,
Я откуда-то знаю об этом, это - духовная
радость моя.
Непривлекателен ты, но циклопичен и мускулист,
Пусть пред Вселенной бывал ты как женщина робок,
А любая травинка и камень, любой человек были порой
для тебя Вселенной.
Эвоэ, старина Уолт, мой великий товарищ!
Я причастен твоей вакханалии чувства свободы,
Я - из собратий твоих, от подошв и до снов,
Я - из собратий твоих, посмотри на меня, вот я
пред тобою, стало быть, и перед Богом:
Внешность - нутро... Тело мое для тебя лишь догадка,
но душу ты видишь
Посмотри на меня: вот я, Алваро де Кампос,
морской инженер,
Поэт - сенсационист,
Я не твой ученик, и не друг, и не панегирист,
Ты знаешь, что я - это попросту Ты, и ты этим
доволен!
Я читать умею тебя строку за строкой...
В них избыток всего, что чувствам доступно...
Рассекаю стихи твои словно толпу, что меня обступает,
Слыша запахи пота, машинного масла, я жажду
конкретного дела,
Читая твои стихи, достигаю высот и не знаю, читаю
или живу,
Не знаю, где место мое в реальности или
в твоих стихах.
Не знаю, когда ногами стою на земле,- вверху ли
моя голова,
Или вниз головою вишу на каком-то устройстве,
На потолке настоящем тобою придуманных толп,
Посреди потолка твоих невозможных энергий.
Все двери да распахнутся передо мной!
В силу того, что я обязан пройти!
Мой пропуск? Уолт Уитмен!
Пропуска, впрочем, не нужно...
Прохожу без вопросов...
Если было бы нужно - я бы высадил двери...
Да, сколь я ни хрупок, ни цивилизован,
Высажу двери, ибо в этот момент я не хрупок ничуть,
Ибо я - плоть, что мыслит, Вселенная, требующая
дороги,
И я пройду, ибо если желаю пройти, то я - Бог!
Пусть мусор отживший уберут с моей тропы!
Фургонами прочь все эти эмоции!
Долой отсюда, политики, литераторы,
