Александр Пушкин - Стихи разных лет

От всенощной вечор идя домой,
Антипьевна с Марфушкою бранилась;
Антипьевна отменно горячилась.
"Постой, — кричит, — управлюсь я с тобой;
Ты думаешь, что я уж позабыла
Ту ночь, когда, забравшись в уголок,
Ты с крестником Ванюшкою шалила?
Постой, о всем узнает муженек!"
— Тебе ль грозить! — Марфушка отвечает:
Ванюша — что? Ведь он еще дитя;
А сват Трофим, который у тебя
И день, и ночь? Весь город это знает.
Молчи ж, кума: и ты, как я, грешна,
А всякого словами разобидишь;
В чужой… соломинку ты видишь,
А у себя не видишь и бревна.

Я сам в себе уверен,
Я умник из глупцов,
Я маленькой Каверин,
Лицейской Молоствов.

Quand un poиte en son extase
Vous lit son ode ou son bouquet,
Quand un conteur traоne sa phrase,
Quand on йcoute un perroquet,
Ne trouvant pas le mot pour rire,
On dort, on baille en son mouchoir,
On attend le moment de dire:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.
Mais tкte-а-tкte avec sa belle,
Ou bien avec des gens d'esprit,
Le vrai bonheur se renouvelle,
On est content, l'on chante, on rit.
Prolongez vos paisibles veilles,
Et chantez vers la fin du soir
A vos amis, а vos bouteilles:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.
Amis, la vie est un passage
Et tout s'йcoule avec le temps,
L'amour aussi n'est qu'un volage,
Un oiseau de notre printemps;
Trop tфt il fuit, riant sous cape
C'est pour toujours, adieu l'Espoir!
On ne dit pas dиs qu'il s'йchappe:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.
Le temps s'enfuit triste et barbare
Et tфt ou tard on va lа-hout.
Souvent — le cas n'est pas si rare
Hasard nous sauve du tombeau.
Des maux s'йloignent les cohortes
Et le squelette horrible et noir
S'en va frappant а d'autres portes:
Jusqu'au plaisir de nous revoir.
Mais quoi? je sens que je me lasse
En lassant mes chers auditeurs,
Allons, je descends du Parnasse
Il n'est pas fait pour les chanteurs,
Pour des couplets mon feu s'allume,
Sur un refrain j'ai du pouvoir,
C'est bien assez — adieu, ma plume!
Jusqu'au plaisir de nous revoir.

"Скажи, что нового".
— Ни слова.
"Не знаешь ли, где, как и кто?"
— О братец, отвяжись — я знаю только тo,
Что ты дурак… но это уж не ново.

"Больны вы, дядюшка?
Нет мочи, Как беспокоюсь я! три ночи,
Поверьте, глаз я не смыкал".
"Да, слышал, слышал: в банк играл.

С благоговейною душой
Приближься, путник молодой,
Любви к пустынному приюту.
Здесь ею счастлив был я раз
В восторге пламенном погас.
И время самое для нас
Остановилось на минуту.

Вот Виля — он любовью дышит,
Он песни пишет зло,
Как Геркулес, сатиры пишет,
Влюблен, как Буало.

Ах! боже мой, какую
Я слышал весть смешную:
Разумник получил ведь ленту голубую.
— Бог с ним! я недруг никому:
Дай бог и царствие небесное ему.

Прекрасная! пускай восторгом насладится
В объятиях твоих российский полубог.
Что с участью твоей сравнится?
Весь мир у ног его — здесь у твоих он ног.

Пожарский, Минин,
Гермоген, или Спасенная Россия.
Слог дурен, темен, напыщен
И тяжки словеса пустые.

Покойник Клит в раю не будет:
Творил он тяжкие грехи.
Пусть бог дела его забудет,
Как свет забыл его стихи!

Вот карапузик наш, монах,
Поэт, писец и воин.
Всегда, за всё, во всех местах,
Крапивы он достоин:
С Мартыном поп он записной,
С Фроловым математик;
Вступает Энгельгардт-герой
И вмиг он дипломатик.

Не хочешь ли узнать, моя драгая,
Какая разница меж Буало и мной?

Пучкова, право, не смешна:
Пером содействует она
Благотворительным газет недельных видам,
Хоть в смех читателям, да в пользу инвалидам.

Бог весть, за что философы, пииты
На твой и мой давным-давно сердиты.
Не спорю я с ученой их толпой,
Но и бранить причины не имею
То, что дарит мне радость и покой.
Что, ежели б ты не была моею?
Что, ежели б я не был, Ниса, твой?

