Василий Бетаки - Замыкание времени. Стихи разных лет
Иосифу Бейну
1
Не виноватые ни в чем,
Молитесь идолам, столицы;
Зубами щелкают границы,
Не виноватые ни в чем.
Царь сам не служит палачом —
На это есть иные лица,
Не виноватые ни в чем...
Молитесь идолам, столицы!
2
Молитесь идолам Столицы,
Забудьте бунт ночных лесов...
(автомашины — вместо псов!)
Молитесь! Идолам столицы
Нужнее, чем гнездо для птицы,
Нужней, чем башня для часов...
Молитесь идолам! Столицы,
Забудьте бунт ночных лесов!
3
Зубами щелкают границы,
Или наручники гремят?
Приказано любить свой ад:
Зубами щелкают границы!
И вот — больной влюблен в больницы,
Мертвец — своей могиле рад...
Зубами щелкают границы,
Или наручники гремят...
4
Не виноватые ни в чем
Побрякивают железняки;
В конторах трудятся писаки,
Не виноватые ни в чем:
Ведь он с другим к плечу плечом,
Ведь так же поступил бы всякий!
«Не виноватые ни в чем!» —
Побрякивают железяки.
5
Царь сам не служит палачом
И даже не родит идею,
Идея массами владеет —
Царь сам не служит палачом:
Как правило, он ни при чем;
От славословия балдея,
Царь сам не служит палачом,
И даже не родит идею.
6
На это есть иные лица.
Я их не видел до сих пор.
А чтоб вступать со мною в спор —
На это есть иные лица:
В «евангелисты» не годится
Фанатик, честный, как топор, —
На это есть иные лица,
Я их не видел до сих пор.
7
Не виноватые ни в чем,
Вполне порядочные люди
Об идолах бесспорно судят:
«Не виноватые ни в чем!»
Кто ж, спутав жертву с палачом,
Приносит головы на блюде,
Не виноватые ни в чем?
Вполне порядочные люди!
8
Молитесь идолам, столицы,
Не виноватые ни в чем:
Царь сам не служит палачом —
Молитесь идолам! Столицы
Зубами щелкают. Границы
Приказывают кирпичом:
Молитесь идолам Столицы,
Не виноватые ни в чем!
*
Двоимся на чувство и мысль.
И — не в силах двоиться —
Двоимся на город и горы, на степь и столицы,
И в лето кидаемся, но не поладив с судьбою,
Уехав из города, город мы тащим с собою.
А выплыв из лета — летим в суетливые зимы,
С мозаикой окон горящих и вонью бензина,
И снег на асфальте на белый и черный двоится,
И улица — вновь непрочитанная страница.
Как мытарь считает монеты — считаем минуты.
День с ночью слепив, мы выгадываем как будто,
Но час норовит развалиться на два получаса,
В нас, в каждом, по две половины критической массы:
В любом — Хиросима за миг до последнего ада
И что-то от двух половинок чиновного зада.
Что — робот-чиновник! Ведь люди живые двоятся:
От Гамлета что-то и от циркового паяца!
Жизнь — вся — между гениями и дураками...
Да кто ж мы? И правые с левыми спорят руками:
Друг друга не моют, друг с другом едва ли знакомы!
Уйдя из содомов — оглядываемся на содомы!
(Ах, Библия, — что там такое про лотову бабу?
Ужели нельзя, уходя, оглянуться хотя бы?)
Но — вырвешься прочь — и обратно потянешься сдуру,
Как будто угробят без нас мировую культуру!
Двоимся меж прошлым и будущим. Все мы — такие!
(А миг набежавший — он миф, как столбы соляные...)
Двоимся — но этой ценой покупаем единство.
Шарахаясь от полюсов — между ними двоимся.
Что ж, дуй по экватору!
Как полушарье — так двести...
Эй, вы, с полюсов! Надоело вертеться на месте?
Ну как вам там мерзнется с вашей цельностью пресной?
Айда — на экватор! Двоимся? Зато интересно!
* * *
Сломали дом. Из бревен дом.
Он черный был, полуслепой,
И в нем над кухонной плитой
Висели пар и мат. Ах, дом!
Наверно здесь и был Содом!
Хаос камней, досок, земли.
Куда-то бревна увезли.
А две кирпичные трубы —
Как Геркулесовы столбы.
С них пятна сажи смоют росы...
А сад заброшен. Сад разросся:
Освободился от ухода.
