Эльвира Бочкова - Майский снег
По вам – завыванье безбожной пурги.
...Расхожее слово о море – бескрайнее! –
Отдайте без видимых слёз за долги.
И гражданам бывшим напомнить б не лишне,
Что с кровью распался огромный Союз,
Не крымские камни, а доты разбивши,
Не тронув расплавленных солнцем медуз.
Ни в чём не повинны листочки опросов –
Каким дорожить из российских морей?
...И ходят пингвины в ледовых торосах
Во фраках. Похожи на «новых» людей.
* * *
Едва ль по осени грущу –
Той, что назвали бабьим летом, –
Хотя не прочь зажечь свечу –
Что позволяется поэтам.
Пока печаль твоих речей –
Свеча, с рассветом негасима,
Привет дождям
В письме из Крыма
Прощальной ласки горячей!
Как дальнозоркий рулевой,
Что свой корабль привёл на сушу,
Не излечил от моря душу:
На ней – налёт, он – солевой.
...И не стирай с лица земли
С набухшим влагой тяжким веком, –
Сентябрьский плач дождя продли:
Не обольщайся бабьим летом!..
* * *
Сегодня тепло. И ещё не изжарило солнце
Унылую плаксу от пяток до самой макушки.
Сегодня светло. И не нужно с собою бороться
За право сварганить слона не из мухи, – из мушки.
Оставлю на память не схожие с горем невзгоды:
Не буду их клясть, хоть не зря же поспала пеплом
В угоду дождливой, до дрожи холодной погоде
Я голову... ту, что от плача едва не ослепла.
Когда отдышусь, с полосы среднерусской я взмою
К своим облакам, что полегче всей жизни... и пуха.
...Потом прилечу – одинокая, сильная! – к морю,
Что будет шептать мне любовные рифмы на ухо.
И может, корабль с окраской защитного цвета
В забытую гавань войдёт – да и встанет на якорь...
Его капитан – пусть суровый, но с сердцем поэта! –
Заставит забыть разлучающий с Крымом декабрь.
* * *
В день крушенья мироздания,
В день вселенского потопа
Мне с тобой не до свидания:
Херсонесского раскопа
Вековая пыль – коростою.
Не берёт и ливень... Щели –
С новой крошкою нечёрствою,
Позабившей их в апреле,
В море солнце окунувшем
В поздний час – до половины...
(Мёртвым сном затем уснувшем,
Провалившись в темь, в глубины).
Чайка, дай себе отчаяться! –
Проклинай морские шири.
Ах, не штормом упивается
Та, чей крик возник в эфире.
Та взывает не о помощи,
Той не требуется пищи:
Разрывает криком в полночи
Тьму на древнем пепелище.
Разрывает время надвое! –
Тьма рассвету уступила.
Лижет море нежно надолбы –
Отгуляло, отштормило.
Красный мак
...И не хотеть с судьбою разговора
О встречах с Ним, случавшихся тогда,
Когда в букет рефрена иль повтора
Включались поездные провода.
Они под стук колёс едва гудели,
А дребезжали там, где рельсы – встык!..
...А между шпал – в стареющем апреле –
Прекрасный мак из прошлого возник.
О, как цвели в апреле юном маки,
Там, у подножья старых Крымских гор!..
(Ни слова лишь о вражеской атаке.
С горы Сапун по ней огонь в упор.)
Ах, мой апрель, ты мною вновь прозёван:
Руками бед своих не развести.
До зёрнышка апрель вчерашний склёван
Коварной чайкой прямо из горсти.
Но, чтобы я себе ни говорила,
Жива к Нему моя любовь...
Итак,
Однажды разгоревшись, не остыла:
Горит в апреле, словно красный мак.
Имя
Эльвира – имя греческое.
1
Снега январские по грудь.
Из плена к морю нет дороги.
...Лихой моряк, меня забудь:
Я, как медведица, – в берлоге.
Мне дали имя не красы
С косой, – из сказки русской-русской.
...Бесстрастно тикают часы:
Цепь и две гирьки – им – нагрузкой.
Не остановится никак,
Бежит, бежит по кругу время,
Уставясь стрелкой на маяк...
...Гляди, моряк, на луч спасенья!
Что помнишь ты из тех времён?
В них – твой корабль...
Сквозь волны – дыбом! –
По морю гонит Посейдон
Его на
осенённый нимбом,
Облитый солнцем Херсонес...
...И – на собор с его величьем!
