Джон Китс - Стихотворения (2)
Между тем в бессмертие его ввели даже не пять творческих лет, а неполных два года: в феврале 1818 года была начата "Изабелла", в ноябре 1819 года - остановлена работа над "Гиперионом". "Шесть великих од" были созданы с апреля по сентябрь 1819 года. Иначе говоря, в это время Байрон как раз писал своего "Мазепу", Пушкин работал над "Русланом и Людмилой", Россия зачитывалась первыми томами "Истории государства Российского" Карамзина, на острове Святой Елены умирал в изгнании Наполеон.
Джон Китс умер в Риме 23 февраля 1821 года; лишь двадцать семь лет спустя его произведения вышли серьезным двухтомником. Выше уже шла речь о том, как своеобразно отметил столетие со дня смерти поэта Бернард Шоу, отыскавший в "Изабелле" ни много ни мало - азы марксизма. Один из драгоценных памятников советской эпохи - не доведенная до конца "Литературная энциклопедия"; в пятом ее томе (1931 год) мы находим статью "Джон Китс" за подписью "С.Бабух". Статья эта поразительна даже для советского литературоведения: кроме дат жизни Китса, в ней, кажется, нет ни единого слова правды. Отец Китса, содержавший конюшню и сдававший внаем лошадей, поименован "содержателем постоялого двора", мы узнаем об удивительной близости Китса к русским символистам, прежде всего... к Александру Блоку, а заканчивается статья таким пассажем: "Китс в свое время был непризнанным поэтом, творчество его ценили немногие, но зато он пользуется большим почетом у утонченных буржуазных эстетов и мистиков со второй половины XIX века. Пролетариату же творчество Китса чуждо, непонятно, даже враждебно".
Нынешнему читателю, пожалуй, трудно будет даже понять, кого именовал С.Бабух "пролетариатом", но срамиться перед всем белым светом крепнущая советская власть тоже не всегда хотела, и несколько добрых слов уделил Китсу в 1936 году (в предисловии к уитменовским "Листьям травы") незадолго до этого вернувшийся из эмиграции, а вскоре сгинувший в сталинском застенке князь-коммунист Д.П.Мирский, - быть может, поэтому Китса как-то сразу "разрешили", появились в печати переводы Б.Пастернака, А.Шмульяна, В.Левика, поздней - С.Маршака. Китс, как установил журнал "Интернациональная литература" в 1938 году, был затравлен английскими консерваторами. Словом, "покоя нет..." - и покой нам даже не снится. Спекуляции вокруг знаменитой формулы Китса: "В прекрасном - правда, в правде - красота" (перевод В.Микушевича, опубликованный лишь в Астрахани, в 1993 году - более чем тридцать лет спустя после того, как был сделан) едва ли прекратятся и в грядущем тысячелетии.
Одного лишь не будет: заново в забвение Джона Китса не отправят, ни в Англии, ни в России, - пожалуй, вообще нигде.
Отец Джона Китса не был ни содержателем постоялого двора, ни конюхом, как писали у нас в разное время, в зависимости от того, нужно было "тащить" Китса в печать или "не пущать". Роберт Берне у нас тоже числился "поэтом-пахарем", но правды в такой формуле не больше, чем если бы биографию В.Г.Белинского мы исчерпали словами "известный преферансист". Отец поэта, Томас Китс, был содержателем платной конюшни - по нынешним временам что-то среднее между владельцем таксопарка и мастерской по ремонту автомобилей; лошадь в те времена, надо напомнить, была средством передвижения, а собственная лошадь - роскошью. Родителям будущего поэта было всего лет по двадцать, когда появился на свет их первенец, Джон (31 октября 1795 года), к которому скоро прибавились младшие братья Джордж, Томас и Эдвард, а также сестра Френсис Мэри. В год ее рождения (1803) Джон Китс был отдан в частную "закрытую" школу, а 16 апреля следующего года в результате несчастного случая отец погиб. Мать необычайно скоро и необычайно неудачно вышла замуж во второй раз, впрочем, в 1810 году мать тоже умерла - от туберкулеза, едва ли не по наследству доставшегося ее первенцу.
Состояния, однако, вполне хватало на оплату обучения трех старших сыновей (четвертый умер младенцем) в школе, где одним из учителей был Чарльз Кауден Кларк (1787-1877), литератор, оставивший ценные воспоминания о детстве и юности поэта. Принято считать, что именно Кларк привил Китсу любовь к Эдмунду Спенсеру, величайшему поэту английского возрождения, чье имя носит как "спенсеровский сонет", так и "спенсерова строфа" - обе формы, характерные своей необычной рифмовкой, живы в англоязьинои поэзии до сих пор; спенсеровой строфой написан "Чайльд-Гарольд" Байрона, "Вина и скорбь" Вордсворта и многие другие поэмы ( не говоря уж о "Королеве фей" самого Эдмунда Спенсера, а в ней как-никак около сорока тысяч строк, и читатели у этой поэмы есть поныне): тем же девятистишием с характерно удлиненной последней строкой написано самое раннее из сохранившихся стихотворений Китса - "Подражание Спенсеру" (1814), да и ряд более поздних - в том числе поэма "Канун Святой Агнессы". Пять или шесть стихотворений Китса, достоверно датируемых 1814 годом (31 октября этого года Джону Китсу исполнилось 19 лет), являют нам поэта духовно юного, но творчески - вполне зрелого.
