Макс Вието - Сотни лет ожидания

Присядь на вершине, достань свои спички
Бросай их одну за одной.
Сидеть над обрывом – дурная привычка,
А, впрочем… Тебе не впервой.
На камне холодном, покрытом узором,
Расписанном ранней весной,
Курить неуютно, но за разговором
Придётся. Одну за одной…

Сыграй на одной струне,
Каплями на волне…
Блюз для тех,
Кто остался в бездне,
Променяв свой успех на боль.
Может, лучше им так…
Интересней…
Значит, Бог и сатана
Сыграли сегодня в ноль.

Мы были знакомы, мы были открыты
Для странных ненужных побед.
Состарилось солнце, ослабли магниты,
Сгорел величавый корвет.
И снова на камне, покрытом узором,
Сидим, ни о чём говоря.
Молчащие горы… Над этим простором
Когда-то рождалась заря.

Ветер однажды становится смерчем,
Сминая скалы, как вату,
Зло совершенно, когда ты доверчив,
Добро – иногда предвзято.
Капли с шипением падают в воду,
Блики металла пронзая.
Мастер, с улыбкой играющий коду,
Он сам ничего не знает…

Мастер литья фигур
Из воска гитарных струн,
Сонный старик
С больными глазами
Вдруг
Становится юн.
Мастер шитья из нот,
Построив воздушный плот,
Падает в крик,
Вышивая часами
Круг
Из тысячи лун…

Ветер, однажды вселившийся в руки,
Мучает пальцы и нервы,
Он извлекает всё новые звуки,
Он заставляет быть первым.
Как тяжело удивляться рассвету,
Когда ты живёшь лишь ночью!
Упал медиатор потёртой монетой,
Теперь уже всё. И точка…

Ветер стирает песчаные дюны,
Перемещает фигуры…
Шахматы старого дона Хуана,
Ртутные столбики температуры.

Явные признаки, белые руны,
Вороны Одина в клетках.
В мёртвом тумане улыбки обмана,
Стрелки застыли на красных отметках.

Тень поражений, карты сражений,
Шулерский туз из кармана,
Книга боится своих откровений,
Сборник цитат параллельного мира.

Выкуп уплачен, а тир – обесточен,
Плачет мишень, словно рана.
Мир состоит из размазанных точек,
Соли морской и китового жира.

Рвётся там, где тонко, падает – где больно.
Уплывает джонка. Засыпает штольни.
Умирает Линкольн в театральной ложе.
У детишек свинка, и у взрослых – тоже…
Яркие картинки не размажь руками,
Как две половинки – в лужу сапогами.
Виноваты были? Прокляты навеки.
Стены, годы, стили, горы, воды, реки.
Перекаты мелки, радужные струи,
Как глаза у белки, как листва у туи.
Смотрим одиноко, вечеряем чаем,
Саурона око морщится в печали,
Сарумана руки, Гэндальфа ужимки,
Два кармана, брюки, маска невидимки.

Нулевая видимость. Туман.
Каша из обрывков и обломков.
Точка сигареты, как обман,
Капли о бетон стучат негромко.
Кто здесь делит целое на ноль,
Дышит в тишине аэродрома?
Точками-тире отправит боль.
Вкус дождя, табак, немного рома.
Сиротливо падает звезда
Через карты и охват радаров,
Не сюда, не в полночь, никогда…
В пелену слепых моих кошмаров.
Не боюсь признаться, что боюсь,
Трезвым не летал и не летаю.
Знаю, что однажды приземлюсь,
Если по дороге не растаю…
Нулевая видимость. Печаль.
Серый призрак нисходящих линий.
Убежать не можем, как ни жаль,
Веером сквозь рваный алюминий.

Не находка, не потеря, не причина по-другому
Жить.
Жаль – не водка, зря – не верю, надо просто по-простому
Выть.
Разорваться, затянуться, стать немного растворённым…
Чем?
Баловаться, окунуться, смерть спешит к заговорённым
В плен.
Канделябры декаданса, папиросы в длинном мундштуке,
Стол облезлый из пластмассы и наколка «Север» на руке.
Уважаешь?
Однозначно…
Не уважь такого чудака.
Понимаешь?
Смотрит мрачно.
Наливай, пока дрожит рука.
Сунь истерику подальше,
Пей за тех, кто в море и в гробу.
Вой истошный, но без фальши,
Дует ветер в длинную трубу.
А вокруг Иерихона
По пустыне бродит стадо коз,
Смерть шпионам!
Рай влюблённым…
Впереди опять
Исус Христос.

Представь себе то, о чём ты мечтал,
Куда ты стремился, что снилось…
Покрытая льдом дорога – кристалл:
Реальность вокруг изменилась.
Для старых идей нет места в душе,
Для новых – нет силы и права.
Летящий огонь, что застыл в вираже,
Сковавшая камень оправа.

