Георгий Голохвастов - Лебединая песня: Несобранное и неизданное

По смерти – жизнь ли ждет нас в области загробной?
Бессмертна ли душа? И есть ли небо то,
Где дух найдет покой, как в гавани удобной?..
И хоть ответа дать не может нам никто,
Но разум всё отверг… Нет доводов у веры…
И в споре их – увы! – как челн об острый риф,
Об факт небытия дробятся грез химеры:
В нас сердце – мышц комок, душа – идейный миф…

Ты прав, мудрец!.. И мне знаком
Холодный, ясный свет безверья:
Он в жизни был мне маяком,
Иду из жизни с ним теперь я
Во тьме угаснуть огоньком…

Зачем надежд лелеять рой
Иль трепетать в нелепом страхе
Пред темной тайной роковой!..
Нас смерть растворит в общем прахе,
Ничто – за гранью гробовой…
Так проще! Лечь ли головой
Под лезвие ножа на плахе,
Иль на подушке пуховой
Застыть, кончая жизнь в постели…

Я жил, был счастлив, знал живой
Восторг любви… И вот, у цели,
Спокойно встречу смерть один,
Как даму в нашем высшем свете
Привык французский дворянин
Встречать поклоном в менуэте…

Что мне терять!.. Слеза ничья
Не упадет на крышку гроба:
В моих врагах правдива злоба,
И ложно преданны друзья…
А кто ж еще? – Моя супруга –
Фи, слово скверное!.. – Жена,
Наверно, в Кобленце, средь круга
Любимых ею издавна
Аббатов жирных, раздушенных…
Я горд, что с ней мы жили так,
Как завтра я, дразня зевак
И суд убийц моих клеймленных,
Вступлю со смертью в новый брак:
Спокойно, просто, без жеманства,
Без громких слов, без чувств смешных,
Без поз и выходок иных
Столь мне презренного мещанства…
Я шел, как все из нас идут,
Своим путем, без цели строгой;
Она – обычною дорогой
Забав и маленьких причуд,
Каких всегда у женщин много…

Когда ей скажут, что погиб
Я, как злодей, – в ней состраданье
Не дрогнет, свету в назиданье:
Ведь правда чувств – плохой пошиб!
Без слез в глазах, без дрожи в теле,
Лишь чуть подняв бровей изгиб,
Она проронит: – «В самом деле?..» –

Эй, гражданин!..

Ну что, Жозеф?
Сбираться? Подана тележка
И время ехать?

Что за спешка! –
Поедем, в очередь поспев!

Могу утешить гражданина – Не обойдет его вдова!..

Что за вдова?

Да гильотина!..

А, гильотина?!.

Какова Шутливость черни!..

А машина,
Ей-ей, не шутит: как дрова
Знай рубит лишь… один едва,
Глядь – уж другой… Полна корзина:
Чик – и слетела голова…
Так вас уж верно не обидит,
Со всеми примет наравне…

Вдова, знать, женщина вполне!..

Он шутит?!. Как?.. Сдастся мне,
Воображает он, что видит
Тюрьму, и казнь, и смерть во сне…

Аристократ! Нож поднят грозно,
И ты – умрешь…

Вот новость! Ба!..
А разве рано или поздно
Ты не умрешь?.. Притом серьезно
Боюсь, что ранний гроб судьба
Уготовляет для раба
Бутылки с влагой спиртуозной –
Протянешь долго ты едва ль!..

Что, что?!. Как смеешь ты, собака!..

Постой, дружок!..

Ну, пальцы – сталь!..

Не надо ссор! Мне было б жаль,
Случись в последний день мой драка…
Но сознаюсь: не прав, однако,
Я сам, начав читать мораль…
Ну, мир же после краткой ссоры!

Вот – мой последний луидор!

Плевать хочу на луидоры!..

Но прикарманивать их скор!..

Ну, что ж… ступай!..

