Галина Таланова - И за воздух хватаясь руками
На пригорке умирала поросль.
А в венок вплетался сухостой.
* * *
Внезапно ветер налетел –
И сразу легче задышалось,
И жар ушёл из потных тел,
Но сразу горечь подмешалась
К букету запахов с лугов –
Была полыни нота главной.
Не вышли мы из берегов:
Был поединок честный, равный.
Меж двух друзей ненужный спор…
Лязг стали о металл забрала.
Зрачков дремучий коридор…
По стенке ощупью шагала
Шаг за шажком…
Но где же свет?
Был коридор темнее, у́же…
И всё размытей силуэт
Того,
Кто был, как воздух, нужен.
* * *
Было лето нещадно щедрó.
Пах асфальтом и плавился город.
От добра вновь искал он добро,
Был душою по-прежнему молод.
Как капустница,
Белый волан
Над землёю порхал от ракеток.
Груз страстей запирался в чулан.
Шевелились листочки средь веток –
То вот этот, а то вот – другой…
Шевеление это страшило:
Куст как будто был весь неживой,
Шевельнуть веткой не было силы. –
Шевеленье безвольным листком,
Задышавшим вдруг жизнью отдельной,
Словно ветер подкрался ползком,
Разрушая мир полный и цельный.
И хотелось летать, как волан,
Отражаясь от сетки упрямо,
И не помнить, что лет караван,
Всё идёт по пескам окаянным.
Он смотрел на парящий волан,
Отбивая ракеткой подачу,
А в душе назревал ураган,
Что сметёт жизнь любимой в придачу.
ЛЕТО 2010
Ещё чуть-чуть –
И кончится совсем
Диковинное огненное лето.
Жара спадёт – и легче станет всем.
И жизнь пойдёт без горечи и цвета.
Так почему ж торопишь холода,
Изнемогая от тоски и зноя?
Такое лето сгинет навсегда,
Не повторится, сердце беспокоя.
Все говорят:
«Стихия, катаклизм».
И солнца круг глядит сквозь штору дыма,
Но луч его,
Пройдя сквозь толщу призм,
Раскрасит жизнь, что катит молча мимо, –
Пусть в лёгкой дымке,
За которой – плач
О доме, что потерян в одночасье.
И контуры невидимые дач
Пусть обойдёт сторонкой огнь несчастья…
* * *
А ветер – будто из пустыни,
Сухой и душный,
Сушит пот.
Дремлю на призрачной равнине,
Где ни ухабов, ни высот.
Сижу – и знаю: ненадолго –
Вновь покажусь сухим листком.
Кукушка от жары умолкла
И не тоскует ни о ком.
Набрали в рот воды лягушки
И не пиликают сверчки,
Лишь хороводы водят мушки…
Смотрю сквозь чёрные очки
На мир,
Что ярок так,
Что слёзы
Горохом сыплются из глаз.
Нарыв от маленькой занозы
Болит, – и токал он не раз…
Но для чего-то ту занозу
Упрямо в сердце берегла.
С жарой пришли сухие грозы.
Леса горели – и дотла.
И дым удушливый и едкий
Туманом солнце прикрывал.
И высох вьюн на той беседке,
Что так настырно обвивал.
* * *
Догадался: кончается август,
Хоть не пахнет трухой и дождём.
Я с печалью по радуге справлюсь.
Но как жаль: не похож ты во всём
На того, кто плечо бы подставил
И раскинул не купол зонта,
А шелка парашюта расправил
Там, где смотрит в глаза высота.
Этот август –
Как лето, в разгаре,
Где конца ещё вовсе не ждёшь,
Пребывая в чаду и угаре.
Не заметишь, как в осень войдёшь.
* * *
Какая-то горькая мякоть
У ягод созревших на вид.
Не стоит о пройденном плакать:
Забудется всё, отболит.
Все ягоды, словно рябина,
Горчат.
(Хоть б ударил мороз!)
От лета сухого кручина…
Нет соков,
Чтоб двинуться в рост.
Нет соков –
Не будет и силы.
Как выстрел, сломалась ветла.
Лениво сад вычистят пилы,
Чтоб сжечь всё под зи́му дотла.
Что возраст?
Ведь горечь рябины
До первого только снежка.
И гнут несогбенные спины
Для милого сердцу дружка.
ПЛЫВЯ ПО ДОРОЖКЕ ИЗ СВЕТА…
Мне прошлое
Надо забыть –
И неба сверлить бесконечность,
И взглядом за облаком плыть,
Себя не коря за беспечность.
Ведь некуда нынче бежать:
Лови же мгновенье покоя!
Но что-то мешает дышать –
То ль слёзы, то ль брызги прибоя…
На камень накатит волна –
И брызги на солнышке вспыхнут.