Так много людей,
Так страшно идти
Скользящей тропой
В бесконечность,
Дорога-кристалл
Сияет в пути,
Даруя упавшему
Вечность…

Представь себе день, представь себе ночь,
Представь себе алые звёзды,
Холодную тень, унёсшую прочь
Горчащее слово «не поздно»…
Для солнца есть свет, для радости – Бог,
Для белых страниц есть чернила,
Построй перекрёсток из битвы дорог,
И брось свои кольца в горнило.

Трещины губ – как морщины асфальта:
Нелепый ночной макияж.
Здесь старые феи привычное сальто
Крутят, презрев эпатаж.
К чему разговоры? Все деньги на бочку.
Все бочки – с дешёвым вином.
Нарежут вам душу, возьмут по кусочку,
Глазами проводят паром.
Печальные взглядом, поникшие духом,
Застывшие в веке другом,
Смеются невесело, беды со слухом
И голос – камнями в ведро.
Река разделяет их мысли и годы,
Вода отражает мосты,
Их старость не стала и тенью свободы,
Глаза безнадёжно пусты…
О чём я сегодня? О жизни, конечно.
Да, как обычно, опять.
Кукушка подохла и гири беспечно
Устали полы подметать,
На стрелках уснуло забытое время,
А римские цифры – в пыли.
Оскаленный череп из конуса шлема
Тихо шепнёт: «Отвали…»

Утонули звёзды в полосатой речке,
Разменяли солнце на холодный дым.
Из степного ветра, что поёт беспечно,
Вылепили стрелы Первым и Вторым.
Умирая больно, выживая грустно,
Растворили яды в плещущей волне,
Звёздам одиноко там, где эльфам пусто,
Где предел мечтаний – утонуть в вине.
Кольцами владели странники лесные,
На потеху силе, правящей всегда,
Разницы не видно – Первые, Вторые…
Утонули звёзды и молчит вода.

Сорвались ветры на битву,
Стонали в скалах, ломали сосны,
Творили небу молитву,
Спешили славить,
Пока не поздно…
Ворвались ветры в долину,
Сметали войско, как мусор махом,
Орудий горы – на середину,
Повозки кучей
И кони прахом…
Стояли люди немые,
Их флагов больше не видно было,
Не добрые и не злые,
Молились небу,
Оно простило.

Цирк иллюзий, сон истерик
С подведенными глазами,
С непременными часами,
Встреча в восемь, без обиды.
Соль на хлебе, пачка денег,
Мы её потратим сами.
Распишись своими снами,
На весах у Немезиды.
Час разлуки, горечь мёда,
Сэлфи возле двери в лето,
Тень погибшего поэта
С пистолетом из картона.
Лук натянут, рвётся кода,
Пепел выпущен из клеток,
Герб из пожелтевших веток
Украшаю отрешённо.

Я рисую углём на квадрате стола
Чертежи миражей – от угла до угла.
Переполнен мой дом недостатком гостей,
Бьётся нотами дождь, слышу я «Yesterday».

Я снимаю часы с их натиканных мест,
Ставлю рядом с собой, стрелки – это мой крест,
В круге первом печаль, заколдованный шаг,
Добавляю в чертёж я надежду в глазах.

Дорисую – и всё, это будет шедевр.
Как собор искупления тысячи вер,
Как центральное нечто для тех, кто потом,
Словно зыбкий мираж под битловским дождём.

С чистого листа – твист бумажных истин,
Сосчитай до ста, подари мне листья!
Не мешай с водой кислоту и яды,
Это мир пустой, мне его не надо.
Главные слова – дао отражений,
Пухнет голова. Не до откровений.
Старится любовь, кутаясь в разлуку,
Закипает вновь, пора бросить муку,
Размешать судьбой суп непониманий,
Возвестить трубой дао расставаний.
Не ходи конём, он порочен в главном,
Если не уснём, вместе крикнем: «Браво!»

На дороге в никуда,
Перечёркнутой дождём,
Мы с тобой стоим вдвоём.
Опоздали. Навсегда.
Там столбы и провода,
Полицейские посты,
В сердце капли пустоты,
Зря спешил. Напрасно ждал.
На дороге в никуда
Перекрёстки ждут весны,
Но глаза её грустны.
Слёзы – лёд, одна вода…

Цветные сны, тревожный ток:
Стакан весны – в один глоток.
Холодным волнам не догнать меня…
Отточен день, как остриё,
Из новостей – всё не моё,
Как призрак ночи – лезвие огня…

Устал спешить, расставил сеть,
Корабль лжи оделся в медь,
Закатным солнцем озарённый путь…
Заноза в сердце, боль в душе,
Открылась дверца и уже
Мне гильотина падает на грудь.

Я стал сильней, я стал иным,
В колоде дней мой джокер дым
Тасует карты незнакомых стран.
Но смерти нет, и нет надежд
Увидеть свет в глазах невежд,
Я прикрываю смехом нити ран…