Стефан Малларме - Стихотворения
И млечности снегов, и ночи звездно-лунной
Ты чаши в первый день творенья извлекла,
Святые для земли нетронутой и юной.
И гладиолусы лебяжьего пруда,
И лавр гонимых душ, больных непоправимо,
Цветок примятых зорь, пунцовых от стыда,
Под благодатною стопою херувима,
И мирт, и гиацинт в блестящих лепестках,
И розу нежную, как женственное тело,
В Иродиадиных пылающих шелках,
Где кровь жестокая победно загустела!
Нагую лилию ты подарила нам,
И белизна ее церковно-восковая
Плывет по медленно вздыхающим волнам
К мечтательной луне и плачет, уплывая.
На систрах мы тебе осанну возгласим,
Окурим ладаном, дымящимся в кадиле,
Мадонна, благостный восторг неугасим,
Садами праведных мы душу усладили.
Праматерь, на твоей взросли они груди!
Бальзамов будущих стекло разбей, разбрызни
И благовонную погибель приведи
Поэту, чахлому от затхлой этой жизни.
Весеннее обновление
Весне болезненной безмолвно уступила
Зима пора надежд и светлого труда, —
Растекшись по крови, бесцветной, как вода,
Все существо мое зевота затопила.
Железным обручем сдавило мне виски,
Как будто скобами прижата крышка гроба,
Один брожу в полях и разбирает злоба:
Так разгулялся день, что не унять тоски.
На землю упаду, здесь аромат разлили
Деревья, здесь мечту похоронить я рад,
Изрыв зубами дерн под стебельками лилий,
А скука ширится от солнечных оград,
Где наглая лазурь качается со смехом,
И пестрый гомон птиц ей отвечает эхом.
Страх
Не ради твоего податливого тела
Я здесь, мой поцелуй не всколыхнет, пойми,
Неправедных волос, ах как бы ты хотела
Отречься от грехов, завещанных людьми.
В угарном забытьи мы головы уроним,
От совестливых снов отгородив сердца.
Так долго ты лгала, что о потустороннем
Узнала более любого мертвеца.
Порок бесплодием отметил нас обоих,
Но черствым камнем он заполнил пустоту
Твоей груди, а мне, а мне невмоготу
Предсмертный слышать хрип в сердечных перебоях.
Я, как от савана, спасаюсь от гардин,
Я умереть могу, когда усну один.
«Устав от горького бездействия и лени…»
Устав от горького бездействия и лени,
Порочащей полет победных просветлений
И славу, что меня ребенком увела
От неподдельного лазурного тепла,
Устав еще сильней, стократ сильней от вечной
Повинности копать в ночи бесчеловечной
Могилы новые, изрыв бесплодный мозг
(Что вам сказать, Мечты, когда рассветный воск
С лиловых роз течет бесцветными ручьями,
И рушится земля в почти готовой яме?),
Наскучив тягостным искусством, я уйду
От сострадательных упреков и в саду,
Холодный к прошлому и дружеским советам,
Без лампы, что ночным одушевляла светом
Мою агонию, я подражать начну
Китайцу, чей восторг туманит белизну
Фарфора лунного, когда на чашке снежной
Выводит он цветок, диковинный и нежный,
Но умирающий, так он вдыхал, дитя,
Земные запахи и столько лет спустя
Их воскресил душой прозрачной и неложной.
Для мудрых смерть проста, я выберу несложный
Задумчивый пейзаж, рассеянной рукой
Рисую облака над спящею рекой:
Белеющий фарфор, нетронутый и строгий,
Оставлю для небес, где месяц круторогий
Задел волну, а там, где луч его возник,
Три изумрудные ресницы — мой тростник.
Звонарь
Очнулся колокол, и ветер чуть колышет
Лаванду и чабрец в рассветном холодке,
И молится дитя, и день покоем дышит,
А наверху звонарь — с веревкою в руке.
Он ждет, когда над ним последний круг опишет
Ослепший гомон птиц, в безвыходной тоске
Латинские стихи бормочет и не слышит,
Как чуден благовест, плывущий вдалеке.
Так я ночной порой во славу Идеала
С молитвою звонил во все колокола,
И неотзывная раскалывалась мгла,
И стая прошлых бед покоя не давала,
Но верь мне, Люцифер, я силы соберу
И на веревке той повешусь поутру.
