Софрон Бурков - Время задавать вопросы

Помню настойчивость летнего солнца.
Воду, как лёд, из крынички-колодца.
Помню широкий лиман Днепро-Бугский
И говорок наш, украинско-русский.
Чувства из прошлого мчатся стремглав,
Только я вспомню тебя, Станислав…

Мама, бабуся, отец и сестрёнка
Вместе со мной прописались на полках
Тех поездов, что на юг убегали,
Мурманск в безлюдии жить оставляли.
Помню мажорный колёс перестук,
Ложки в стакане настырнейший звук.

Встречи в Херсоне — всегда перекрёсток
С миром двоюродных ласковых тёток:
Наша бабуся с их мамочкой Домной
Нас берегли с жизнелюбием скромным —
Сёстры, с такой непростою судьбой,
Детям сердечный дарили покой.

После Херсона и пыльной дороги
Скинули обувь — и голые ноги
Воду лимана песком замутили.
Здравствуйте, хаты, акации, ивы!
Ждите, дряпачки[2], массаж босиком!
Вверх разбежишься на склоне крутом —
И очарован простором лимана:
Я, он, мечты — это в детстве немало.
Главное — рядом любимые люди,
И убежденье, что вечно так будет.
Позже пойму: всё, что я загадал —
Будет со мной, как и всё, что сказал…

Хата, в которой так часто мы жили —
Мазанка, крыша на ней — камышины.
Чудо-акация рядом стояла,
Тенью своей полдвора закрывала.
Курами двор был загажен всегда,
Часто его подметали слегка
И под акацией стол накрывали,
С шумом коптить керогаз заставляли.
Каша с побичками[3], рыба под лёком[4] —
Это меню станиславское только.
Утром родители шли на базар,
Рук не хватало нести всё назад.
Завтрак — и быстро к лиману бежали,
Днём солнца жар в холодке переждали —
Вечером снова ходили купаться,
Или репейником липким кидаться.
В шашки сражались мы, и в домино,
Книги читали, ходили в кино.

Часто по горло в песок зарывались
И забывать обо всём порывались.
Очень смешно там ловили бычков —
Леской на пальце и голым крючком.
Раков на ощупь ногами искали,
Мелких, но шустрых, назад отпускали.
Яблоки, сливы, таранька, арбузы —
Радости эти мы знали от пуза.
Да и на берег ходили недаром,
Так мы гордились богатством загара!
И, как не помнить? — от разных камней,
Сучьев на ветках, клешней, якорей
К телу лепились ушибы и раны.
Кто не имел их — казался нам странным.
Впрочем, недолго. Счастливое время:
Чувства когда — не характера бремя.

Всё в Станиславе всегда хорошо!
Даже грозой когда ливень прошёл,
Быстрый и сильный, с раскатами грома —
Не повезло, если кто вдруг не дома —
Ходишь, стопой утонув в скользкой глине…
Знаю я, знаю секрет ностальгии:
Утром чуть свет выхожу на крыльцо,
Солнце с лиманом встречаю в лицо.
Верю, что в жизни хорошего много.
Верю, что к лучшему ждёт нас дорога.
Многое в жизни, конечно, не ясно,
Но без сомнения — жизнь так прекрасна!
Горем — да разве добро исчерпать?
Зло ведь на слабых лишь ставит печать.

Помню, как чёрною южною ночью
Небо рассматривал, звёздное очень.
Звёзд не считал, хоть пытался сначала.
Ночь стрекотала, но всё же — молчала…
Мне, в Станислав в мой последний приезд,
Ровно шестнадцать исполнилось лет.

Год прошёл. И год остался
С вами вместе навсегда.
Всё-таки, как ни старайся,
Жизнь считается в годах.

Много это или мало,
Сами всё решите вы.
Жили вы втроём с Натальей,
А теперь родился сын.

Костин возраст — лишь недели,
Завтра ровно восемь их.
Как стрелою пролетели.
Так же появился стих.

Знает внук, что надо кушать,
А покушав — помолчать.
Слово ласки хочет слушать,
И чуть что — давай кричать.

Вот лежит, сучит ногами,
Будто хочет побежать,
Помогает и руками —
Так не хочется лежать.

И того не знает Костя:
Жить — не поле перейти,
Это не прогулки в гости
На безоблачном пути.

Мама Косте всё расскажет —
Как добро сильнее зла,
Как любовью нас обяжет
Сердце помощь посылать.