О, джунгли — вместо огорода!
Сломали дом. Из бревен дом.
Фундамент, где стоял Содом,
Захвачен золотым прибоем
Листвы, назвавшейся судьбою.
Клубника догнила до тла,
Ее история смела
И смыла проливным дождем...
Клекочут краны. Строят дом.
Чтобы когда-нибудь опять
Дождям Истории предать
Иной, грядущий сад и дом —
Иной Содом.
* * *
Фары — глаза столетья
пешего хлещут плетью
неотвратимо белесо
режут по чреслам леса
а пусть-ка ответят бульвары
кто это лезет в их тайны
в майский вечер такой нечаянный?
фары
что им пруд и тихие пары?
фары парами бивней белых
пропарывают душу и тело
и шарят по стенам и шарят
зрачки лакированных фатов
а может они собирают факты?
фары фары фары
и вот надо мной осыпается потолок
так он изрезан фарами
а вы не забыли надпись на обочинах дальних дорог
НЕПЕРЕКЛЮЧЕНЬЕ СВЕТА
ВЕДЕТ К АВАРИИ?
ТЕМА И ВАРИАЦИЯ
Тема
А. К.
Как хорошо, когда не надо
Куда-то мчаться на такси...
О, торопливости токсин —
Он пострашней любого яда!
Но ты, неспешная лампада,
Не жди, чтоб снова пали ниц:
Ведь новый Дант
под фотоблиц
Фиксирует картины ада!
Вариация
На месте срубленного сада —
НИИ Потусторонних Сил,
Где в трешки превратил кассир
Периоды полураспада,
И черной выглядит помада
На ртутном озареньи лиц,
И новый Дант под фотоблиц
Фиксирует картины ада.
Весь век — сквозная эстакада:
Несет — проси иль не проси!
От нижних «до» — до верхних «си»
Жизнь — допплеровская рулада!
А ты твердишь: «Какого ляда
Еще нам надо от столиц,
Где даже Дант под фотоблиц
Фиксирует картины ада?
«Назад!» — кричишь? Не будет «зада»
Ни для гвиней, ни для россий!
Пойди, у Бога попроси
Циклон, тайфун, самум, торнадо —
Но снова вырастет рассада
Логарифмических таблиц!
Ведь Дант — и тот под
ШЕЙК
Крапивой бьет по нервам свет
Голый,
Электроноющий квартет,
Голос...
Дня не было и ночи нет:
Вечер...
Шестнадцать лет, семнадцать лет
Вечность.
Гитарный вой, литавров бой,
(Дождь... Палый лист...)
Танцуют каждый — сам с собой
Парами.
В такую мертвую игру —
Так близко?
Танцуют много ног и рук
(тел и лиц — нет!)
Шейк — словно с вешалки рукав,
Лишь ритмы —
Пластами в клетках ребер, как
Бритвы...
Ведь всю неделю — сам с собой...
Хоть здесь бы — парами!
Да нет: субботняя любовь —
Пария!
Начесов рыжие протуберанцы
В межзвездный холод гонит темп
Шейка,
В туман нейлоновый — зачем
Шейка?
Там жилка бьется в пустоту
Танца.
Наивным кажется — они
Слиты...
(Крупнеет шахматный паркет
клеток!)
А это — городов и лет
Плиты:
В дождливый век для них на миг —
Лето!
И мотылькового судьбой
Спарены,
Танцуют каждый сам с собой...
......................................
Парами..?
УСТАЛЫЙ СОНЕТ
Как я устал, как дьявольски устал!
Лежу в постели и читаю книги...
А цезаря тяжелые калиги
Уже гремят в гранитный пьедестал.
Еще ступенька, две — и вот он встал,
И листьями посыпались интриги,
И снова мародеры и сквалыги
Толпятся в предвкушении поста...
Минуты шарят у души в карманах,
Год практикуется на барабанах,
А каждый день — как мелкий спекулянт.
Я б отдохнул, когда б не эта малость:
Век продает нам право на усталость,
Но в шейлоковский смотрит прейскурант
* * *
Вы верите, что облака
Приходят к нам из-за границ,
Являются издалека,
Примчавшись наподобье птиц?
Хлысты холодного дождя,
Как незаслуженный позор,
Откуда-то извне придя,
Секут невинный блеск озер?
Поговорим без дураков:
Быть может вам он незнаком,
