Монах Силуан - С креста не сходят - с него снимают (Избранное)

Я весь мирской, мои заботы, —
Как продолжение грехов.
Страстей тускнеющих «киоты»,
«Иконостасы» подлецов.
Кому я верил, чьим словам?
Кто эту шутку смертной сделал?
Кто режет волю пополам
И мрак души замазал мелом?
Кто убедил, что Его нет?
Кто надругался над судьбою?
Кто за меня найдет ответ,
Когда предстану пред Тобою?
Прости мя, Отче, за мольбу,
За дерзость слов, виной распятых,
И запоздалую борьбу
В бою уснувшего солдата.
За всё простившую любовь
Не долюбившего когда-то,
И свой позор; за Твою Кровь
И жизнь, распятую Пилатом.

На собор Предтечи Иоанна
На холсте небесном, там, где неба край,
Написал художник вечный рай
Красками библейского пейзажа.
На собор Предтечи Иоанна
У иконы тёмной на доске
Я в смертельно-радостной тоске
Прочитал акафист, как ни странно…
На собор Предтечи Иоанна
В монастырской трапезной святой,
Как и все, вкушал обед простой,
Слушая души своей: Осанна!
На собор Предтечи Иоанна,
Там, где свет лампад и образа,
Пела братия, как вешняя гроза,
И слеза кипела агиазмой[1]…
На собор Предтечи Иоанна
В первый раз серьёзно попросил
То, чего боялся, и молил:
Только бы услышал, только бы простил…
…На собор Предтечи Иоанна…

Господа били по голове тростью,
Господу вбили в руки гвозди,
Господу вбили в ноги гвозди,
Господа распяли на кресте.
Слава Тебе, Господи Иисусе Христе!
Солнце померкло, небо молчало,
Завеса в храме разодралась. —
Так на Голгофе вершила начало
Спасения мира Любви Ипостась.
Камни стонали, мёртвые встали,
Сильные руки вонзили копье.
Молча под древом люди стояли.
Тело висело, словно ничьё.
Это не птицы в небе кричали,
Это не ветер выл в вышине, —
Это молитва Того, что распяли,
За тех, кто убил Его на кресте…
Этой молитвой будем судимы
В будущем веке Тем, Кто распят:
«Боже, оставь им,
о, Боже, прости им,
Не ведают бо, что творят…»
А на Голгофе стонала земля,
Молча стояла Дева Святая,
Жгучие слёзы не замечая,
А на Голгофе стонала земля…
Меня ради, грешного,
слепого, потешного,
Меня ради, пьяного,
глухого, окаянного,
Меня ради, мерзкого,
мёртвого, дерзкого,
Моих ради будущих
горьких слёз
Распялся Господь наш,
Иисус Христос!!!

В эту страшную ночь… Дальше лучше молчать,
И немеют, немеют уста…
В Гефсиманском саду за убогую мзду
Предавал я с Иудой Христа.
И кричит, и молчит, болью в сердце скуля,
В эту страшную ночь неспроста, —
В Гефсиманском саду предавала Христа
Поседевшая память моя.
Двадцать с лишним веков не сумели забыть
Эту ночь, как решенье суда…
Двадцать беглых веков у подножья креста
Я пытаюсь прощенья просить…
И на вечную память о горе моем
Мне на плечи, как тень от креста, —
Эта страшная ночь, когда предал Христа
В Гефсиманском саду с иудеем вдвоем…
Ночь рожала рассвет, в землю пряча глаза —
Тридцать жалких монет за Христа…
В Гефсиманском саду целовал я в уста
(До сих пор жжёт мне губы святая слеза).
Кровью выпала утром в саду том роса…
Смерть точила косу. Ад от страха немел.
День от ужаса свет потерял.
Воин с глупым лицом гвозди в руки вбивал,
А я рядом стоял и смотрел…
Кровь текла по кресту, смерть не смела спешить.
Воин в уксус направил копье.
Я стоял и смотрел, как плохое кино,
Пока вдруг не увидел Её…
Безмолвным криком вздрогнула душа
Под взглядом Той, стоявшей под крестом.
Две тыщи лет теперь лежу пластом
Под тем крестом… с Его мольбой в ушах…
Только и вижу, только и вижу —
хрупкие плечи,
Очи как свечи горят.
Только и слышу, только и слышу —
Бога моленье:
«Боже, оставь им,
не ведают бо, что творят»…