Летняя печаль
Рыданья подмешав к любовному питью,
Отвесный луч скользнул по зыбкому прибою
Рассыпанных волос и сжег печаль твою,
Шуршит песок, ты спишь, измучена борьбою.
О робкий поцелуй! нагую горечь пью
И слышу: «Никогда под пальмой голубою
В счастливой древности, в полуденном краю
Единой мумией мы не уснем с тобою».
Но в теплой глубине волос твоих навек
Я душу утоплю и с молчаливых век,
Чужих Небытию, губами жадно смою
Слезой бегущую сурьму, мечтая в ней
Для сердца, что висит над бездною немою,
Найти бесчувственность лазури и камней.
Лазурь
Предвечная Лазурь с улыбкою холодной
Ошеломляющий обрушила удар
На землю, где поэт, влачась в тоске бесплодной,
Клянет свой немощный и бесполезный дар.
Бегу, закрыв глаза, но, продлевая пытку,
Затылок мне сверлит презрительный упрек.
Куда я убегу? Какую полночь вытку,
Чтоб злобный этот взор меня не подстерег?
Туманы дымные, восстаньте в мутной сини,
Промозглым рубищем завесьте небеса,
Топите горизонт в безветренной трясине,
Где нерожденные смолкают голоса.
О скука, спутница осенней летаргии,
Покинь летейские пруды и залатай
Венозным тростником пробоины нагие
С краями, рваными от пролетавших стай!
Да вот еще! Пускай химерой душных камер
Над миром проплывут дымы фабричных труб
В кошмарах копоти, где, коченея, замер
Светила желтого окаменелый труп.
Лазурь мертва! К тебе взываю, горстка праха!
Забвение Греха и Славы подари!
Впервые Идеал мне не внушает страха,
В одном хлеву с людьми просплю я до зари.
Как банка без румян, отброшенная в угол,
Опустошен мой мозг: не разодеть ему
Рыдающих идей великолепных пугал!
Зевая, не глазеть в убийственную тьму.
Напрасно всё! лазурь не сбросить с пьедестала,
Ее колоколов неистовый размах
Страшит раскатами ожившего металла,
Гудит в торжественно синеющих псалмах.
Продлив конвульсии, клинок ее железный
Пронзит тебя насквозь. Беги, глаза зажмурь!
Куда бежать? Мятеж подавлен бесполезный,
Я обречен: Лазурь! Лазурь! Лазурь! Лазурь!
Ветер с моря
Давно прочитаны все книги, плоть томится.
Бежать! Я слышу гул: за птицей рвется птица
В морскую ширь, пьяна от брызг и высоты.
Ничто, ни белизной хранимые листы,
Ни лампа над столом в безлюдье ночи черной
Мне сердца не вернут из синевы просторной,
Ни ты, старинный сад, затерянный в зрачках,
Ни девочка-жена с ребенком на руках,
Прощайте! Стимер мой встает под ветер свежий,
Он экзотических достигнет побережий.
О скука под пятой безжалостной мечты,
В прощальный взмах платка, как прежде, веришь ты,
А мачты все скрипят и жадно шторма просят,
Обломками в морях потом их волны носят,
Без мачт, без мачт! вдали от щедрых островков...
Но вслушайся, душа, в напевы моряков!
Вздох
Твое лицо, сестра, где замечталась осень,
Вся в рыжих крапинах, и ангельская просинь
Задумчивых очей опять влекут меня,
Влекут меня в лазурь томительного дня,
Так в парках шум ветвей и вздохи водомета
Взмывают к небесам, чья вялая дремота
Надолго разлилась по стынущим прудам,
Где мокрую листву по мертвым бороздам
В холодной тишине осенний ветер гонит,
И солнце желтое последний луч хоронит.
Милостыня
Раскрой суму, бедняк, питомца нищеты
Ты жадно выкормил, лелея и милуя,
Не тешься, что из недр заветных выжмешь ты
Заупокойный звон под крики «Аллилуйя!» —
Из золота любой порок добудем мы,
Пусть медью трубною змеясь от поцелуя,
Развеет он тоску церковной полутьмы.
Посмеет ли табак нам отказать в молебне,
Небесно-синие баюкая псалмы!
Прогорклых снадобий аптекарских целебней
Всевластный опиум, облобызай шелка,