Поднимутся разом со дна
Те мысли,
Что всё не утихнут,
О том,
Что судьбу не сменить,
Плывя по дорожке из света…
Ведь солнышку – в море входить,
Тонуть,
Угасать, как комета…
* * *
Случайно встретились глазами,
Зажаты в суетной толпе.
Не вспоминался взгляд часами,
Мелькнув, как заяц на тропе
В лесной чащобе,
Что без света,
Где свет –
За кронами осин;
Где столь недолго
Бабье лето,
Что крылья вдруг растут из спин
Сутулых,
Полных чувством долга,
Что мы c одышкою несём…
…Тот взгляд, что луч, –
В копне иголка! –
Блеснув,
Ушёл за окоём.
И я ищу теперь в печали
Тот проблеск
В битвах на ножах,
В азарте, гоне, блеске стали,
В стригущих облако стрижах.
…Вся жизнь, как камень, пролетела.
Зачем ищу в толпе твой след,
Ведь осень листья оголтело
Швыряет по́д ноги?..
Но свет –
Теперь – сквозь листья – золотистый
Полился, будто из ковша,
И слёзы сушит ветер быстрый,
И сквозь толпу летим, спеша.
* * *
О, если б юность возвратить,
Где лист бумаги белый-белый,
Где так хотелось гнёзда вить,
Где мир в гармонии был целым.
Себя могли там обмануть.
Манил спокойной глубиною
Залив, –
Блестящий, словно ртуть.
И солнцу верили, и зною.
А солнце плавилось в воде,
Слепящей лавой растекаясь.
...Что жизнь пройдёт
Вся в суете,
О тьму сомнений спотыкаясь,
Ещё тогда боялись знать.
И умиляли гнёзда в скалах!..
Как ласточки, могли сновать
Над гребнями почти в пять баллов,
Добычу выхватив в тот миг,
Когда сорвётся с гребня пена.
И заглушали сиплый крик
Рёв волн
Да катерка сирена.
* * *
И щедр июль, как прежде, на тепло.
Трава по пояс кинулась в цветенье.
И дятел вновь обследует дупло.
Стучит часами, проявляя рвенье.
Стучат соседи:
Новый строят дом.
Им всё трудней живётся в мире в старом.
И грохот их, похожий на погром,
Становится навязчивым кошмаром.
Он не даёт послушать пенье птиц
И посчитать, что наврала кукушка.
А дележи участков без границ –
Отныне постоянная игрушка.
И от того в их жизни брезжит цель…
А я живу в бурьяне и крапиве,
Бензопилы выслушивая трель,
Что обрубает ствол старушке-сливе,
Свет заслонившей в добрый огород.
Щекой прижмусь к коре сосны шершавой.
Зажмурюсь на свету, как старый крот,
Припомнив детство:
Жили в нём оравой.
ДОЛГИЙ ДОЖДЬ
В памяти царят чертополох
Да крапива с острою осокой.
А на клумбах проживает мох.
И улитка в ракушке глубокой
Объедает дикие цветы,
Ветром занесённые с поляны.
И куда-то делись все мечты,
А в любимых вижу лишь изъяны.
В комья свален пух от тополей –
Не летит, о лёгкости не ведав.
И замолк, намокнув, соловей.
Дятел спит, жучками отобедав.
Только дождь по листьям шелестит,
Рваный сон никак не нагоняя:
За дверьми который день гостит
И на прочность ставни проверяет.
* * *
Тоска подкралась, будто кошка:
О сердце трётся,
Шерсть столбом.
Но дым от печки не взовьётся.
Наполнен им остывший дом,
Всё вспоминаю о котором,
Но нету в нём того огня,
Чтоб прошлогодних листьев ворох
Поджечь,
Себя за всё виня.
ССОРА
Нажал на газ.
Дорога – скатерть.
Жмёт на педаль
Что было сил.
Он в ссоре голос весь истратил,
Но, бросив спичку, не спалил
Весь дом…
И сам остался целым,
Но душит ревность, тёмный зверь.
Лицо – всё выбелено мелом,
Слаб крик,
Что вышвырнут за дверь.
Всё беспричинно, странно, быстро,
Как сон нетрезвого ума.
Блестит, бензин сглотав, канистра,
А на душе сгустилась тьма.
Довёл он ревность до экстаза.
Пока ж – по наледи шоссе
Летит,
Прибавив столько газа,
Что все на встречной полосе
В испуге жмутся нервно к краю.
А он летит,
Не чуя рук,
Как будто гонит волчью стаю,
Что воет на высокий сук,
Держащий фосфорное блюдо
Луны,
Разлившей мёртвый свет.
И сердце ждёт, ослепнув, чуда,
Пока не хлынет в ночь рассвет.
* * *
Зачем пытаться ветер возвратить,
Что в юности гнал листья по откосу?
Зачем костёр из листьев разводить