Ну, разговоры!..
Уж эти бары!.. В них сам черт!..
В тюрьме… ждет казни… и ведь горд;
Не крикнет – только блещут взоры…
А как находчив, смел и тверд,
На всё ответ находит скорый –
От слов одних я, без битья,
Как пес поганый после порки…

Простите, сударь!.. Вспомнил я,
С чем шел сюда: в моей каморке
Укрыта женщина одна…

Боязнь берет… досмотры зорки,
Смотритель – зверь, а ведь она
К вам в гости…

Что?..

И молода,
И хороша… А вся повадка
И роскошь платья – без труда
Договорят… аристократка…

Запомни раз и навсегда:
Меж женщин нет подразделенья –
Равны все женщины, зане
Аристократки от рожденья;
Из них никто…

Прошу прощенья,
Вы сударь, о моей жене
Не так бы, верно, рассуждали
Встреть вы ее…

Я б был польщен!

Но, ту пришедшую, едва ли
Вам можно встретить… здесь закон…

Ну, да! Начальство и поверка,
И даром их дразнить нельзя.

Вот – золотая табакерка!..

Прощай, подарок короля!..

А мне – плевать!..

О, превосходно!
Тебе на все плевать угодно!..
Держать такой любезный тон
Теперь у нас в стране свободной,
Как вижу я, не только модно,
Но предписал и ваш закон!..

Закон наш строг! И вот причина,
Что головой, аристократ,
Твоей кровавой – гильотина
Поутру плюнет…

Фи, скотина!
А говорят, что он мне брат!..

Но почему, томясь и млея,
Свиданья этого я жду?..
Чья это дерзкая затея?
Кто, кто таинственная фея,
Виденье дивное в бреду? –
Графиня де ла Тур?.. Нет, – льдинка!..
Иль виконтесса д'Ипр? – Мила,
Но… только модная картинка…
Маркиза Борампар? Сожгла
Мне сердце некогда дотла,
Великолепная блондинка,
Но как из хрупкого стекла
Была любви ее новинка
И скоро вдребезги была
Разбита в шалостях столичных…
Иль герцогиня Грамола –
Одна из самых эксцентричных:

Меня случайно увлекла
При трех любовниках наличных…

Нет, нет! И в мысль им не взбредет
Пойти на риск опасной ставки
«Прости» любовнику в отставке
Сказать в пути на эшафот…
Так кто ж она? Неужто ж Женни
Из Moulin Rouge?.. Я в первый раз
Средь смен любовных приключений
В ней встретил правду женских глаз
И страсти подлинной томленья,
А не затверженный урок:
Она меня – в том нет сомненья –
Почти любила… краткий срок.

Моя жена!

Маркиз!..

Маркиза!..

Милорд О’Коннор был так мил,
Что к вам меня сопроводил!..

За честь приятного сюрприза
Благодарю!..

Но что за век!
Как назовете вы идею,
Когда приличный человек,
Подобно гнусному злодею,
Тюрьмы стесненье должен несть,
Притом тюрьмы такой ужасной!..

Быть может, вам угодно сесть?!.

Я села, кажется, напрасно!..
Ведь краток будет мой визит:
Теперь, в дни этой гадкой смуты
Так время ветренно летит,
Меж тем так дороги минуты!..

Ах, разве?.. – Впрочем, виноват,
Могу ль спросить, как вы узнали,
Что должен я… пуститься в дали?

Очаровательный аббат
Сказал мне в Кобленце про это.

И что же вы?..

Я?.. Не могли ж
Вы ждать, чтоб я приличья света
Забыла вдруг… Ведь весь Париж
Потом болтал бы две недели
Про мой faut pas… Noblesse oblige!
Я лишь сказала: – «В самом деле?»
Слегка подняв бровей изгиб…

Но для меня докучный скрип
Рессор в пути вы претерпели,
И стук колес, и ночь без сна
В толчках и качке, и усталость,
И скуку дня… Какая жалость!
Мне, право, стыдно!..