Тошней идиллии и холодней чем ода,
От злости мизантроп, от глупости поэт
Как страшно над тобой забавилась природа,
Когда готовила на свет.
Боишься ты людей, как черного недуга,
О жалкой образец уродливой мечты!
Утешься, злой глупец! иметь не будешь ты
Ввек ни любовницы ни друга.

Мы недавно от печали,
Пущин, Пушкин, я, барон,
По бокалу осушали
И Фому прогнали вон.

В конюшнях Левашова
Рождается Христос.
Звезда сияет снова,
Всё с шумом понеслось.
………………………….
Иосиф отпер ворота:
"…….. потише, господа,
Ведь вы здесь не в харчевне".
Христос спросил косого:
"………………………………"
………………………………..
"Из Голубцовых я!"……
вскричал Спаситель удивленный:
"…….. его обнять готов.
Он мне сказал: "я из глупцов",
Вот малый откровенный".
…………………………………
…………………………………
Изрек хлыстом махая
Полковник филантроп.
…………………………………
Я славной Пукаловой друг
………….. - хоть тысячи услуг.
……………………………………….
Вдруг сабля застучала,
Сияет аксельбант,
Лихого генерала
Вбегает адъютант."………………… - мой генерал доволен,
Что, здесь……………… Христос живет?
……………………. а сам он не придет,
От дев немного болен".

Романов и Зернов лихой
Вы сходны меж собою: Зернов! хромаешь ты ногой,
Романов головою. Но что, найду ль довольно сил
Сравненье кончить шпицом? Тот в кухне нос переломил,
А тот под Австерлицом.

Взошла луна над дремлющим заливом,
В глухой туман окрестности легли;
Полночный ветр качает корабли
И в парусе шумит нетерпеливом.
Взойдет заря — далек их будет строй.
Остри свой меч, воитель молодой!
Где ты, Гараль? Печальная Гальвина
Ждет милого в пещерной темноте.
Спеши, Гараль, к унылой красоте!
Заря блеснет, — и гордая дружина
Умчится вдаль, грозящая войной.
Где ты, где ты, воитель молодой?
Гальвина с ним. О, сколько слез печали,
И сколько слез восторгов и любви!
Но край небес бледнеет, и в дали
Редеет тень. Уж латы зазвучали;
Близка заря; несется шум глухой…
Что медлишь ты, воитель молодой?
Призывному Гальвина клику внемлет,
Тоски, надежд и робости полна,
Едва дыша, разлуки ждет она:
Но юноша на персях девы дремлет.
Призывы битв умолкли за горой,
Не слышал их воитель молодой.
Уже суда покинуть брег готовы,
К ним юноши с веселием бегут;
Прощальну длань подругам подают;
Златой зари раскинулись покровы;
Но, утомлен любовью и тоской,
Покоится воитель молодой.
Пылает день. Он открывает очи
Гальвина мнит ласкающей рукой
Сокрыть от глаз досадный свет дневной.
"Прости, пора! сокрылись тени ночи;
Спешу к мечам!" воскликнул — и стрелой
Летит на брег воитель молодой.
Но тихо всё, лишь у пустого брега
Подъемлется шумящая волна;
Лишь дева там, печальна и бледна,
И вдалеке плывут ладьи набега.
О, для чего печальной красотой
Пленялся ты, воитель молодой?
Она в слезах; в немой воитель думе.
"О милый друг! о жизнь души моей!
Что слава нам? что делать средь мечей?
Пускай другой несется в бранном шуме;
Но я твоя, ты вечно, вечно мой!..
Забудь войну, воитель молодой!"
Гараль молчал. Надменное ветрило
Его звало к брегам чужой земли;
Но с бурею так быстро корабли
Летели вдаль, и дева так уныло
Его влекла трепещущей рукой…
Всё, всё забыл воитель молодой!
И он у ног своей подруги нежной
Сказал: "Пускай гремят набег и брань:
Забыла меч ослабленная длань!"
Их дни слились в отраде безмятежной;
Лишь у брегов терзаемых волной
Дрожа, краснел воитель молодой.
Но быстро дни восторгов пролетели.
Бойцы плывут к брегам родной земли;
Сыны побед с добычей притекли,
И скальды им хваленья песнь воспели.
Тогда поник бесславною главой
На пиршествах воитель молодой.
Могучие наперсники судьбины
К ногам невест повергли меч и щит;
Кровавый меч героев не лежит
У ног одной оставленной Гальвины.
Красавица вздохнула, — и другой
Ее пленил воитель молодой.
С тех пор один бродил Гараль унылый;
Умолк его веселый прежде глас,
Лишь иногда в безмолвный ночи час
Уединен шептал он имя милой.
Война зажглась, — и встречи роковой
Пошел искать воитель молодой.