Наталья Романова - Стихи
Он его внес торжественно, держа аж двумя руками.
Че бы ему не хранить в нем на случай войны припасы?
Например, сухари пусть бы в нево складировал!
А еще туда поместилось бы три пузыря бухла!
Дохуища мыла, спичек и сала. Подобнова отвратилова
Я видела только у завучи, которая всех заебла!
То, что пОртфель из дорогой крокодиловой кожы –
Сильно проперло моих родаков.
Было голимо зырить на их довольные рожы,
Прикинув, какие рыла будут завтра у чуваков,
Когда я попиздю в жало с таким баулом –
С таким сундуком блядь - и это нихуя не смешно:
Вот я выпрусь в люди с этим олдскулом –
Нихуясе! Пиздец. Ну и гавно.
Наутро я к нему пришкерила адрес завуча школы
И подпрягла двух придурков из «Б» класса в нево насрать!
Че они и сделали – за шесть колес цыклодола:
По три нарыло – и неделю на все ебать!
Жабе пригнали бонус. А меня родаки пригнули:
Типа куда я проебала дедовский блядь подгон.
На это я им в рыло нагло сказала:
- А хули!
Я его обменяла у соседей на самогон.
Я забила на все и училась только на одни двойки.
Меня поперли из школы, и я вообще из дома ушла:
Обносила хаты, нюхала клей, жыла в люках и на помойке
И однажды, роясь в ПУХТО, там свой портфель нашла.
Значит, все что было – провокацыя и проеб –
Абсолютно все – палево и фуфло:
Такие бонусы руками дедушек раздает
Мелкий менеджер ада – какой-нибудь DR Зло.
Портфель уже был без ручки и пах гавном,
И нести его можно было только двумя руками.
Но все-таки я наутро с ним попиздила за бухлом –
В магазин «груз-200» - с двумя грязными чуваками
группа МОН
На группу НОМ ходят одни ублюдки.
Это фашгруппа. У них есть песня «Жыд».
Они там орут, напрягая глотки,
И в кальсонах скачут. Короче, мудацкий шыт.
А мы отберем самых старых, злобных, тупых евреев
И создадим трэш-фашыстскую группу «МОН».
Чтобы было круче Корна, Лайбах или Кореи –
На концертах у клубов будет стоять ОМОН.
Ну короче: я нихуя не скрыла,
Т.к. это давно все знают, ебацца в рот –
Что уже утвержден состав на 4 рыла:
Лев Лурье, Розенбаум, Либуркин и Топоров.
Либуркин будет в кальсонах скакать по сцене
Под песни с припевом зиг хайль, мазафака.
Поэтому это все поймут и заценят,
Будь ты хоть ниггер, хоть хач, хоть пенснур с филфака.
А если какой-нить, бля – лошара –
Например Дядя Жора, Быков, случайный жлоб -
Покажет, какой он мачо и Че Гевара –
То немедля пулю получит в лоб.
Стрелять по ним будет, естественно, Розенбаум –
Именно для этова он и поддудонен в этот проект,
Потому что у нево везде поднятый шлагбаум,
А сядет в тюрягу – так ему там везде кардбланш и респект.
Главным Бликсой Баргельдом будет Топоров дядя Витя,
Т. к. петь на немецком никто не сможет лучше нево.
А Лурь пускай на перкуссиях колбасицца
И ебалом торгует – больше нечево взять с его.
Здесь ему не Борей, чтобы изображать Приапа.
Пусть: Розенбаум похож на хуй, а Либуркин туп как полено, -
Зато НОМ сосет – все узнают, что это фуфло и шляпа
Для лохов. МОН – вот наш ответ Чемберлену.
Жыдо-old school и фашыстские маршы –
Это всей гопотеке альтернатива.
Да и никакие хуи не учИнят демаршы:
Ни патриоты, ни евразийцы, ни лимоновские побратимы.
ПУСТОЙ ПУЗЫРЬ
На улице Восстания у метро – фанерная будка
Размером скорей с собачью, чем с будку Летнего Сада
В ней стоит Марина, похожая на старую проститутку.
На самом деле это не будка, а модель ада.
Марина, высунув рыло из очка в фанере,
Мутно зырит на проплывающий мимо планктон.