Вам должна
Признаться я, что, слава Богу,
В прекрасном обществе была;
Летело время, как стрела;
Играли в карты всю дорогу –
И стоил мне игры задор
Немало денег…

От души я
Жалею вас. Но сам на вздор
Последний бросил луидор,
Конечно, деньги небольшие…

А в Метце – новый кавалер,
Ирландец… Тонкость обхожденья,
И блеск, и такт, и лоск манер,
И ум, и юмор…

Снисхожденья!..

Он разрешенья не просил,
Но неотступно был со мною,
А мы… мы… женщины… порою
Бороться не имеем сил…

Но кто ж он?

Разве не сказала
Я это раньше вам? – Милорд
О'Коннор…

Я совсем не горд,
Добавьте ж, чтобы знал уж всё я
Из этой странной новизны:
Вы – жертва этого героя!
Вы добровольно и без боя
Ему сдались… вы – пленены?!.

Да, я в плену!..

О, как вы милы!..

К нему иль к вам?

Ну, разве в счет
Уже стоящий у могилы?..

Как это верно!..

Где же ждет
Вас ценный спутник? Очевидно,
Что ожидать он будет вас –
И ждет почти уж целый час…

О, да – он ждет!..

Ну, как не стыдно,
Таких достоинств не ценя,
Его замучить в ожиданьи!..
Уже темнеет… От меня
Ему скажите при свиданьи,
Как мне душевно было жаль,
Что тюрьмы непреодолимы
И что мы свидимся едва ль…
Иначе б встретиться могли мы!..

Да, да!.. И знаю я, что вы
Друг друга вмиг бы полюбили:
Он рыцарь с ног до головы,
В таком изящном старом стиле;
Как речь красива и остра,
Что за находчивость живая,
Как глаз пленительна игра,
Какая сила…

Вам – пора!..

Не место вам тюрьма такая!..

Да, эта камера мрачна,
И лучше мне… в моем подвале…

В подвале?..

Ах, ведь вы не знали:
Я, как и вы, заключена
В неподходящем этом месте…

Что, что?..

Я в плен сдалась сама,
Как вы сказали…

Что?.. Тюрьма!..

Зато теперь я с вами вместе…

Со мною вместе?..

Род Рюдаль
Мне дорог, пусть я не мужчина!..

Но…

В чем же «но»?

Но… гильотина.

Ну, это, право же, деталь!..

Спешу покаяться по чести:
Я в первый раз за много лет
Чуть не нарушил этикет
Пред неожиданностью вести –
И в изумленьи был правдив.

Да, да! А миг назад – порыв,
Слегка несдержанная гневность,
И недвусмысленная ревность,
И резкий желчности прилив, –
Всё это было лишь притворство!..

Маркиза! сердце ваше черство!
Но мог ли я быть терпелив…

Когда задет мужской был гонор…

Но кто же ваш милорд О'Коннор?

Милорд О'Коннор? Он – палач,
Подсевший в Метце к прежней страже.
Они в тюремном экипаже,
Всю ночь скакавшем дико вскачь,
Играли в карты… крики… ссоры…
А я ссужала луидоры, Чтоб отвлекать их от себя…

Вы – героиня! Право, я
Теперь в восторге неподдельно!

Чего ж другого ждать могли
Вы от меня?

Но так раздельно
Давно мы жили, так в дали,
Что я забыл…

Что сердце всё же
Во мне живет?.. А заодно
Другое… многое… давно
Забыли вы… Но вас не строже
Сужу я, право, чем себя…
Как вы, былое истребя,
Забыла многое я тоже:
Как оба были мы моложе,
Как были счастливы, любя…
Всё свет убил… Но где-то в сердце,
Еще теплясь едва-едва,
За крепко запертою дверцей
Любовь, как узница, жива…
Так весть любви в немом конверте
Хранит тяжелая печать…

И нам нужна угроза смерти,
Чтобы запрет ее сорвать…

Как нежны были вы украдкой!

