Виктор Соменков - Развилка
В краю загара, волн и тополей
Расскажет им о сказочном убранстве
Плывущих в море белых кораблей.
Мне белых пароходов не увидеть,
И как шуршат под ветром тополя,
Не услыхать, но если ты увидел,
То это значит – увидала я.
Туманным утром наплывают горы,
Обросшие седые корабли,
И нависают над сухумским скорым,
Над морем, остающимся вдали.
Бой
Я наклоняюсь над тобой,
Глаза твои полузакрыты,
А рот с закушенной губой
Зовет меня на вечный бой,
В котором сладко быть убитым.
И выгибается дугой
Прикосновений жгучих свиток,
Все ближе яростный огонь,
И мы корежимся с тобой
От повторяющихся пыток.
Уходит страх, уходит боль,
Подходит нежности прибой,
Нас накрывает с головой,
И все, что раньше было мной,
И что тобой –
В божественном мгновеньи слито.
И в этот миг – и твой, и мой,
Когда ни шевельнуть ногой,
Миг после завершенья битвы,
В которой оба мы убиты, –
Я преклоняюсь пред тобой.
Нет чище радости и слаще –
Блага дарить блага дарящим.
Осень
В бурое – зеленое,
Синева – в свинец,
И не греет сонное
Холодок сердец.
Нет в тебе, холодненький,
Прежнего огня,
Миленький мой, родненький,
Пожалей меня.
Поперек ли, между ли
Кошка пробежит,
Я живу надеждою,
А душа болит.
Нет в тебе, холодненький,
Прежнего огня,
Все равно, мой родненький,
Не бросай меня.
А ледочек тоненький,
Тронь – и зазвенит,
Вроде, рано поминки –
Да прошел зенит.
Нет в тебе, холодненький,
Прежнего огня.
Уходи, мой родненький,
Не терзай меня.
В бурое – зеленое,
Синева – в свинец,
Да стучит в оконное
Осени гонец.
За что
Убила меня, ты, зарезала
Теперь и сама не поймешь,
Зачем ты мне, пьяному, трезвая
Всадила под ложечку нож.
Не видеть мне больше удачи,
Серебряных снов наяву,
Не слышать ни смеха, ни плача
В нетающем, сизом дыму.
Я вскрикну последним аккордом,
Когда ты струну оборвешь,
Когда ты мне, слабому, гордая,
Под ложечку всадишь свой нож.
Застонут не крики, не флейты,
А боли и ужаса ком.
Его поскорее запей ты
Кровавым моим молоком.
И только одно не известно мне,
Когда наконец-то поймешь,
За что ты мне, подлому, честная
Всадила под ложечку нож.
Зовут меня к Богу ли, к черту,
Жалею я только о том,
Что мало вас честных и гордых
Своим задавил сапогом.
Зов
Ты с малых лет глядел подолгу в небо,
А в нем надежды и мечты слились.
Земля молчала, только звездный ребус
Манил тебя в сверкающую высь.
Твоя звезда пока еще блистает
И думает, что ты еще живой,
Что это ты смеешься, пролетая
В вечернем небе розовой стрелой.
Но самолеты долго не живут,
Но самолеты умирают рано,
И гаснет неоконченный маршрут
В голубизне небесного экрана.
И ты поймешь, что жребий твой измерен,
И ты поймешь: что было, то прошло,
Когда земля огромным черным зверем
Последний раз метнется под крыло.
Другой мальчишка так же смотрит в небо,
Чего-то ищет и кого-то ждет.
Молчит земля, и только звездный ребус
Его, как прежде, манит и зовет.
Мотив
Я тобою любуюсь украдкой,
Молодым загораюсь огнем,
Горе-горькое кажется сладким,
Если только ты вспомнишь о нем.
И откроется в прошлое дверца,
Наши прежние сны возвратив.
Ах ты сердце, ты глупое сердце,
Ах ты старый забытый мотив.
Фанфары
Ты мне вовсе не кажешься старым,
Даже если годишься в отцы.
Ведь тебе салютуют фанфары,
Ведь тебя прославляют певцы.
Время станет небесною карой,
В бой другие идут храбрецы,
Это им салютуют фанфары,
Это их прославляют певцы.