Этим годом датирован лишь в 1848 году впервые опубликованный сонет "К Байрону" - сонет несовершенный, полный любви и восхищения; сам Байрон творчество Китса, насколько можно судить, в грош не ставил и, лишь узнав о трагической смерти молодого поэта, отозвал из печати весьма издевательские строки, ему посвященные. Но отозвать из типографии - не значит вычеркнуть из истории, и мало ли мы случаев знаем, когда после безвременной смерти поэта современники начинали каяться. Слишком уж на памяти был в те времена несчастный жребий Томаса Чаттертона (1752-1770), гениального юноши, доведенного до самоубийства самолюбивыми критиками, не в последнюю очередь славным сэром Горацием Уолполом (17171797), сыном английского премьер-министра, чья "готическая" повесть "Замок Отранто" читаема (впрочем, не без смеха) студентами, изучающими литературу XVIII века. Восемнадцатилетний Чаттертон, получив от Уолпола уничтожающий отзыв на свои стилизованные стихи (он писал от имени монаха XV века Томаса Роули), отравился мышьяком в предместье Лондона - от боязни голода. Уолпол каялся, но - поздно.
Весной 1815 года (по другой версии - полугодом раньше) Китс пишет сонет, посвященный Чаттертону. Интересно, что английский язык Чаттертона (много позже, в сентябре 1819 года) Китс называл "самым чистым" - хотя в значительной мере Чаттертон компенсировал недостаток лингвистических знаний интуицией. Влияние Чаттертона, прежде всего драмы "Элла", прослеживается во многих строках Китса - таким образом, домысел Китса обрастал плотью, "самый чистый" (хоть отчасти и вымышленный) язык Чаттертона оказывал влияние на хрустально-чистый (для нас, читателей конца XX века) язык Джона Китса.
Сонет "К Чаттертону" был опубликован лишь в 1848 году, - но создан весной 1815 года, когда самому Китсу шел двадцатый год, и написал он куда меньше, чем Чаттертон: для гениальных детей и подростков такие сопоставления никогда не случайны. Средства к жизни у Китса были, он пытался стать практикующим врачом. Однако летом 1816 года провалил экзамен на медика и больше к этой стезе не возвращался, решив всецело посвятить себя литературе. Первым его опубликованным стихотворением был сонет "К Одиночеству" (октябрь 1815 года - Китсу ровно 20 лет!), а следом появились первые серьезные литературные союзники и друзья. Только что вышедший из двухлетнего заключения (по политическим причинам!) небездарный поэт Ли Хант рекомендовал английским читателям молодую поросль английской поэзии - среди юношей, на творчество которых Ли Хант рекомендовал обратить внимание, был помимо Китса еще и Шелли: тот самый Шелли, который написал на смерть Китса лучшую из своих поэм - "Адонаис". А Китс погрузился в писание стихотворений: сонетов, посланий к друзьям, отрывков, черновиков к будущим, никогда не созданным произведениям, и в марте 1817 года вышел в свет его первый поэтический сборник "Стихотворения". Сборнику был предпослан эпиграф из Спенсера (и портрет Спенсера), книга была посвящена Ли Ханту... и осталась почти нераспроданной. Полдюжины более-менее дружественных отзывов (нечего удивляться - отзывы писали друзья, в том числе Ли Хант) дела не меняли: сборник, едва выйдя, стал для поэта "ювенилией".
Современники, к слову сказать, кристально чистым английский язык Китса не считали: Ли Хант и его младшие друзья, группировавшиеся вокруг журнала "Экзаминер", нередко были обзываемы прозвищем "кокни", как в те времена именовался лондонский разговорный язык. Получивший хорошее, но отнюдь не блестящее и не всеобъемлющее образование Китс был, возможно, наименее образованным из числа великих английских поэтов-романтиков. Он не знал древнегреческого языка, явно был не в ладах с латынью, стеснялся этого - и, быть может, поэтому постоянно стремился прочь от слишком близкой дружбы с получившим университетское образование Шелли; быть может, именно поэтому ему столь импонировали фигуры откровенных автодидактов - Чаттертона, поздней Бернса.
Однако из всех английских романтиков именно Китс обладал наиболее органичной связью с многовековой традицией европейской культуры. Не считая уже упомянутой любви к Спенсеру и другим поэтам английского Ренессанса, боготворя Мильтона, Гомера Китс предпочитал читать в переводе Джорджа Чапмена (1559?-1634), современника Спенсера; даже шекспировского "Короля Лира" он читает как повторение полюбившегося эпизода из поэмы Спенсера "Королева Фей" (см. сонет "Перед тем как перечитать "Короля Лира""). Буквально с самых первых известных нам строк Китса в его поэзии возникает антитеза: природа - культура. Город (по Китсу) Явно не относится ни к тому ни к другому, и лучшее, что можно сделать, - это из города бежать (см. сонет "Тому, кто в городе был заточен..."). Природу Китс возводит в идеал ("Одиночество", "К морю" - и прославленные поздние оды), но искусству этот идеал противостоит очень неожиданно, по Китсу, природа располагается едва ли не внутри искусства, искусство же размещено в душе поэта - это прямым текстом сказано в "Оде Психее" и "Оде к греческой вазе".