Как много было вам дано
Прелестной искренности…

Но-
Как было это всё давно…

Как длилось слишком, слишком кратко!

Под слоем скуки и страстей
Поэт бессмертный – память наша –
Как чудодейственная чаша
Ароматических мастей:
В ней, в хрустале, оправой сжатом,
Лаванда, мускус, розмарин
В плену таятся… Но один
Вздох ветра в час перед закатом –
И вдруг пьянящим ароматом
Повеет ласково вокруг…
Так смятый бант, забытый локон,
Родной прованской песни звук,
Цветок увядший – будят вдруг
В нас целый мир… О, как далек он!
Но – как уносит из тюрьмы –
Не знает сердце скучных рамок!..

Маркиза, помните ль, как мы
Впервые встретились?..

В ваш замок
Явилась я…

Среди зимы,
Но в щечках ваших прелесть ямок
Весной дышала…

Дня чрез два
С кузеном сблизилась кузина…

Шептал кузен под треск камина
Кузине нежности слова…

Тогда в вас не было ни сплина,
Ни скуки светской…

Голова
Кружилась радостно…

И страстен
Был взор ваш, как любви аккорд…

Я так был счастлив, так был горд!

Роман наш был, как сон, прекрасен.

И как прекрасны были вы!

И как жила мечтой безгрешной!..

Увы! – года прошли поспешно.

И изменили нас, увы!..

Помню я над Роной синей Старый замок в вышине…

Как любили мы в долине
Вниз сбегать по крутизне…

К старой мельнице, к плотине…

К синей ропщущей волне…

Помню живо… и доныне
Словно вижу в четком сне,
Как на каменной стене
Вы сорвали на стремнине
Розу в пурпурном огне…
И с поклоном дали мне…

С розой той, в ее рубине
Сердце отдал я вполне
Счастью, юности, весне
И хорошенькой кузине…

Как забыть об этом дне!..

О, эти дни
Счастливой грезы!

Прошли они
С дыханьем розы!..

В старом замке на вершине
Сердце жило в странном сне…

В зимний вечер при камине…

В старой зале в тишине…

Сны о гордом паладине
В ярко блещущей броне,
На закованном коне,
В страшных битвах на чужбине…

Сны о славе на войне:
Я на рухнувшей стене
Стяг во вражеской твердыне
Водружаю в вышине;
Сам Король, по старине,
Одевает, в древнем чине,
Шпоры рыцарские мне…

И герой спешит к кузине…

Ждущей в замке на вершине
В узком стрельчатом окне
С розой в пурпурном огне…

О, эти дни
Счастливой грезы!

Прошли они
С дыханьем розы!..

А дыханье ночи синей
При серебряной луне…

Сад у замка на вершине;
Снег душистый на жасмине…

Треск цикад… И в тишине
Шепот ласковый, доныне
Внятный сердцу в странном сне…

Ах, кузену и кузине
Можно было, как родне,
В час ночной наедине
Слушать шум реки в долине,
Соловьиный гимн весне…

И в невинной болтовне
Прерывать на половине
Речь признанья, чтоб вдвойне
Верить розам…

В их рубине
Пламенело, как в огне,
Всё, что трудно было мне
Вслух сказать моей богине…

Всё постигнувшей вполне…

О, эти дни
Счастливой грезы!
Прошли они
С дыханьем розы!

Маркиз, скажите: может быть,
Еще не поздно – властью грезы
Ошибку жизни искупить!

Но ведь ушло дыханье розы!..

Зато, как дней минувших весть,
Я розу вашу сохранила.

Но роза – прошлого могила
И снова может ли расцвесть?..

О, да! Любви могуча сила
И в небе…

Разве небо есть?

Ну, голубки-аристократы, Пора!..
Везем к вдове всю знать:
Палач готов… толпа… солдаты…
И мягко постлана кровать!..

О, радость! Как была кратка ты!

Так – небо есть?..

Идем… узнать!..