Давид Самойлов - "ЦЫГАНОВЫ"
Он выпил квасу, но не отлегло.
Пождал и понял: что-то с ним не так.
Сказал:
— Хозяйка, нынче я хвораю. —
С трудом оделся и пошёл к сараю.
А там, в сарае, у него — лежак,
Где он любил болеть.
Кряхтя прилёг
И папироску медленно зажёг.
И начал думать. Начал почему-то
Про смерть: «А что такое жизнь — минута.
А смерть навеки — на века веков.
Зачем живём, зачем коней купаем,
Торопимся и всё не успеваем?
И вот у всех людей удел таков.»
И думал Цыганов:
«Зачем я жил?
Зачем я этой жизнью дорожил?
Зачем работал, не жалея сил?
Зачем дрова рубил, коней любил?
Зачем я пил, гулял, зачем дружил?
Зачем, когда так скоро песня спета?
зачем?»
и он не находил ответа.
Вошла хозяйка:
— Как тебе? —
А он:
— Печёт в груди. — И рассказал ей сон.
Она сказала:
— Лошади ко лжи.
Ты поболей сегодня, полежи; —
Ушла. А он всё думал:
«Как же это?
Зачем я жил? Зачем был молодой?
Зачем учился у отца и деда?
Зачем женился, строился, копил?
За чем я хлеб свой ел и воду пил?
И сына породил — зачем всё это?
Зачем была война, зачем Победа?
Зачем?»
И он не находил ответа.
Был день. И в щели старого сарая
Пробилось солнце, на полу играя,
Сарай ещё был пуст до Петрова.
И думал он:
«Зачем растёт трава?
Зачем дожди идут, гудят ветра?
А осенью зачем шумит листва?
И снег зачем? Зачем зима и лето?
Зачем?»
И он не находил ответа.
В нём что-то стало таять, как свеча.
Вошла хозяйка.
— Не позвать врача?
— Я сам помру, — ответил ей, — ступай-ка,
Понадобится — позову, хозяйка. —
И вновь стал думать.
Солнце с высоты
Меж тем сошло. Дохнуло влажной тенью.
«Неужто только ради красоты
Живёт за поколеньем поколенье —
И лишь она не поддаётся тленью?
И лишь она бессмысленно играет
В беспечных проявленьях естества?..»
И вот, такие обретя слова,
Вдруг понял Цыганов, что умирает…
…Когда под утро умер Цыганов,
Был месяц в небе свеж, бесцветен, нов;
И ветер вдруг в свои ударил бубны,
И клёны были сумрачны и трубны.
Вскричал петух. Пастух погнал коров.
И поднялась заря из-за яров —
И разлился по белу свету свет.
Ему глаза закрыла Цыганова,
А после села возле Цыганова
и прошептала:
— Жалко, бога нет.
1973–1976