В мой зимний день наполнен лес
Надрывным криком, криком птичьим, –
Но ветер солнечный стряхнёт
Надрывный крик к подножью ели,
Как только с моря донесёт
На мощных крыльях имя Эля.
2
Уходят летá, как в песочек сквозь пальцы вода
Из тех облаков, облаков легкомысленно летних...
Пока не обрезаны в дальнюю даль провода,
Живу на весу – как они – в этот день из последних.
У новых божеств, а вернее, у новых невежд
Прошу не признанья, – прошу свысока о забвенье
Иных – но моих! – прошлогодних, непрочных одежд,
Покамест их цепи еще не распались на звенья.
У вас – золотые, на шеях – как общий хомут.
Новейшее время, новейшие, ваши стандарты.
...У нас же – ручьи, и хрусталь птицы певчие пьют
Из этих ручьёв в хрусталями блистающем марте.
О птице о певчей узнает лишь тот, кто хотел.
Летала над морем... На то ей и вольная воля!
Был сильный ковыль от волненья высокого бел.
И ветер играл всеми струнами ветра на взгорье.
...Как бьётся волна в просолённую морем скалу,
Где каждый излом прокалён, упрочнён, как железо!..
...И время ещё обратить не успело в золу
Из пепла восставший, как Феникс, раскоп Херсонеса.
Тайна
Пуд соли съешь,
Пока проникнешь
В чужую душу до глубин.
Пуд соли вместе съесть...
Отныне
Подход – без умысла – един
Ко всем волнующим явленьям:
На всё глядишь, как тот, другой.
...Семь нот заветным песнопеньям
Даны, – а ты – ни в зуб ногой.
В них всё темно. И тайна глуби
Тебя, бесстрашного, манит.
...Не полюбить, так приголубить,
А после ласточкой в зенит
Пустить?.. Чем ближе к рыбам тельце,
Тем обтекаемей, сильней.
...И сила та не для сидельцев
На сводах царственных церквей.
Там, где в любое время суток
Гуляют в кладке блики солнц,
Там – воркование голубок
В проёмах узеньких оконц,
А тайна песни – в запределье,
Так одинока и вольна!..
...Так жемчуга для ожерелья,
На первый взгляд, не знают дна...
* * *
Напишу о майских днях:
В них – теплынь и холода.
...У черёмухи в корнях
Пищей – талая вода.
Оказалась вся страна
В перепадах атмосфер.
А черёмух белизна
Охлаждает, например.
После жара в голове
И горенья в зонах стоп
Полежать бы на траве,
На лугах высоких проб.
Да залиты все луга
Разливанною водой.
А черёмухи пурга
Всё идёт на водопой...
Утолить бы жажду ей –
Как к живой воде, припасть
К водоёмам средь корней,
Взять добавку в горечь: сласть.
Как черёмуха вязкá! –
Не набить бы нам оском.
...Наливается,
пока
Я хожу за туеском.
* * *
Не за душу, мне не нужную,
А за правду поборюсь.
Обгоню молву досужую –
От Байдар туда спущусь,
Где морское побережие,
Где уже отцвёл миндаль.
...Где Ай-Петри белоснежие
Превращается в мистраль.
Ветер северный, суровый,
На Ай-Петри ль он возник?
Старожилы не готовы
Объяснить мне напрямик.
...Нет, не дул он в час разлуки
Милой с милым навсегда:
Этот ветер гладил руки
Нам... Холодный, как слюда.
Ни за что не распадалась
С этим ветром наша связь!..
...И во что б ни одевалась –
Мне в безвременье пропасть!
Прожила, одна, свободная,
Не один, считай, февраль.
...Шла молва, как тать, голодная,
Алчь направив на миндаль.
* * *
Нет, не зиме, вошедшей в раж,
Подмявшей твердь земли собою, –
За свет в своём окне отдашь
Остаток жизни, встав горою
Хотя б за вспышку светляка –
Подобье солнечного блика,
Поняв (в пути) наверняка,
Что поле битвы – невелúко.
Поспорив с солнцем, через темь
С небес пробившем вновь дорогу
Ко мне, – поспорив лишь затем,
Чтобы пришло к его порогу,
Где я и он – сплетенье рук,
При встречах, намертво вплетённых
В двадцатый век, – сердечный стук
Всё глох и таял в камертонах.
Как долго жили без борьбы –
Ни за Любовь, ни с ней, с Любовью...
...Затмили снежные горбы
Любви мелодию собою.
И всё ж я голос подаю –
Вставляю ключ в дверную прорезь, –
Чтоб ты не мог в чужом краю
Узнать родное слово «порознь».
* * *