Мой привет как прощальный подарок:
Всем началам приходят концы.
А твои отзвенели фанфары,
А тебя позабыли певцы.
Звезда
В травяном августовском дурмане
Долго в звездное небо гляжусь,
Вдруг какая-нибудь и поманит,
Как шиповника огненный куст.
В синеватом вечернем тумане
Той звезды я никак не дождусь.
Вдруг она покатилась, упала,
А желанье не смог загадать —
Каплю счастья, ну самую малость,
Чтоб еще довелось испытать,
Как и в первой любви — небывалой,
И в последней — другой не бывать.
Улыбка
Нету смысла в неконченой речи,
Нету жара в потухшем огне,
Лишь улыбка нечаянной встречи
Неожиданно вспомнилась мне.
Это мгла за окном потемнела,
Это слезы дождя пролились,
Это песня в душе отзвенела,
Это просто окончилась жизнь.
Не забывай
Конкистадоры
Каравеллы уходят от берега,
В трюмах бусы, бумажки и хлам,
В общем, все, что шальная Америка
Направляет своим холуям.
Вот и мечутся люди в истерике,
Выбирая сквозь слезы и дым,
То ли жить этой жадной Америке,
То ли, может быть, жить остальным.
Бродят всюду и годы и месяцы,
Раз такая настала пора,
Эти каины, эти эсэсовцы,
Эти пыточных дел мастера.
Каравеллы уходят от берега,
Сея смерть, нищету, беспредел,
Посылай каравеллы, Америка,
Убивать — это спорт каравелл.
А Колумба, Веспуччи и Беринга
Я теперь бы наверно спросил:
Для чего вы открыли Америку,
Разве бог вас об этом просил?
Незабываемый тридцать седьмой
Вдруг разлилась река Молочная,
И город весь водой покрылся...
Не спали люди днем и ночью,
А я родился.
Синело небо над каштанами,
Кто плакал, кто-то веселился,
Происходили вещи странные,
А я родился.
Свечи огарочек во тьме
Сгореть не торопился,
Отец тогда сидел в тюрьме,
А я родился.
Пароль
Нам говорят, нам говорят,
Что надо все вернуть назад,
Что жизнь была не жизнь, а смрад,
Что правда - ложь, предатель - брат,
Нам говорят, пусть говорят.
А наш пароль, который свят,
Как зов в атаку, как набат,
А наш пароль, как боль утрат, -
Россия, Сталин, Сталинград!
И не забыть нам тот парад,
Всех защитивших нас солдат,
Всех в рай попавших через ад,
Россия, Сталин, Сталинград!
Зимой, весной, в любое время года
Погибших не забудем помянуть,
История злопамятней народа,
Но навсегда народ не обмануть.
Не забывай
Кто не делил оставшиеся крошки,
Кто не лизал пустые казаны,
Кто никогда и не был под бомбежкой,
Тот, слава богу, не видал войны.
Мне не забыть горящее Поворино,
Горящий в эшелонах провиант
И лошадей, в теплушках закупоренных,
И панику и возгласы «Десант».
Кто жил тогда, тот знает сколько горя нам
Доставила военная пора,
И разошлись дороги у Поворина:
Отцу на фронт, нам с мамой - на Урал.
А нынче, сколько лжи понаговорено
На этой настрадавшийся земле,
Мне не забыть горящее Поворино,
А помнят ли сидящие в Кремле?
Курильские острова
Наш отец, возвратившись с победою,
Рассердившись бросал нам слова:
«Вот уеду от вас, вот уеду я
На Курильские острова».
Этих слов выводил я каракули,
Рисовал победивший наш флаг,
Мать смеялась, забыла, как плакала,
Провожая отца под рейхстаг.
А теперь я на правнуков сетуя
Иногда повторяю слова:
«Вот уеду от вас, вот уеду я
На Курильские острова».
Последняя война
Мне кажется порою, что солдаты,
Поднявшись с кровью политых полей,
Идут сюда в своих шинелях мятых,
Идут сюда, идут под Мавзолей.
Они бросают флаги к Мавзолею
И верят, что закончилась она,