Будут трудные потери,
Но в свой час своим умом
Он, как все, решит проверить
Детских сказок волшебство.

Может — раньше, может — позже
Ниц падёт любой кумир,
Вот тогда понять он сможет:
Мама —  это целый мир.

Он его покинул с криком,
Молча он придёт назад,
Жизнь проживши точно мигом.
Слов ли хватит всё сказать?..

Первый год, прожитый быстро,
Ситцевым всегда зовут.
Новый дом на Серебристом,
Новые дела вас ждут!

Если взялся об Отчизне слово говорить,
Будь готов не только право, долг свой предъявить.

Мурманск, ты мой город близкий на краю Земли —
Снег и дождь, студёный ветер, сопки, корабли.
Твой след жизни так недолог, словно чайки крик,
Тридцать шесть всего был возраст в наш знакомства миг,
Как родился я тем летом, рано поутру,
Ну а ты вновь просыпался, час-другой соснув.

Лето в Мурманске — без ночи: солнца круговерть,
Заставляющая таять ледяную твердь.
Только улыбнётся радость: буйно всё цветёт!
Сразу дождь, за дождь цепляясь, осень приведёт.
Рано утром, вместе, дружно электричкой в лес,
У окошка сесть удастся, если быстро влез.
Вдоль дороги мчится Кола в свой родной залив,
Где, притихшая, вольётся в ритм «прилив-отлив».
Лес всегда встречает грозно тучей комаров,
Но запомнится богатством ягод и грибов.

Время года на полгода в Мурманске — зима:
Снег сугробами по плечи, без просвета тьма,
Лыжи, санки, бой снежками, из сосульки меч,
Длинный спуск Большая Горка — место многих встреч.
Ветер надаёт пощёчин крошечками льда,
Выдует — что знал и помнил, но не навсегда.
Север учит жить теснее и сильней любить:
Если рядом кто поможет, будем дальше жить!

Самый главный стержень жизни, как у всех — в семье,
Где мечты, кружась, сплетались в нить судьбы моей.
Понял я секрет волшебный, что хранит семья:
Если мама, папа вечны — вечным буду я.
Дружно был организован жизни нашей быт,
До сих пор узор порядка мною не забыт:
Всё старались делать вместе, вместе отдохнуть,
И неразделим казался этой жизни путь.

Но, конечно, в час урочный, вышел на порог,
Чтоб искать свою дорогу в череде дорог.
Всё южнее и южнее жил я много лет,
А потом в страну призвали время наших бед.
Все решили в одиночку общий путь пройти,
Веру в правду, бескорыстье стало не найти.
Модно было свой позор геройством называть.
Те «герои» лай подняли на Отчизну-мать.

В это время потрясений снова мы с тобой,
Было чувство, что вернулся, наконец, домой.
Зрелость мы познали в муках — трудно, но вдвоём,
Спад прожили беспредельный, начался подъём.
Но опять пути-дороги выбрали меня,
И живу, где жил студентом, снова без тебя.

С каждым новым переездом что-то я терял,
Но багаж твоих сокровищ верно сохранял:
Вид залива. Гроздь рябины. Солнца луч в окно.
Вкус морошки. Дом. Родные. Старый круглый стол.
Как у нас с тобой сложилось, то не наш каприз.
Я с тобой прожил полжизни, ты со мной — всю жизнь!

ЛФЭИ — символ давних студенческих лет,
Институт, чья в Союзе гремела известность,
В наших душах оставивший памятный след,
Научив, что есть ум, и порядок, и честность.

А ФИНЭК — это молодость наших детей.
Им, конечно, всё тоже непросто досталась.
Жизнь всегда размышлений глубоких мудрей,
Что бы нам о себе и о ней ни казалось.

Вспоминаем нечасто, по горло в делах,
Alma mater, но встретились на юбилее,
Словно и не прощались, ведь снова в сердцах
Тот же юный задор, что успеха теплее.

Вместе вспомним звонок, разделитель границ
Тихих лекций и шумных всегда перерывов,
Накануне зачётов напористость лиц,
Неожиданность и предсказуемость срывов.

Но студенты не только учёбой живут.
Были споры и танцы, и шутки и песни
О желании на неизвестный маршрут
Вдруг попасть пассажиром, но только известным…

В поздравленьях рождается праздничный тост.
Он из чувств, неподвластных старенью, составлен:
«Да продолжится яркий престижности рост!
И студентами бывшими будешь ты славен!»