Ничего Тебе не принесу…
Только молча встану на колени,
Положу к ногам безшумной тенью
Слёз моих солёную росу.
Ничего Тебе не принесу…
Только, страх и стыд свой забывая,
Положу к ногам, с души сдирая,
Дней моих безумную грозу.
Ничего Тебе не принесу…
Молча кину совесть, проклиная
Голую от края и до края
Жизнь свою, — засохшую лозу.
Ничего Тебе не принесу —
Боль обид и ужасы сомнений…
Я к ногам Твоим с надеждой на прощенье
Самарянкой скорбною прильну.
Ничего Тебе не принесу…

Ах, как хочется в Оптину,
Где любовь бродит тенью.
У родных трех могилок
Упасть на колени,
Бросить душу на исповедь,
Убивая уныние.
Воздух чистый-пречистый там,
Небо синее-синее.
На заснеженной тропке,
Между сосен-гигантов,
Встретить инока с четкой, —
Не бандита с Таганки.
Ах, как хочется в Оптину —
Только оптинцы знают.
Я, как рыба на воздухе,
Без неё подыхаю.
И скорблю по ночам,
До смешного отчаянный.
На Афоне нет Оптиной —
Вот такая «печаль» моя!..

Запиши меня, Господи, в Своё ополчение, —
Святогорский спецназ христианских полков.
«Отстреляюсь» слезами да знаменным пением
С пулемётною ленточкой в сто узелков.
В рукопашный последний, до ужаса медленный,
Скорбь святую метну, как смертельный металл.
Моей грешной России судьбой покалеченный,
На Голгофу ползком, как на пьедестал…
И там, где вырвет смерть из этой сечи,
Подай мне, Господи, стоять, как Ты стоял,
Подай мне свет любви и крест на плечи…
И на Голгофу, как на пьедестал…
Я так устал, Владыко, жить вслепую,
Что знал — забыл, что встретил — не узнал.
Иду с Тобой в разведку в ночь глухую
И каждый раз на крест… как пьедестал.
Контуженный, но не убитый,
Расстрелянный, но все равно живой,
Постриженный навечно в Твой конвой,
Твой рядовой, Твоей великой свиты…
Запиши меня, Господи, в свое ополчение…

Господи, мой Господи,
Дай мне Себя немножечко,
Тела Святого крошечкой,
Грешному и нечистому,
Страшнаго и Пречистаго,
На золотистой ложечке.
Дай мне Себя немножечко…
Господи, мой Господи,
Дай мне Себя маленечко,
Капелькой с красным венчиком,
Крови святой, спасительной,
Душе моей сомнительной,
Как нищему — копеечку,
Дай мне Себя маленечко,
Господи, мой Господи…

И вновь идут монахи в бой —
За мир слепой, во зле лежащий,
За прошлое, за настоящее…
И вновь идут монахи в бой…

 Это Божия улыбка,
Это мира продолженье,
Это смысл всего творенья, —
Божия флейта, Божия скрипка!
Человек родился в мир!
Встанем, братья, вскинем руки
И Творца за эти звуки
Будем славить симфонично.
Это — смерти поражение.
Всё на свете символично.
Человек родился в мир!
Славься, славься, Божия мудрость. —
Славит маленький комочек,
Бога звонкий колокольчик,
Чтоб проснулась чья-то совесть.
Человек родился в мир!
Слава Богу, слава Богу!
Нам на трудную дорогу
Дал Господь Свою подмогу —
Человек родился в мир!
Пойте, птицы, пойте, люди.
Не был, не был, — теперь будет.
Кем бы ни был, — не забудет
Этот день святого чуда! —
Человек родился в мир!

Падали звёзды, ангелы пели
Под Вифлеемом глубокой зимой.
Три пастуха в небе узрели
Силы небесные с песней такой:
«Бог невместимый, непостижимый,
Вечный, могущественный, святой,
В яслях овечьих для человеков
От Девы явился, как грешник простой…»
Падали звёзды, ангелы пели,
И загоняли волхвы лошадей.
Дева Мария, Христос в колыбели,
Три пастуха у дверей.
Бедный Иосиф в темном вертепе,
Овцы, волы, запах сена, мороз.
Трое волхвов на коленях у клети,
Кроткое счастье Марииных слез.
Падали звёзды, ангелы пели,
Чудная весть понеслась в Вифлеем:
Бог невместимый лежит в колыбели…
Если бы знали, что будет затем:
Бегство в Египет, убийство младенцев,
Годы скитаний, Голгофа и Крест…
Маленький мальчик, Богомладенец, —
В вечную жизнь указующий перст…
…Падали звёзды, ангелы пели…