Очко наружу – это бонус, т.к. там отсутствуют двери
И оттуда ей никогда не выйти – таков закон.
Ее программа – тыщу лет здесь продавать картонные фрукты и ДСП-овощи,
Недвижно стоя как труп во льду.
Раз даже покойник уже не может взывать о помощи,
То что и говорить о тех, кто давно в аду.
Вот она и думает о другом. Ей этого знать не надо.
Она ржет в жало, апгрейдив рыло прошлогодней свеклой.
Вон к ней пиздует ее татарин – тоже персонаж ада.
Про него была передача «Культурный слой».
Типа в Питере дворники все – пожызняк татары –
Со времен Петра Первого, или что-то вроде того.
Он несет ей пустой пузырь – без бухла: одну стеклотару.
Т.к. в аду ни у кого не бывает ценного ничего.
МАРСОВО ПОЛЕ
В. Курицыну
А Тургенев-то написал не только «Муму»,
Но еще и мрачный роман о блокаде!
Пока другие писатели жопы грели в Крыму,
Он там очень жесткие темы катит.
Вечный огонь на Марсовом Поле –
Это не просто газовая горелка.
Здесь птицы не поют, и все такое.
Здесь никогда не забивают стрелки.
В Марсовом Поле скважына всасывает все жывое:
Котов, собак, бомжей, что влезли на территорию.
Там из-под земли кто-то гнусно все время воет –
Будто в Мариинском театре хор поет ораторию.
Придурки из школы на Соляном (а с ними один уебок из Мухи)
В мае большой гопшой поперли туда,
Чтоб там бухать. До сих пор не утихают жуткие слухи.
Никто не вернулся. Всем им пришла пизда.
Ясно, что адскую скважыну пришлось-таки заварить.
А в качестве бонуса – что может быть офигенней –
Чтобы снизу никто не смог ее отворить –
Сверху поставили памятник А. Тургеневу.
Типа это пиздато: чтобы потомки
Знали автора в рыло, а не по одному стиху.
Но тут акт вандализма учинили какие-то подонки,
Приварив статУе из строительной пены хуй!
Это голимо, но кому нужен еще один нах писатель.
Все любят собак и очень любят фонтаны:
Муму с поднятой лапкой – типа пришла поссать –
Намного пизже, чем какойнить писатель сраный.
Я вчера опаздывала в Кулек
И из школы в жало попиздила на тот берег
Через Поле, - но меня догнал и мрачно к себе привлек
Каменный монстр – писатель Андрей Тургенев.
ГОРОД ДЕТСТВА
Кислому
У нас в городе жыли совсем дикие старухи и старики.
Это вам не бомжы, что бродят по Невскому.
Старухи все были лысые и носили грязные, как валенки, парики
Из конских волос; а те, у кого их не было –
Ходили в шапках-ушанках, спизженных у дедов.
Деды занимались сутенерством, разбоем и грабежами.
Они сбивались в банды и отморажывались, забив на Ментов.
Менты ничего не делали: боялись и уважали.
В парке утром висели трупы; без мяса не проходило дня.
До сотни человек в день людей давило камазом.
Т. е. постоянно происходила какая-нибудь хуйня.
То и дело что-то горело: ДК, Собес, гостиница, автобаза.
Старухи на это зырили, молча, имея свои дела.
Кто жертвы абортов закапывал в муравейник,
Кто воровал, а кто свежевал тела.
А одна взяла и какой-то химоз пустила по вене
Всей школе, где она работала медсестрой.
И все – в течение суток – загрызли своих родителей,
Поселились в люках – и вот тут пошел глобальный трэш и дестрой,
Кровавая бойня, где не было победителей.
Это были не люди. У них началась война.
Я в жало ползла к границе, чтобы в жывых остацца.
Через неделю моделью ада сделалась вся страна,
Так как там взорвалась атомная электростанцыя.
Вот это уже не новость, собственно, как и то,
Чтот этот город теперь – заповедник активной зоны:
Утопическая помойка, постъядерное пухто,
Где бродят кОты-мутанты, здоровые, как бизоны.
Мой дядя в закрытой зоне работал, как на войне,
И одного радиоактивного злого кОта вывез наружу.
В память о городе детства он его поддудонил мне.
Теперь у меня есть тайное смертоносное биохимическое оружие.
