Всеволод Князев - Стихи. Посмертное издание

О, если ты прелестною рукою,
Когда умру, коснешься губ моих, –
Клянусь тебе твоею красотою,
Клянусь блаженством ласк твоих,
Что губы мертвые, холодные мои
Волшебной силою со страстью разомкнутся,
И вновь, как в прошлые, лазоревые дни,
К рукам твоим беззвучно прикоснутся…

Пускай разбиты все надежды и желанья,
Пускай любовь моя отвергнута тобой,
И нет в душе ни счастья, ни страданья, —
Я примирен с житейской пустотой.
Я не ропщу теперь… С склоненною главою,
Иду в бездействии я к гробовой доске,
Не мучим страстию, ни дерзкою мечтою,
В каком-то сумрачном спокойном полусне…
Смотрю с спокойствием на жизни я теченье…
Так смотрят зрители комедию глупца,
Сидят без ропота на долгом представленье,
А сами ждут блаженного конца…

Не плачь, дитя, над сорванною розой,
Не плачь, что брошена без жалости она,
Что не расти ей вновь с задумчивой мимозой,
Что не цвести пышней, когда вокруг весна…
Не плачь, дитя, – ведь смерть одно мгновенье,
В ней диссонанса нет с живой игрой лучей,
И в розе сорванной нет жажды упоенья…
Она уже мертва, – не плачь, дитя, над ней…

Но посмотри туда – на том кусте, где розы,
Ты видишь ли, с одной слетели лепестки…
Она живет, но жизнь – сплошная грусть и слезы,
Дни так бессмысленно и тягостно долги…
Она живет еще, и блеск весенний видит,
Она не сорвана, не плачешь ты над ней…
Но все вокруг она, в бессильи, ненавидит:
Сорви, сорви ее, без плача поскорей!

Когда с надеждою и тайными мечтами
Я прихожу к тебе с смущенною душой,
Ты слышишь ли тогда, что где-то там за нами
Звучит аккорд, бессмысленно-пустой?..

Когда я пью с тобой за будущее счастье,
Когда блаженством ты и страстию полна,
Ты слышишь ли тогда под чьей-то сильной властью
Вдали звучит фальшивая струна?..

Когда заплачешь ты, а плакать мне нет силы,
Когда бессмысленно глядим мы в даль с тобой,
Тогда ты слышишь ли, что там из тьмы могилы
Звучит аккорд с незримой красотой?..

Когда в былые дни с тобой, моя Далила.
Я говорил о светлых чувствах, о любви
То болтовня моя всегда тебя смешила.
Хоть мысли легкие так были далеки…
Но ты была ясна, разврата не скрывая,
Ты тем была уже прелестнее других
И тем одним уже была достойна рая,
Что не скрывала ты нерайских дел твоих…
И не забуду я твоей открытой ласки
С незримо-легкою, воздушной красотой.
Ни первый поцелуй, ни голубые глазки…
Я сердца памятью неразлучим с тобой…

Застыла ты — твой взор прекрасный
Томит безбрежной глубиной,
Томит мечтою тихо-страстной,
Томит мечтою неземной…
Лобзанья сорванного прелесть
Пленяет негою своей,
И слышен губ невнятный шелест,
И ропот дышащих страстей…
Волос роскошных покрывало
И плеч небесных красота
Мой взор застывший приковала
И сжала дерзкие уста…
И я стою обвороженный.
И мнится мне, что будто ты
Идешь ко мне, — а я влюбленный
Бросаю лавры и цветы…

Люби меня… За каждое мгновенье,
За каждый звук, волшебный звук речей,
Я дам тебе без счету наслажденья,
Одной тебе, одной красе твоей…

Люби меня… Чарующей весною,
Под трели птиц, под страсть любви моей,
Под запах роз с небесною росою,
Люби меня и будь навек моей…

Люби меня… Воздушною мечтою,
В сиянье светлого, ласкающего дня,
Упьемся мы безбрежной красотою,
Безбрежным счастием… Люби меня!..

