KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Поэзия, Драматургия » Поэзия » Александр Кушнер - Времена не выбирают…

Александр Кушнер - Времена не выбирают…

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Кушнер, "Времена не выбирают…" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И свист, и скрип, и скрежетанье


Из всех кустов, со всех травинок,


Колес приятное мельканье


И блеск от крылышек и спинок.


Какой высокий зной палящий!


Как этот полдень долго длится!


И свет, и мгла, и тени в чаще,


И даль, и не с кем поделиться.


Есть наслаждение дорогой


Еще в том смысле, самом узком,


Что связан с пылью, и морокой,


И каждым склоном, каждым спуском.


Кто с сатаной по переулку


Гулял в старинном переплете,


Велосипедную прогулку


Имел в виду иль что-то вроде.


Где время? Съехав на запястье,


На ремешке стоит постыдно.


Жара. А если это счастье,


То где конец ему? Не видно.

«Уехав, ты выбрал пространство…»


Уехав, ты выбрал пространство,


Но время не хуже его.


Действительны оба лекарства:


Не вспомнить теперь ничего.


Наверное, мог бы остаться —


И был бы один результат.


Какие-то степи дымятся,


Какие-то тени летят.


Потом ты опомнишься: где ты?


Неважно. Допустим, Джанкой.


Вот видишь: две разные Леты,


А пить все равно из какой.

Ночной дозор


На рассвете тих и странен


Городской ночной дозор.


Хорошо! Никто не ранен.


И служебный близок двор.


Голубые тени башен,


Тяжесть ружей на плече.


Город виден и не страшен.


Не такой, как при свече.


Мимо вывески сапожной,


Мимо старой каланчи,


Мимо шторки ненадежной,


Пропускающей лучи.


«Кто он, знахарь иль картежник,


Что не гасит ночью свет?» —


«Капитан мой! То художник.


И клянусь, чуднее нет.


Никогда не знаешь сразу,


Что он выберет сейчас:


То ли окорок и вазу,


То ли дерево и нас.


Не поймешь по правде даже,


Рассмотрев со всех сторон,


То ли мы – ночная стража


В этих стенах, то ли он».

Гофман


Одну минуточку, я что хотел спросить:


Легко ли Гофману три имени носить?


О, горевать и уставать за трех людей


Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей.


Эрнст – только винтик, канцелярии юрист,


Он за листом в суде марает новый лист,


Не рисовать, не сочинять ему, не петь —


В бюрократической машине той скрипеть.


Скрипеть, потеть, смягчать кому-то приговор.


Куда удачливее Эрнста Теодор.


Придя домой, превозмогая боль в плече,


Он пишет повести ночами при свече.


Он пишет повести, а сердцу все грустней.


Тогда приходит к Теодору Амадей,


Гость удивительный и самый дорогой.


Он, словно Моцарт, машет в воздухе рукой.


На Фридрихштрассе Гофман кофе пьет и ест.


«На Фридрихштрассе», – говорит тихонько Эрнст.


«Ах нет, направо!» – умоляет Теодор.


«Идем налево, – оба слышат, – и во двор».


Играет флейта еле-еле во дворе,


Как будто школьник водит пальцем в букваре,


«Но все равно она, – вздыхает Амадей, —


Судебных записей милей и повестей».

Два наводненья


Два наводненья, с разницей в сто лет,


Не проливают ли какой-то свет


На смысл всего?


Не так ли ночью темной


Стук в дверь не то, что стук двойной, условный.


Вставали волны так же до небес,


И ветер выл, и пена клокотала,


С героя шляпа легкая слетала,


И он бежал волне наперерез.


Но в этот раз к безумью был готов,


Не проклинал, не плакал


Повторений боялись все.


Как некий скорбный гений,


Уже носился в небе граф Хвостов.


Вольно же ветру волны гнать и дуть!


Но волновал сюжет Серапионов,


Им было не до волн – до патефонов,


Игравших вальс в Коломне где-нибудь.


Зато их внуков, мучая и длясь,


Совсем другая музыка смущала.


И с детства, помню, душу волновала


Двух наводнений видимая связь.


Похоже, дважды кто-то с фонаря


Заслонку снял, а в темном интервале


Бумаги жгли, на балах танцевали,


В Сибирь плелись и свергнули царя.


Вздымался вал, как схлынувший точь-в-точь


Сто лет назад, не зная отклонений.


Вот кто герой! Не Петр и не Евгений.


Но ветр. Но мрак. Но ветреная ночь.

Монтень


Монтень вокруг сиянье льет,


Сверкает череп бритый,


И, значит, вместе с ним живет


Тот брадобрей забытый.


Монтеня душат кружева


На сто второй странице —


И кружевница та жива,


И пальчик жив на спице.


И жив тот малый разбитной,


А с ним его занятье,


Тот недоучка, тот портной,


Расшивший шелком платье.


Едва Монтень раскроет рот,


Чтоб рассказать о чести,


Как вся компания пойдет


Болтать с Монтенем вместе.


Они судачат вкривь и вкось,


Они резвы, как дети.


О лжи. О снах. О дружбе врозь.


И обо всем на свете.

Варфоломеевская ночь


В ряду ночей одну невмочь


Забыть. Как в горле ком.


Варфоломеевская ночь,


Стоишь особняком.


Я напрягаю жадный слух


И слышу: ты гудишь,


Из окон гонишь серый пух


И ломом в дверь стучишь.


Тот был в дверях убит, а тот


Задушен в спальне был.


«Ты кто, католик? гугенот?»


А он со сна забыл.


А этот вовсе ничего


Не понял – гул шагов.


Один сказал: «Коли его!»


Другой сказал: «Готов».


А тот лицом белей белья,


Мертвей своих простынь.


«Католик я! Католик я!» —


«Бог разберет. Аминь».


Иной был пойман у ворот —


И страх шепнул: соври.


«Ты кто, католик?» – «Гугенот». —


«Так вот тебе, умри!»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*