В дни, когда миру под сводом сияющим
Хочется быть не под ним,
Хочется быть ему все проклинающим
Мелким проклятьем своим:
В дни наглой славы глупцам разрушаю­щим,
В дни, когда нет красоты,
Я к образам Твоим, храм освящающим,
Мирты кладу и цветы…
Пусть с благовонием, их освежающим
Мчатся мольбы к небесам,
Ты же внемли им, и словом прощающим,
Дай отпущенье грехам.

Я пришел к тебе в мечтах безумных,
Я лобзал тебя в моих мечтах,
О тебе всегда светло-лазурных,
Как лазурь всегда в твоих очах.

Я лобзал тебя, и ты не уходила,
Все по-прежнему была прекрасна ты,
Я лобзал, а солнце осветило –
Черный гроб и белые цветы…

Пусть вокруг нас холодная, зимняя ночь,
Беспросветность пусть всем овладела.-
Нам с тобою, весны опьяняющей дочь.
Нет до тьмы и до холода дела.

Твои глазки – вот звезды, вот летняя ночь.
Поцелуй твой — вот шелест весенний…
И уносится холод зимы этой прочь.
С каждым мигом наряд ее тленней…

Я влюблен, но не знаю, в тебя ли одну.
Иль во все, что дарит нам забвенье…
Гимн торжественный солнцу, любви и вину
Гимн всему, что дает наслажденье!..

Полна смирением и кротостью глубокой,
Она глядит безмолвно на меня.
И дышит святостью — безбрежной и далекой—
Лазурь безбрежного, нездешнего огня…
Вся грусть души незримо исчезает.
И дух возносится к предвечной высоте,
И все над мной и предо мной сияет
В пурпурно-розовой беззвучной красоте…
И счастливь я Ее небесным взглядом.
И светлой страстию, любовию томим.
Ревную я, что с Чистой Девой рядом
Не я, а юный Серафим…

В минувшие века смотря прилежным взором,
С любовью нежною я в них лечу мечтой…
Они глядят на нас с заслуженным укором,
Смеясь над нашею беспечной пустотой…
Я их люблю… Их мертвые страницы
Мне говорят о славе дней былых,
И молча движутся пред мною вереницы
В венгерках дымчатых гусаров боевых…
Полны отвагою седые эскадроны,
Их кони пенятся, и рвутся, и храпят.
И дальних стран воюющие троны,
Увидев сабли их, смолкают и дрожать…

Я видел сон, что сонмом окруженный
Прелестных дев, в сиянии луны,
Я целовал одну, в одну из них влюбленный,
И навивались мне лазоревые сны…

Я видел сон, что в вихре унесенный,
Кружился я при блеске чудном дня,
Что лишь тобой, одной тобой плененный,
Я обнимал, я целовал тебя…

Я видел сон, что розами обвитый
Стоит дворец обманчивой мечты,
Что в нём я в поцелуях жгу твои ланиты,
Что улыбаешься и все прощаешь ты…

Я засыпал… И легкими шагами,
Казалось, в комнату ко мне вошла она,
И обвила меня прозрачными руками,
Вся юной страстию, вся негою полна…

Я засыпал… И поцелуй безумный
Обжег сомкнутые засохшие уста…
И вновь ушла походкою бесшумной
Моя лазурная волшебница-мечта…

Над прудом темно-зеленым
Лунной ночью я мечтал;
Сад ласкающий, влюбленный
Тихо, тихо засыпал…
Я мечтал… И песни пели
Над цветами соловьи,
Звезды сонные глядели,
Мне шепча слова любви…
Я мечтал… Вдруг за колонной
Чей-то призрак промелькнул,
Белым, белым окрыленный,
Промелькнул и утонул…
Утонул… То, знаю, в белом
Была грез моих весна,
Та весна, что в мире целом
Для меня одна, одна…